Далекие часы - Мортон Кейт (книги читать бесплатно без регистрации полные .txt) 📗
— Неправда! — возразила Мередит. — Они не такие.
— Мередит! — взмолился папа, повысив голос.
Он продолжал смотреть в землю, затем бросил взгляд на дочь из-под нахмуренного лба. Обычно он рассчитывал на то, что она будет молча стоять рядом с ним, когда мама и Рита начнут вопить. Но не сегодня: сегодня она не смолчит.
— Папа, заметь, какой чудесный стол они накрыли специально…
— Хватит дерзостей, мисс. — Мама поднялась и дернула Мередит за рукав нового платья, сильнее, чем следовало. — Немедленно иди в дом за своими вещами. За своими настоящими вещами. Поезд скоро отправляется, и мы сядем на него всей семьей.
— Я не хочу уезжать. — Мередит в отчаянии повернулась к отцу. — Позволь мне жить здесь, папа. Прошу, не заставляй меня уезжать. Я учусь…
— Пф! — отмахнулась мама. — Я прекрасно вижу, чему ты здесь учишься у этой леди Вонючки — дерзить родителям. А еще я вижу, что ты забыла, кто ты и где твое место. — Она потрясла пальцем, наставленным на отца. — Я предупреждала тебя, что нельзя их отсылать. Если бы мы оставили их дома, как я предлагала…
— Хватит! — Папино терпение лопнуло. — Достаточно, Энни. Садись. Все это ни к чему; она едет с нами домой.
— Нет, не еду!
— Нет, едешь! — Мама потянула к себе ее расплющенную руку. — И тебя ждет звонкая затрещина, когда мы туда доберемся.
— Хватит! — Папа тоже вскочил и стиснул мамино запястье. — Ради Христа, достаточно, Энни.
Он заглянул ей в глаза, и между ними проскочила искра; мамино запястье обмякло. Папа кивнул ей.
— Мы все немного перегрелись и заскучали, вот и все.
— Поговори со своей дочерью… Видеть ее не могу. Надеюсь, она никогда не узнает, каково это — потерять ребенка.
И мать пошла прочь, упрямо скрестив руки на груди.
Папа внезапно показался Мередит усталым и старым. Он провел рукой по волосам. На макушке они начали редеть, так что Мередит заметила следы гребня, которым он причесывался утром.
— Не обращай на нее внимания. Тебе же известно, какая она вспыльчивая. Она беспокоилась о тебе, мы оба беспокоились. — Он снова взглянул на замок, нависающий над ними. — Просто до нас долетели кое-какие слухи. Из Ритиных писем, из свидетельств детей, вернувшихся домой, — о том, как ужасно с ними обращались.
Неужели дело только в этом? Горячка облегчения вскипела пузырьками в груди Мередит; верно, не всем эвакуированным повезло так, как ей, но если это единственное, что заботит родителей, надо просто развеять папины тревоги.
— Вам не о чем волноваться, папа. Я же писала, я счастлива здесь. Разве ты не читал мои письма?
— Ну конечно, читал. Мы оба читали. Лучшие минуты, когда мы с мамой получали от тебя письма.
По его тону Мередит поняла, что это правда, и ее пронзила острая боль, когда она представила, как родители сидят за столом и вчитываются в написанные ею строки.
— Вот и прекрасно. — Она была не в силах посмотреть ему в глаза. — Выходит, ты знаешь, что все хорошо. Даже лучше, чем хорошо.
— Я знаю, что по твоим словам все хорошо. — Он покосился на маму, чтобы удостовериться, что она все еще далеко. — Отчасти проблема именно в этом. Твои письма были такими… радостными. А мама слышала от одной из подруг, что некоторые приемные семьи перехватывали письма, которые мальчики и девочки посылали домой. Не давали им рассказать ничего, что могло дурно отразиться на их репутации. Изображали все в радужном свете. — Он вздохнул. — Но это не так, правда, Мерри? В твоем случае.
— Да, папа.
— Ты счастлива здесь; счастлива так же, как в письмах?
— Да.
Мередит видела, что он колеблется. Надежда вспыхнула в ее руках и ногах фейерверком, и она быстро произнесла:
— Перси немного чопорная, зато Саффи просто чудесная. Пойдемте в дом, я познакомлю вас и сыграю на пианино.
