Хранительница тайн - Мортон Кейт (книги онлайн читать бесплатно .TXT) 📗
Он поднес книгу ближе к глазам, поднял брови, всматриваясь, потом чуть наклонил ее к свету и, наконец, широко улыбнулся.
– Что такое? – спросила Лорел. – Что ты там увидел?
– Разумеется, ты не заметила. Люди гуманитарного склада вообще не очень наблюдательны.
– Джерри!
Он вернул ей книгу.
– Приглядись внимательнее. Текст написан разными авторучками.
Лорел пересела под окно, чтобы свет падал на книгу, поправила очки и всмотрелась в надпись.
Да, плохой из нее детектив. Лорел не понимала, как не видела этого раньше: слова о дружбе были написаны одной ручкой, имя «Дороти» – другой, тоже черными чернилами, но более тонким пером. Может, в авторучке кончились чернила и пришлось ее сменить? Какая-то уж слишком большая натяжка…
Лорел поняла, что хватается за соломинку, и ей сделалось стыдно, тем более что теперь она явно видела: почерк тоже немного отличается.
Дрогнувшим голосом она прошептала:
– Ты считаешь, мама вписала свое имя поверх надписи? Чтобы казалось, будто Вивьен подарила книгу ей?
– Я ничего не считаю. Я просто говорю, что текст написан двумя разными авторучками. Хотя в свете того, что пишет доктор Руфус, твоя гипотеза вполне правдоподобна.
– Да, – сказала Лорел, закрывая книгу. – Доктор Руфус. Расскажи все, что ты у него нашел про… – она помахала пальцами, – про мамины навязчивые состояния.
– Во-первых, это были не навязчивые состояния, а самые обычные навязчивые идеи.
– А что, между ними есть разница?
– Есть. Первое – диагноз, второе – свойство характера. Доктор Руфус отмечает мамины странности, но его пациенткой она не была – просто дружила в детстве с его дочерью. Мама ему нравилась, и он продолжал следить за ее жизнью, даже когда она выросла и уехала из Ковентри.
Лорел взглянула на фотографию молодой красавицы мамы.
– Неудивительно.
– Они регулярно встречались за ланчем…
– И он записывал все, что от нее услышал? Хорош друг.
– По крайней мере, для нас это оказалось очень полезно.
Лорел вынуждена была согласиться.
Джерри закрыл ежедневник и, глядя на приклеенный сверху желтый листок, продолжал:
– Согласно доктору Лайонелу Руфусу, она всегда была девочка компанейская, веселая и большая выдумщица – собственно, такая мама, какой мы ее знаем. Она росла в самой обычной семье, но при этом сочиняла себе другую, сказочную жизнь. Впервые доктор Руфус заинтересовался ею, потому что изучал нарциссизм…
– Нарциссизм?!
– …и в особенности роль фантазий как защитного механизма. Он заметил, что некоторые слова и поступки мамы, тогда еще подростка, укладываются в те закономерности, которые он исследовал. Ничего исключительного, просто определенный уровень самовлюбленности, потребность во всеобщем обожании, склонность считать себя особенной, мечтать об успехе и популярности…
– По-моему, все подростки такие.
– Вот именно. Это подвижная шкала. Некоторые нарциссические черты обычны и нормальны. Более того, есть люди, которые обращают эти черты в нечто такое, что приносит им общественное признание.
– Какие люди?
– Ну, не знаю. Актеры… – Джерри озорно улыбнулся. – Серьезно, в чем бы ни убеждал нас Караваджо, нарциссизм – это не просто смотреть в зеркало весь день.
– Да уж. Иначе Дафне пришлось бы от него лечиться.
– Однако люди, имеющие склонность к нарциссизму, подвержены навязчивым идеям и фантазиям.
– Скажем, выдумывают себе дружбу с людьми, которыми восхищаются?
– Да, именно так. Обычно такой невинный самообман проходит со временем, однако бывает, что реальность разрушает фантазию (скажем так, что-то разбивает зеркало), и тогда люди нарциссического типа склонны считать себя глубоко обиженными.
– И мстить?
– Да. Хотя в их глазах это не месть, а восстановление справедливости.
Лорел закурила.
