Дочь любимой женщины (сборник) - Драгунский Денис Викторович (читать полную версию книги .TXT) 📗

Ласково и строго попрощавшись с семьей, в пятницу вечером он садился в служебную машину, и шофер его отвозил на вокзал. На вокзале, дождавшись, когда шофер уедет, он брал такси и ехал по заветному адресу, где три ночи с наслаждением предавался «пропитке конденсаторов». Возвращался в понедельник, якобы с утренним поездом, усталый, озабоченный, быстро принимал душ и уезжал в министерство.

Все было прекрасно. Все вокруг него на цыпочках ходили.

Но однажды он спросил у дочери, как они без него проводили время.

– Хорошо, папа! – сказала девочка. – Мама на ночь почитала мне книжку, а потом уехала…

– Куда?!

– На сверку партитур! – отвечало невинное дитя. – Мама сказала, что в субботу и воскресенье они в театре будут ночью сверять партитуры. С главным дирижером. Когда спектакль закончится и все разойдутся. Это очень важно, папа! Чтобы ноты не пропали!

«Победа»

сон на 14 января 2019 года

Приснилось, что я покупаю автомобиль в подарок одной молодой и красивой женщине. Просто так. У нас нет никаких, что называется, «отношений». Более того, моя жена Оля помогает мне выбрать машину, мы с ней вместе покупаем. Интересно, что машина – советская «Победа», но новенькая, 2018 года выпуска. Хотя не только внешне, но и технически такая же, как в начале пятидесятых. Точная копия.

Передаю подарок. Молодая красивая женщина одобрительно гладит машину по крыльям, по капоту, садится, заводит мотор, проезжает два десятка метров, потом сдает назад, выходит, радостно улыбается и говорит:

– Отличная машина!

– Вам нравится? – говорю я.

– Да! Очень.

– Может быть, вам больше хотелось «хонду» или, там, не знаю, «БМВ»?

– Ой, что вы! Я же говорила, что хочу советскую «Победу»! Все классно! То, что надо!

Я чувствую, что меня в этом диалоге что-то смущает. Но что? Почему я задаю ей всё новые и новые вопросы? Ага! Вот в чем дело! Она не сказала мне «спасибо». Черт… Как же так? Я ей подарил машину, а она не сказала «спасибо»? Я продолжаю разговор, спрашиваю, как ей сиденье, как радиоприемник, как рулевое колесо, как общий облик – и на все она говорит: «Отлично, класс, окей» – но не говорит «спасибо».

Рассказываю Оле (во сне). Она говорит:

– Да ладно тебе. Они теперь редко говорят «спасибо». Хотя иногда бывает. Бывает, бывает! Это тебе просто не повезло. Но вот слово «извините» – удавятся, но не скажут. Извертятся, изоврутся, убегут, поссорятся – но извиняться не станут…

Основной инстинкт

этнография и антропология

Давно это было, но забыть не могу.

1980 год примерно. Лето.

Беговая аллея, оттуда тропка к овощному магазину на Беговой улице.

Вижу сбоку, наискосок: идут – мужчина лет тридцати, но из тех, кого до сорока лет называют «парень», и женщина, его жена, чуть моложе. Он впереди, она чуть сзади, в трех-пяти шагах. Он в грязной расстегнутой на груди рубахе и мятых брюках, она – в коротком ситцевом платье, чуть ли не в халатике. Он коротко и неаккуратно стрижен. Она с пучком светло-русых волос, выбиваются прядки. Он небольшого роста, но очень жилист, широкоплеч, силен. Она – стройная, красивая лицом. Беременная на седьмом месяце, не меньше. У него глаза сощурены, губы бескровные, в ниточку, скулы бледные. На лице у него ярость. У нее царапина на лбу, красная щека, в кровь разбитый и вспухший рот.

Он идет, широко расставив локти, стараясь задеть кого-то из прохожих. Нарывается на драку. Она идет следом и всхлипывает: «Не надо, не надо…» Он коротко матерится в ответ, не оборачиваясь; бросает матерок через плечо. Вот он сильно задевает какого-то мужика. Тот пошатывается, отшагивает в сторону, решает не связываться. Она плачет: «Не надо! Не надо!» Он идет дальше, задевает еще одного, двух, трех. Никто не хочет с ним драться. Они идут дальше. Жена пытается его остановить, дергает за рубашку. Он отшвыривает ее руку.

