Будни хирурга. Человек среди людей - Углов Федор Григорьевич (бесплатная регистрация книга TXT) 📗
Основным методом лечения, давшим такой результат, был так называемый постуральный дренаж, то есть дренаж положением тела. Несколько раз в день мы укладывали Сашу то на живот, то на бок поперек кушетки, заставляя его опускаться с неё вниз головой и кашлять. Мокрота, которая, как в мешках, находилась в расширенных бронхах, стекала вниз, и больной её легко откашливал. Освободившись от неё, он сразу же испытывал облегчение. У него исчезла слабость, появился интерес к жизни.
Такое состояние Саши лишний раз убеждало, что если удалить больное лёгкое, то парень будет чувствовать себя совсем здоровым. Но бабушка расценивала иначе. Она сказала: «Так, как вы его лечите, я тоже сумею его лечить – и не надо подвергать мальчика риску операции».
Как мы ни бились, пришлось отпустить Сашу. Он окончил среднюю школу, затем институт, стал инженером, но по-прежнему, как в бытность мальчиком, всецело находился под покровительством бабушки.
Елена Аркадьевна, много лет пробыв без мужа, погибшего на войне, вышла замуж, переехала в Москву. Бабушка Сашу не отпустила, и он стал в ещё большей от неё зависимости. Но Саша не тяготился этой опекой. Ему было приятно ни о чём не думать, ни о чём не заботиться. Он и женился на девушке Люсе, кажется, потому только, что Люся нравилась бабушке. Люся и сама, выйдя замуж без любви, оставалась к нему равнодушной. Постепенно для Саши создалась ситуация, от которой он тяжело страдал морально. Жена явно им пренебрегала, так как у него дурно пахло изо рта. Она стыдилась, что её муж больной, и ни за что не хотела пойти с ним ни в кино, ни в театр. Когда же он пытался опуститься вниз головой, чтобы откашлять мокроту, она над ним посмеивалась. Он старался при ней этого не делать, отчего состояние его ухудшалось.
Прошло несколько лет. К заболеванию лёгких у него присоединились боли в сердце. Врачи признали стенокардию. Настойчиво рекомендовали поехать на курорт. Он звал с собой Люсю. Та отказывалась, а он без неё ехать не хотел.
Наконец, когда боли стали нестерпимы, он поехал один. Там он ходил как отрешенный, ни о чём не хотел думать, ему не хотелось жить.
Курорт ему не помог.
Вернувшись, он узнал, что Люся подала на развод. Александр равнодушно отнёсся к уходу жены.
В свои тридцать пять лет он чувствовал себя стариком и не хотел думать ни о жене, ни о семье. Он углубился в себя, думал только о болезни. Однако лечиться к врачам по-прежнему не шел. Не обращал внимания на окружающих его женщин.
Впрочем, одна из сотрудниц, Анюта, понравилась ему. Как-то шли с работы пешком, и он узнал историю Анюты. Семнадцатилетней девушкой она полюбила одного парня. Он долго обманывал её, а затем женился на другой. После такого удара Анюта на какое-то время возненавидела всех мужчин.
– Теперь я к вашему брату потеплела, – сказала Анюта, смеясь, – и вот, как видите, иду с вами рядом.
Рассказ Анюты произвёл на Александра сильное впечатление.
– Вы не должны ожесточаться, – говорил он ей. – Такие мужчины скорее исключение, чем правило. Да и какой это мужчина?..
Он горячо говорил об этом ещё и потому, что сам был предан женщиной. И он тоже рассказал свою историю Анюте.
С того вечера началась их дружба, а потом и любовь. Они поженились. В течение нескольких лет предавались счастью, ни о чём не задумываясь. Жена знала о его болезни, заботилась о нём, поощряла все виды борьбы с нею – и он чувствовал себя неплохо. Но у них не было детей. И со временем это стало тревожить Александра. Он подозревал в бесплодии жену. Однажды сказал ей:
– У нас нет детей, это плохо. Ты бы сходила к врачам.
– Я ходила, – спокойно возразила Анюта. – У меня все в порядке. Дело за тобой.
И тихо, боясь обидеть мужа, проговорила:
– Может быть, твоя болезнь лёгких сказывается. Саша был поражён. У него никогда и не являлась подобная мысль.