– Руфус не очень-то входит в подробности, но, как я понял, в начале сороковых, когда маме было лет девятнадцать, у нее развились две главные фантазии. Первая: будто старая аристократка, у которой она служила компаньонкой, любит ее как дочь и намерена оставить ей в наследство огромное фамильное состояние…
– А та не оставила?
Джерри склонил голову набок, терпеливо дождался, пока Лорел скажет: «Ну да, конечно», и продолжил:
– Вторая – воображаемая дружба с Вивьен. Они были знакомы, просто совсем не так близко, как рисовала мама в своих мечтах.
– А потом что-то разрушило эти мечты?
Джерри кивнул.
– Руфус пишет, что Вивьен Дженкинс «унизила» маму. Он не упоминает обстоятельств, но, как я понял, Вивьен прилюдно сказала, что они незнакомы. Мама обиделась, расстроилась и разозлилась, а примерно месяц спустя он узнал, что она придумала какой-то план «чтобы все получили по заслугам».
– Мама ему сказала?
– Вряд ли. – Джерри заглянул в свои выписки. – Руфус не указывает свой источник, но по тому, как составлено предложение, я понял, что сведения поступили не напрямик от мамы.
Лорел втянула угол губ и задумалась. Выражение «по заслугам» заставило ее вспомнить разговор с Китти Баркер и особенно рассказ старухи про танцы, на которые Долли пришла с подругой детства из Ковентри и, как безумная, твердила про какой-то план. Лорел глубоко затянулась сигаретой. Очевидно, подруга из Ковентри – дочь доктора Руфуса. Она потом и рассказала обо всем отцу.
Бедная мама! Одна подруга от нее отвернулась, другая за нею шпионила. Лорел прекрасно помнила всю силу своих подростковых мечтаний и фантазий. Насколько легче стало, когда она сделалась актрисой и смогла направить их в творческое русло. А вот у Дороти такой возможности не было…
– Так что случилось, Джерри? Мама просто отбросила свои фантазии? Щелк – и нет их?
Слово «щелк» напомнило ей мамину историю про крокодила. И там речь шла именно о такой перемене. О превращении юной Долли из лондонских воспоминаний Китти Баркер в Дороти Николсон с фермы «Зеленый лог».
– Да.
– Это возможно?
Он пожал плечами.
– Это возможно, потому что это произошло. Мама – доказательство.
Лорел изумленно покачала головой.
– Вы, ученые, и впрямь верите тому, что говорят вам доказательства.
– Конечно. Потому они и называются доказательствами.
– И все равно, Джерри… – Лорел нуждалась в чем-то поубедительней. – Как она избавилась от этих черт?
– Если обратиться к теориям нашего доброго друга Лайонела Руфуса, у одних людей нарциссизм переходит в патологическое расстройство личности, а другие просто перерастают его с возрастом. К маминому случаю ближе всего подходит его наблюдение, что таких людей может исцелить тяжелое травмирующее событие – шок или горе вне их личного вымышленного мира.
– То есть оно возвращает их к реальности? Заставляет думать не о себе, а о других?
– Именно так.
Нечто подобное они предположили тогда в Кембридже: мама участвовала в чем-то, что обернулось несчастьем, и это ее переменило.
Лорел задумчиво кивнула и потушила окурок. Джерри убрал ежедневник. Очевидно, они все обсудили, но тут ей пришла в голову еще одна мысль.
– Ты сказал, что доктор Руфус изучал фантазии как защитный механизм. От чего люди ими защищаются, Джерри?
– Много от чего. По мнению доктора Руфуса, чаще всего нарциссизм развивается у детей, которые чувствуют себя чужими в семье, не получают родительского тепла, ну, ты понимаешь.
Лорел вспомнила, как не любила мама рассказывать про детство в Ковентри и про семью. Может, причина вовсе не в ее горе из-за утраты близких, а в чем-то совсем другом. «Мне в детстве часто попадало от взрослых, – говорила мама, когда маленькая Лорел безобразничала. – Я их не понимала, и, боюсь, они меня тоже». Что, если Дороти Смитэм была нелюбимым ребенком? Что, если она чувствовала себя лишней и пыталась фантазиями заполнить мучительную пустоту? А потом все закончилось катастрофой, мечты рухнули, и Дороти пришлось жить с этим фактом, пока жизнь не подарила ей второй шанс, возможность оставить прошлое позади и начать все снова – в семье, где она обрела долгожданную всеобщую любовь.
