Только для мужчин - Райнов Богомил Николаев (читать книги полностью без сокращений .txt) 📗
– А, ты не поучаешь… Только материал даешь для поучений.
– Понял. Я изорву ее, эту рукопись. Редактор снова окидывает меня подозрительным взглядом.
– Ты лучше переработай ее.
– Не вижу, каким образом.
– Ты без труда увидишь, стоит тебе только убрать увеличительные стекла со своих глаз. Какая нужда копаться в этих досадных мелочах? К чему эти мелочные придирки к людям? Грешим по мелочам… Грешили и будем грешить – факт! И все же движемся вперед. Может, не шагаем семимильными шагами, но ведь как-то движемся!
Почувствовав, что начинает повторяться, он переходит к конкретным рекомендациям: это оставить, это убрать, невесть что добавить. Его рекомендации мне ни к чему, так же как и ему самому, его жалованье от них не зависит, однако Искров – редактор добросовестный и свою миссию доводит до полного завершения, до ободряющего: «Получится, не отчаивайся».
– Посмотрю, что можно будет сделать.
С этими словами я покидаю редакцию. По привычке направляюсь домой, но вовремя спохватываюсь – ведь там теперь живет Жорж. Сменив направление, я с некоторой брезгливостью думаю о другой квартире, пропахшей плесенью, виноват – розовым маслом. Надо будет заняться уборкой. Возможно, там и тараканы есть, хотя, если верить Жоржу, они больше на кухне обретаются. А, да не все ли равно.
Мысленно я переношусь на другое – на то, что останется, если отжать воду из обширного комментария редактора. А этот пример с пенсионером из домоуправления действительно подлый удар. Никак не мог бы допустить, что моя книга звучит так тупо.
Убери, говорит, увеличительные стекла, что у тебя за страсть придирчиво всматриваться в окружающих.
Как-то раз тетка, сестра моей матери, пригласила нас к себе на обед. Эти визиты были установившейся традицией, они повторялись каждую неделю, точнее, каждое воскресенье. Тетушка не могла простить матери, что та, будучи моложе, вышла замуж, а сама она осталась в старых девах. И этими воскресными обедами тетушка старалась доказать, что хоть она и старая дева, но как хозяйка куда лучше моей матери. Это ей во многом удавалось, так как мать была хозяйка никудышная. Все ее уменье в готовке сводилось к тому, что она совала в кастрюлю побольше приправ и этим притупляла скверный вкус еды. Чтобы нанести матери ощутимый удар, тетушке, к примеру, достаточно было добросовестно сварить фасоль, только она была слишком горда, чтобы довольствоваться фасолью, и всякий раз предлагала нам меню, в которых, кроме супа и жаркого, фигурировали всевозможные пирожки, соусы, салаты. И вот именно в одном из таких салатов – помню, как на его свежей зелени бисером поблескивали капельки уксуса и оливкового масла, – мой еще детский, но, вероятно, уже порочный глаз вдруг обнаружил нечто ненормальное.
– Червяк! – произнес я, хмурясь и указывая на фарфоровое блюдо.
– Какой червяк? – встрепенулась тетушка.
– Вот он! – настаивал я, и чуть было не воткнул палец в салат.
Тетушка присмотрелась, подняла вилкой зеленый листок и сконфуженно пробормотала:
– В самом деле червячок… Вот напасть, как это я его не заметила… А ведь полоскала каждый листик отдельно!
– Зачем же ты, сынок, осрамил тетю? – упрекнула меня мама, когда мы уже вернулись домой.
– А что? Мне надо было его съесть, того червяка?
– Ты просто мог промолчать.
– А вдруг ты бы его съела?
И так как она больше не нашлась что сказать, вмешался отец
– Вместо того чтобы поднимать вой, ты мог незаметно убрать его из салата.
– Ты же сам говоришь, что мы не должны скрывать правду.
– Тоже мне правда – нашел чем удивить мир… – заметил отец.