Он посмотрел вверх на башню; солнечный свет струился по его щекам. Мередит следила, как его зрачки сужаются; она ждала, пытаясь угадать выражение его широкого, невыразительного лица. Его губы шевелились, как будто он что-то подсчитывал, запоминал числа, но она не могла разобрать, в какую сторону склоняется чаша весов. Затем он взглянул на жену, кипевшую от злости у фонтана, и Мередит поняла, что либо сейчас, либо никогда.
— Пожалуйста, папа. — Она вцепилась в рукав его рубашки. — Пожалуйста, не забирай меня домой. Я столько нового могу здесь узнать, гораздо больше, чем в Лондоне. Пожалуйста, помоги маме понять, что мне лучше здесь.
Легкий вздох, и папа нахмурился, глядя маме в спину. Мередит наблюдала, как его лицо меняется, складывается в привычную гримасу нежности, и сердце девочки совершило кульбит. Но отец молчал и, казалось, не замечал ее. Тогда она проследила за его взглядом и увидела, что мама чуть повернулась и теперь стоит, уперев одну руку в бедро и перебирая воздух пальцами второй. Солнце опустилось ей за спину и замерцало алым в ее каштановых волосах, и она казалась хорошенькой, растерянной и непривычно юной. Она смотрела папе в глаза, и с гулким стуком пришла ясность: нежность на его лице предназначалась маме, а не ей.
— Мне жаль, Мерри. — Он накрыл ладонью ее пальцы, все еще сжимавшие ткань рукава. — Так будет лучше. Иди и собери вещи. Мы едем домой.
И тогда Мередит совершила ужасно гадкий поступок, предательство, которое мать ей не простила до самой смерти. Ее единственным оправданием было то, что ей не оставили выбора; что она была ребенком и еще много лет оставалась таковым, и никого не волновали ее желания. Ей надоело, что с ней обращались как со свертком или чемоданом, швыряли то туда, то сюда, в зависимости от того, что взрослые считали лучшим. Единственное, чего ей хотелось, — найти свое место.
Мередит взяла папу за руку и ответила:
— Мне тоже жаль, папа.
Пока он не успел сообразить, что происходит, она виновато улыбнулась, избегая яростного взгляда матери, во весь опор помчалась по заросшей лужайке, перепрыгнула через изгородь и бросилась в прохладное и темное укрытие Кардаркерского леса.
Планы Саффи насчет Лондона открылись по чистой случайности. Если бы Перси не ушла с чаепития с родителями Мередит, она могла бы так и пребывать в неведении. До тех пор, пока не стало бы слишком поздно. К счастью, она считала публичное копание в грязном белье одновременно неловким и тоскливым, и потому принесла извинения и отправилась в дом, чтобы переждать и вернуться, когда все успокоится. Она предполагала найти Саффи у окна. Сестра должна была следить за чаепитием издали и требовать отчета. Какими оказались родители? Как вела себя Мередит? Им понравился пирог? Поэтому Перси несколько удивилась пустой кухне.
Она вспомнила, что в руках у нее чайник, и поставила воду на плиту, следуя своей неубедительной уловке. Время текло медленно, ей надоело наблюдать за огнем, и она задумалась, каким ужасным грехом заслужила свадьбу и чаепитие в один день. В этот миг из буфетной раздался пронзительный звон. Телефонные звонки стали редки после того, как на почте предупредили, что светская болтовня, занимающая сети, может помешать важным военным донесениям, так что Перси не сразу поняла источник негодующего трезвона.
В результате, когда она подняла трубку, ее голос был одновременно испуганным и подозрительным:
— Замок Майлдерхерст. Алло?
Звонивший представился мистером Арчибальдом Уиксом из Челси и попросил позвать мисс Серафину Блайт. Захваченная врасплох, Перси предложила передать информацию, и тогда джентльмен сообщил, что он — наниматель Саффи и звонит, чтобы уточнить подробности ее размещения в Лондоне на следующей неделе.
— Извините, мистер Уикс. — Кровеносные сосуды Перси расширились под кожей. — Боюсь, это какое-то недоразумение.
Легкое замешательство.
— Вы сказали, недоразумение? На линии… плохо слышно.
— Серафина — моя сестра — не сможет принять должность в Лондоне.
— О!
Снова пауза и треск далеких помех на линии.
Перси невольно представила телефонные провода, протянутые от столба к столбу и раскачивающиеся на заунывном ветру.