Но вот он задевает четвертого. Тот глядит на него, отбегает в сторону, хватает с земли толстый кусок ржавой арматуры. Приближается. «Не надо! – рыдает она. – Умоляю! Умоляю!» «Уведи его!» – командует мужик. А парень лезет в драку. Она хватает его сзади за обе руки, прижимается к нему своим животом, кладет голову ему на плечо, рыдает, слезы льются. «Уйди, сучка!» – орет он, вырывается и шагает к мужику. Мужик прилаживается, как точнее ударить его арматурой. Женщина бросается между ними, кричит что-то между «не надо» и «умоляю».

Мужик громко сплевывает и уходит. Парень дает жене пощечину. Ее слезы пополам с кровью брызжут параллельно тротуару. Она берет его под руку. Он вдруг успокаивается. Они идут рядом. Скрываются за углом.

Удар

о важности правильной тренировки

Этот мужик стоял у кассы, выкладывал покупки из тележки на стол. «Пакет нужен?» – спросила продавщица. «Нужен, нужен». Круглые баночки с детским питанием, хлеб, сахар, печенье, упаковки овощей. Сосиски. Бутылка постного масла. Джем. Сметана. Касса пищала. Продавщица спросила: «Социальная карта есть?» Мужик вытащил из бумажника синеватый прямоугольник. Касса пискнула еще раз. Значит, мужик был пенсионер. Но выглядел нестарым. Лицо у него было серенькое такое, обыкновенное. Рядом с ним мальчик лет семи разворачивал глазированный сырок. Внучок, наверное.

Саша вспомнил, что говорил инструктор. Возбуждать в себе злобу нельзя. Презрение – тоже. Нельзя говорить в уме «ах ты козел плюгавый, дерьмо, ничтожество». Надо быть совершенно холодным, спокойным, равнодушным.

Саша покосился на своих спутников. Один из них как будто бы рассматривал винные бутылки на стеллаже напротив кассы, а второй просто стоял за Сашиной спиной и делал вид, что пересчитывает деньги в своем кошельке. То есть они – рядом.

Саша собрал во рту всю слюну и громко цокнул языком.

Мужик обернулся.

Саша плюнул ему в лицо. Попал между носом и левым глазом.

Мужик изумленно заморгал.

Дело в том, что Сашу позвали на одну очень интересную работу. Деньги и карьерный рост. Он подумал и согласился. С ним занимались два человека – инструктор и помощник. Саша не знал, как их зовут.

Инструктор говорил:

– Держать удар легко. Особенно в переносном смысле. Ну, типа, жена изменила, друг деньги не отдал, босс нахамил, ну и так далее типа того. Немножко разумности, вот и всё. Собраться. Подумать про себя, типа, например, «бог его накажет; главное, я жив-здоров; не я первый, не я последний; и вообще бывает хуже». Ну и все такое. А в прямом смысле удар вообще фигня. Пластырек налепил и дальше пошел.

– А что трудно? – спросил Саша.

– Трудно бывает удар нанести, – говорил инструктор.

– Да ну! Влындить, и все дела! – Саша хорохорился.

– Э, нет! – смеялся инструктор. – Мы же все в глубине души хорошие люди! Нас же мама с бабушкой учили! Сказки нам читали! Нам же тяжело, иногда просто невозможно сделать человеку больно! Особенно незнакомому. Поломать ребра – херня, срастется. А вот человеку жизнь поломать! Посадить его на много лет. Отнять имущество. Да еще опозорить, чтоб родная мать его прокляла, чтоб дети его стыдились. Это труднее. Не все справляются. Многие спекаются. Не могут, слабаки, перешагнуть.

– А я смогу? – спросил Саша. – Вот вы как думаете?

Потому что у него были глубоко личные причины ненавидеть если не все население родной страны, то уж процентов пятьдесят – точно. А на другие страны и народы ему было вообще плевать.

– Надо учиться, – сказал инструктор. – Завтра пойдем в супермаркет. Ты в очереди выберешь человека и плюнешь ему в рожу. Случайному человеку. Вот так, просто. Ни с того ни с сего. Раз – и харкнул. Не бойся. Тебе за это ничего не будет. Мы будем рядом, буквально в полушаге. Если что, так сразу, – инструктор положил руку на плечо своему помощнику.

Они оба были как будто одинаковые. Крупные, плотные, мускулистые.