Полосатый кот и ласточка Синья - Амаду Жоржи (читать книги онлайн регистрации .TXT) 📗
И Попугай сказал: «Трижды аминь!»)
Осень
На следующий день пришла осень, обнажая деревья. Ветру стало холодно, и, чтобы согреться, он шумно кружил по тропинкам парка. Осень притащила за собой целый шлейф облаков и раскрасила ими небо в пепельный цвет. И, что, конечно, понимает просвещенный и чуткий читатель, в парке не было ни одного уголка, который не изменился бы со сменой сезона. Также и отношение обитателей парка к Полосатому Коту претерпело заметное изменение. Не то, чтобы они перестали ненавидеть его, или простили ему прежние обиды, нет. Но теперь они не боялись его, потому что поведение Кота подтвердило все сплетни о его женитьбе на Ласточке, сплетни, которые из боязливого шушуканья выросли в настоящий ропот. Вспомним, как раньше все дрожали, едва Полосатый Кот открывал глаза. Почему же теперь они не боялись его и почти открыто обсуждали его прогулки с Ласточкой?
А дело в том, что Кот всю весну и лето жил спокойно и счастливо. Он больше не угрожал ничему живому, не сбивал лапой цветов, не ощетинивался, когда к нему приближался кто-нибудь посторонний, не отпугивал и не оскорблял собак. Он вдруг стал воспитанным и приветливым, первый здоровался с обитателями парка, он, который никогда раньше не отвечал на робкие «добрый день», адресованные ему.
Рискну даже утверждать, что в это время в его душе росли хорошие и благородные чувства. Это смелое предположение подтверждается отважным поведением Кота, который не сбежал, как все прочие, когда в парк заползла Гремучая Змея (это самое яркое, но не единственное доказательство).
Итак, когда Гремучая Змея появилась в парке, все живое попряталось, даже Датский Дог, который всегда бахвалился своей храбростью.
Только Полосатый Кот не спрятался. Он набросился на Змею, сумел уклониться от ее смертельного броска и надавал таких оплеух, что она убежала без оглядки и ни разу не вернулась в парк. Но только Ласточка превозносила подвиг Полосатого Кота. Остальные утверждали, что он сделал это только для того, чтобы выделиться, покрасоваться своей храбростью. Комолая Корова пожалела даже, что у Змеи такой неточный удар. Попугай оценил поведение Полосатого Кота как «примитивную показуху». Итак, Кот по-прежнему считался существом злым и необщительным. Но, обсудив его необычное поведение, обитатели парка пришли к выводу, что опасным Кот уже не был. Он, должно быть, стареет, теряет силы и поэтому хочет реабилитироваться. У Попугая, корыстной души, появилась надежда стать близким другом Кота и использовать его против своих врагов, против тех, например, кто говорил гадости за его спиной. Полосатый Кот еще терпел присутствие Попугая (как-никак этот лицемер был учителем Ласточки), но не допускал никакой фамильярности. Тогда Попугай, оскорбленный поведением Кота, распустил слухи, объясняющие нынешнее благородство Кота: якобы тот страдает неизлечимой болезнью и, находясь у врат смерти, вымаливает прощение за свои грехи.
Но не следует расценивать поведение всех обитателей парка, как врожденную черствость души: дурная слава Кота была слишком давней и укоренившейся. Разве могли они понять, что Кот изменился потому, что в его жизнь вошла Ласточка? Им ли постичь, что под грубой оболочкой, под спутанной шерстью Полосатого Кота бьется нежное сердце?
Такое нежное, что тот, первый, только родившийся день Осени застал Полосатого Кота за необычным занятием: он писал стихи. Накинув толстый шерстяной плед (Кот сильно мерз), он считал по пальцам слоги и искал рифмы в большом словаре, составленном знаменитым грамматистом Муравьедом, лауреатом национальной премии и академиком. Да, Кот даже написал сонет. У меня есть копия этого единственного литературного произведения Полосатого Кота, существа всегда прежде стоявшего в стороне от подобных глупостей. Этот сонет, как пример наимерзейших виршей, какие только можно вообразить, дала мне Жаба Куруру, посвящавшая часы досуга литературной критике. Иначе говоря, Жаба Куруру обнаружила чудовищный плагиат в коротком произведении Полосатого Кота. Никто не подвергает сомнению утверждение Жабы Куруру, бесспорного авторитета, но чтобы читатель сам мог судить о достоинствах сонета и обвинении в плагиате, выдвинутом против Полосатого Кота, я приведу ниже его стихотворение.
Однако я не могу сделать это в основной части моей истории, потому что это, в конце концов, не сборник стихов, тем более отвратительных плагиатов, а история, которую Ветер рассказал Заре, а Заря — Старику-Времени, чтобы получить голубую розу. Поэтому я опять открываю скобки, на этот раз — поэтические. Об одном прошу: не судите строго Полосатого Кота. Подумай, читатель, о том благородном порыве, который заставил его коснуться струн вдохновенной лиры, вопреки отсутствию таланта и литературного опыта.
Не только плед защищал от холода Полосатого Кота в то утро лирического вдохновения, его защищала любовь.
Поэзия живет не только в стихах, иногда она живет в сердце, а любовь не всегда можно выразить словами.
Скобки поэтические.
(Сонет несчастной любви Моей повелительнице Ласточке Синье.
Чтобы у читателя были основания для окончательного суждения, я опять открываю скобки, на этот раз — критические.
Возможно, читателю покажется странным, что мой рассказ так часто прерывается разного рода включениями, позволяющими автору в это время валять дурака: кто знает, спать или влюбляться — и в то же время получить славу и деньги, помещая в тех местах, где раздражение читателя мелким шрифтом или отсутствием всякого смысла достигает предела, глубокомысленные высказывания Жабы Куруру, академика, знаменитого критика, профессора социологии.
Местре, Вам слово.
Скобки критические.
Записка, полученная автором от Жабы Куруру, профессора университета.
(Обсуждаемое литературное произведение чрезвычайно бедно в плане содержания и в то же время изобилует бесчисленными недостатками художественной формы. Язык произведения далек от литературной нормы; грамматические конструкции не подчиняются канонам высокой поэзии прошлого; стихотворный размер, чья строгость необходима, часто нарушается; рифма, которая должна бы быть миллионершей, — чрезвычайно бедна в тех случаях, когда автор предоставляет нам редкую возможность лицезреть ее. Особенно непростителен тот явно преступный факт, что первое четверостишие вышеупомянутого сонета — всего лишь жалкий плагиат вульгарной карнавальной песенки, которую я привожу здесь:
Плагиатор, которого я только что вытащила за уши и поставила перед судом общественного мнения как вора, коим он и является, не удовлетворился только списыванием, он подражает низкопробным виршам презренной черни.
Если уж умственные способности нашего «автора» настолько слабы, что он не в силах овладеть изысканными законами поэтического творчества, то списывал бы уж, по крайней мере, у таких великих мастеров как Гомер, Данте, Виргилий, Мильтон или Базилио де Магальяэнс.
Жаба Куруру, профессор)