Тут же отправился к врачу. Ему сказали: постоянная интоксикация со стороны лёгких угнетает гормональную функцию. Весь организм к этому адаптировался, но зародившиеся клетки не могут сопротивляться.
– Надо убрать лёгкое, – заявили ему.
Так, спустя двадцать лет Александр, Елена Аркадьевна вновь явились в мой кабинет. С ними была и Анюта.
С того времени хирургия лёгких сделала большие успехи. Но и болезнь Саши не стояла на месте. Сделав анализы, я пригласил Елену Аркадьевну и Анюту.
– Видите эти снимки? В левом легком нет здоровых участков. Оно все состоит из рубцов и полостей, в которых застаивается и нагнаивается мокрота. Она всасывается в кровь и, как яд, отравляет все клетки организма. Ни один орган в теле такого больного не может работать нормально, так как все они отравлены. Однако хуже всего приходится мозгу и сердцу. Эти два органа, по весу составляющие сравнительно небольшую часть веса человека, потребляют почти половину всей крови, исходящей из сердца. А раз они получают больше крови, то им достаётся и больше токсинов. По существу, они всегда находятся в состоянии интоксикации.
Но этого мало. Сердце проталкивает кровь через оба лёгких. А одно из них не функционирует, оно не снабжает кровь кислородом. Следовательно, через него она проходит впустую, и сердце половину своей работы производит напрасно. Можете себе представить, сколько бесполезного труда оно совершает!
Сосуды лёгкого находятся у него под сердцем. Чтобы к ним подобраться, надо рукой смещать его вправо. А разве оно, такое слабое, выдержит столь сильное давление рукой?!
– А что же делать, Фёдор Григорьевич?
– Мы и должны сейчас решить, что делать. Такой продолжительный срок болезни приводит к резким изменениям стенок сосудов. При перевязке, если не рассчитать силы, такой сосуд можно ниткой перерезать, как бритвой. А там – неудержимое кровотечение!..
– А вы скажите своим помощникам, чтобы они не очень крепко затягивали, чтобы не перерезать сосуд.
– А если не очень крепко затянуть, лигатура может соскользнуть, и те же последствия, если не хуже…
Долго она сидела задумавшись, а затем сказала:
– Всё равно надо рисковать. У него сейчас единственная надежда на операцию.
– Скажу вам по совести, Елена Аркадьевна, что если двадцать лет назад я сам настаивал на операции, то сейчас, отлично понимая её необходимость и даже неизбежность, не хотел бы я за неё браться. Может быть, вы пойдёте к другому хирургу?
– Что вы, Фёдор Григорьевич! – взмолилась она. – Об этом не может быть и речи. Он вам верит. Только вам. Уж не откажите по старой дружбе.
– А если случится самое плохое?
Елена Аркадьевна долго молчала, а потом тихо сказала:
– Что бы ни случилось, упрёка не услышите. Вы же советовали делать её раньше…
– Ладно, бог даст, обойдется. А как считает Анюта?
– Я думаю так же, как Елена Аркадьевна.
Саше мы не стали излагать всю опасность операции. Мы, как правило, больных стараемся не пугать, но родственникам всегда говорим всю правду.
На операцию я шёл с волнением.
То, что я встретил, превзошло мои ожидания. Грудная полость была вся в рубцовых спайках. Чтобы войти в неё, надо было каждый сантиметр пути отвоевывать. Сосуды в спайках мелкие, захватить их и перевязать трудно, вся поверхность кровоточит. Мы потратили много времени, чтобы раскрыть рану грудной клетки и подойти к легкому. А тут предстояло самое трудное: высвободить лёгкое из спаек и подойти к его сосудам и бронхам.
Как я и предвидел, рубцово-сморщенное лёгкое перетянуло сердце в больную сторону, и оно прикрывало собою все сосуды лёгкого и бронхи. Когда мы, рассекая рубцы, подошли к тому месту, где должны быть сосуды, оказалось, что сердце «лежит» на них и к ним не подойдешь, пока резко не оттянешь сердце вправо. Между тем сердце «не любит», когда его трогают. На каждое прикосновение оно отвечает аритмией. А тут мы вынуждены его смещать в сторону, и довольно сильно. Как только в первый раз ассистент попытался отодвинуть сердце вправо, оно дало такие перебои, что наркотизатор с тревогой попросил приостановить операцию. Он опасался, что может наступить остановка сердца.
