Книга теней - Риз Джеймс (книги онлайн полные версии бесплатно .txt) 📗

Я стояла как вкопанная.

— Это часть плана, так и было задумано , — успокоила меня Мадлен.

Подошла Себастьяна и, встав позади меня, объяснила, что я не должна беспокоиться и что я еще увижу свою наперсницу, причем очень скоро. Еще она похвалила имя, которое я дала ее любимице (тут я поняла, что кошка эта ее, а не моя), сказав, что оно гораздо лучше, чем то, которым она пользовалась многие годы; с моего позволения она, пожалуй, станет звать ее по-новому.

— Малуэнда… — проговорила она. — Oui, c'est parfait! [47]

А я… я могла лишь вглядываться в светлеющее за плечом Асмодея небо, в котором сновали взад и вперед и вились черные птицы, описывали петли и пропадали одна за другой.

Я смотрела им вслед, пока последняя из них не скрылась из виду. Я так и осталась бы стоять, раскрыв рот от изумления, если бы не Себастьяна.

— Бежим! — призвала нас она. В это мгновение раздался первый, еще не слишком уверенный стук в главную дверь. — За мной!

— Подождите! — крикнул Асмодей. — А как же цепи?

— Пускай знают, пускай видят , что дьяволы, пособляющие этой ведьме, плевать хотели на них.

— Ну конечно, — обрадовался Асмодей, — Это мне нравится.

Представьте себе: пришедшим по мою душу не останется ничего иного, как решить, что в библиотеку вломился сам Сатана — или какие-нибудь мелкие бесы (в зависимости от того, изгнанием какой нечисти им захочется похваляться в будущем). А потом кто-то из этих представителей темных сил — по моей, разумеется, просьбе — проник в келью к сестре Клер и убил ее. Найдя монахиню лежащей на подстилке, без признаков жизни, мои гонители поспешили в библиотеку и ворвались в нее, как только мы ее покинули. Там они найдут «меня» в том же виде, в каком оставили накануне вечером. И там им предстоит выслушать душераздирающую историю о ведьмах, заклятиях, призраках и так далее. «Я» стану настаивать, будто являюсь сестрой Клер де Сазильи, матерью-настоятельницей их монастыря. «Я» расскажу, что видела ночью Перонетту Годийон и та приняла затем какое-то чудовищное обличье. «Я» поклянусь, что попалась в когти целой своре демонов, которые издевались надо мной настолько чудовищно, что это не поддается описанию. И каждое сказанное слово будет сочтено ложью. Или даже хуже, чем ложью, и все равно послужит неопровержимым доказательством неоспоримой вины. А раз так, то «меня» осудят без дальнейшего разбирательства. «Меня» сочтут слишком опасной, чтобы устраивать настоящий процесс. «Я» буду объявлена одержимой, спознавшейся с дьяволом, и со «мною» поступят, как положено поступать с такими преступницами.

Наконец мы трое и присоединившийся к нам Асмодей оказались на затененной галерее у места, где начиналась ведущая вниз узкая лестница. Мадлен сообщила, что первые из моих преследовательниц стоят у двери библиотеки, но не решаются войти, пока не подойдет мэр. Они выслушивают через закрытую дубовую дверь сопровождающийся криками рассказ своей начальницы и то и дело сами что-то вопят.

Может, я тогда чуточку и пожалела сестру Клер. Должно быть, что-то в моем взгляде выдало мои чувства, а может, Себастьяна могла читать мои мысли, как это умел делать отец Луи, ибо она сказала:

— Забудь ее, — и добавила: — Ее последней молитвой вчера вечером, перед тем как она заснула, была просьба дать ей проснуться, чтобы увидеть, как ты умрешь.

И я действительно забыла о сестре Клер, ибо как раз в это время крики раздались уже с удвоенной силой. То были крики и визг воспитанниц и монахинь, которые, проклиная мужчин за то, что те куда-то запропастились, в конце концов открыли дверь сами и увидели за ней нечто. Мы ждали как раз этого — когда они увидят, во что превращена библиотека, и в их рядах наступит вполне понятное смятение. Теперь, под прикрытием возникшей суматохи, сопровождавшейся хлопаньем дверей и всеобщей истерикой, мы спокойно могли спуститься по лестнице. Единственное, на чем я могла сосредоточиться, — это на том, чтобы не отставать от Себастьяны и остальных, чтобы несущийся вслед за мной белокурый гигант не сшиб меня с ног. Вскоре мы уже стояли в тени монастырской стены. По правую руку от нас был проход к монастырской конюшне. Когда я вышла на солнце вслед за отцом Луи, свет ослепил меня. Я зажмурилась — глаза мгновенно закрылись сами собой, — а когда я открыла их, кюре и след простыл. И Мадлен тоже. Они исчезли. Мы — Себастьяна, Асмодей и я между ними — остались стоять у стены, прижимаясь спинами к ее холодным камням — на тот случай, если бы кому-нибудь пришло в голову посмотреть в нашу сторону. Асмодей издал тихий звук — настолько тихий, доложу вам, что если бы я не смотрела ему в лицо, то ничего бы не услышала. Это был свист, скорее похожий на комариный писк; тон его был слишком высок и явно неслышим для человеческого уха. Асмодей звал кого-то. Я, разумеется, проследила за направлением взгляда его зеленых глаз и увидела, как из-за угла конюшни выбежал огромный белый конь. Таких я никогда не видела. Не то что монастырская лошадка. Я даже не смогла сразу подсчитать, на сколько пядей он выше меня. Впоследствии я узнала от Асмодея его кличку. Его звали Кошмар. Земля сотрясалась от его поступи. Лоснящаяся шерсть сверкала в лучах восходящего солнца. Грива была заплетена в косички. Под шкурой играли мускулы. Конь был неоседлан. Асмодей легким прыжком вскочил на его спину — в эту минуту белокурый великан показался мне таким же сияющим и сильным, как его жеребец. И тут Себастьяна обратилась ко мне.

— Позови ее, — велела она.

Я не поняла. Но только сначала. Тогда я улыбнулась и, повернувшись в сторону конюшни, позвала:

— Малуэнда, ко мне!

И та явилась. Как и Кошмар, она в мгновение ока обогнула угол конюшни и прибежала под затихающее карканье воронов, хотя тех нигде не было видно… То была вороная лошадь, готовая унести нас хоть на край света… гладкая, сильная… Моя Малуэнда.

Она встала рядом с Кошмаром и оказалась прямо передо мной, столь же высокая, как и жеребец, но только черная, а не белая. Она была с норовом: била копытом, встряхивала гривой. Асмодей наклонился через нее и помог нам, Себастьяне и мне, залезть на нее. Седла не было, и я примостилась на крупе позади Себастьяны. Ноги Себастьяны свисали с боков лошади. Я пошире расставила свои ноги, обхватив широкие бока Малуэнды, Себастьяна поглубже запустила пальцы в незаплетенную гриву — уши животного были вырваны, от них навсегда осталось немногим больше, чем просто воспоминание, какое бы обличье Малуэнда ни приняла, — я покрепче прижалась к Себастьяне — так тесно, что щеки мои, верно, зарделись на фоне синего шелка, облегавшего ее спину. Я слышала, как бьется ее сердце. Чувствовала под собой теплую лошадиную плоть. Наконец Себастьяна «пришпорила» лошадь, ударив ее в бока пятками ног, обутых в домашние туфли.