Одиночество в Сети - Вишневский Януш Леон (читаемые книги читать онлайн бесплатно .txt) 📗
Побегав немного, свинья исчезла в доме и больше не показывалась. Вдова, похоже, была несколько обеспокоена этим обстоятельством, но с места не стронулась.
Вдова оказалась исключительной женщиной. Все, что мы говорили, она воспринимала как очередную программу новостей и реагировала то неподдельным негодованием, то смехом, то сочувствием. Мы выпили несколько бутылок «бордо»; их подносил повар по звонку телефона, лежащего на садовом столике. Когда мы вставали из-за него, я была в чрезвычайно эротическом настроении. Виной тому «бордо», французский язык, который действует на меня, как афродизиак, а также то обстоятельство, что завтра ты прилетаешь из Нью-Йорка.
Когда в саду стало прохладно, мы перешли в резиденцию вдовы. Алиция с беспокойством и возмущением наблюдала, как студент помогает вдове встать с садового стула и ведет ее в дом, причем она повисла у него на руке, тесно к нему прижавшись, а он обнимал ее за талию.
Когда мы вошли в гигантских размеров салон, нам предстала потрясающая картина. Вьетнамская свинья лежала, развалясь, на белом (надо думать, свиной кожи) диване, стоящем у стены, почти полностью скрытой серо-черной акварелью чудовищных размеров. Мраморный пол салона был усыпан обрывками газет, некоторые из них мокли в желтоватых лужах, источающих запах аммиака. На каждом шагу мы давили какие-то рассыпанные по всему полу коричневато-черные зерна. Возле белого дивана валялась небольшая открытая клетка, вокруг которой зерен было особенно много. Вероятно, то была клетка хомяка, о котором рассказывала нам вдова. Клетка была помятая и пустая. Вдова, не обращая внимания на весь этот хаос, подошла к телефону и спокойным голосом стала заказывать лимузин, чтобы отвезти нас в гостиницу. А мы стояли, совершенно остолбеневшие, и пялились на свинью, разлегшуюся на диване. Она хрипела и содрогалась в конвульсиях, из пасти у нее сочилась струйка желтоватой жидкости, явственно заметной на белой коже дивана, и стекала,на мраморный пол. Внезапно вдова обратила внимание на то, что происходит. Вскрикнув, она бросила телефонную трубку и ринулась спасать свинью. Я отступила к стене. Студент слинял из салона, а Ася вслед за вдовой устремилась к дивану.
Якуб! Если бы я не видела этого, ни за что не поверила бы, что такое может быть. Но я все это видела собственными глазами точно так же, как Алиция, которая стояла рядом со мной, впившись ногтями мне в руку, и вся дрожала, как плохо вставший студень. А вдова, подбежав к дивану, принялась делать свинье искусственное дыхание по системе «рот в пасть». Она массировала ей грудь в районе сердца, силой открывала пасть и вдувала изо рта воздух ей в легкие. Свинья продолжала хрипеть. Через некоторое время она извергла красные от крови остатки коричневатой шкурки, смешанной с пережеванной газетной бумагой. Алиция выскочила из салона. Ася повернулась спиной к дивану с лежащей свиньей. А вдова продолжала вдувать воздух ей в пасть. Я больше не могла на это смотреть и зажмурила глаза. Через минуту хрип прекратился. Свинья скатилась с дивана и убежала из салона. Обессиленная вдова сидела на полу, положив голову на диван, желтый от свиной блевоты и красный от крови сожранного хомяка, остатки которого свинья выблевала. Ко мне подошла Ася. Она взяла меня за руку, и мы молча вышли из дома. Лимузин уже ждал нас. Алиция сидела рядом с шофером, студент на заднем сиденье. Мы с Асей все так же молча уселись в машину. Она тронулась. На протяжении всего обратного пути никто не произнес ни слова. Когда автомобиль остановился перед гостиницей, мы так же молча вылезли. Алиция даже не попрощалась со своим студентом. Впервые после приезда в Париж она ночевала в номере вместе с Асей.
А я, когда оказалась одна в своем номере, откупорила бутылку вина, села перед окном и, глядя в сад, подумала, что восхищаюсь вдовой. За верность своим убеждениям.
Потому что я как-то не слишком верила, что она действительно может любить эту вьетнамскую свинью. Особенно после того, как та сожрала хомяка.
А через несколько минут вино усилило действие «бордо», выпитого у вдовы. И я оторвалась от Парижа. Вернулась к сути вещей. Думала о тебе. Тосковала по тебе.
Когда-то ты спросил, что значит «тосковать по тебе».
Приблизительно это сочетание задумчивости, мечтательности, музыки, благодарности за то, что я это ощущаю, радости, оттого что ты существуешь, и волн тепла в районе сердца,
Уже завтра я прикоснусь к тебе. Прикоснусь…
@9
ОН: В Нью-Йорке он поселился в «Марриотт Маркиз» на углу Бродвея и Сорок пятой улицы. Он рассчитал, что если закажет такси на половину шестого, то без проблем успеет на самолет. Однако уже после первого километра понял, что совершил чудовищную ошибку. Самолет стартовал только в двадцать тридцать, однако уже сейчас было ясно, что ему не успеть к отлету.
Прошли уже три четверти часа, а они все так же торчали в гигантской пробке, и до туннеля Квинз-Мидтаун, соединяющего Манхэттен и Квинз, где находится аэропорт Кеннеди, откуда ему предстояло вылетать, было все так же бесконечно далеко. Шофер-индус (у него было впечатление, что такси в Нью-Йорке водят исключительно индусы) без устали говорил, улыбался и всячески успокаивал его, убеждая, что они успеют, но Якуб знал, что, если бы даже они сидели в такси уже полдня и самолет давно улетел, шофер все так же убеждал бы его, что они успеют.
В Новом Орлеане таксисты-индусы были точно такие же.
Но этот воплощал в себе все самое худшее, что может быть в таксисте: он был молодой и боязливый.
Таксист в Нью-Йорке может быть слепым, но не боязливым!
На Манхэттене в это время дня невозможно обгонять, глядя перед этим до бесконечности в зеркало заднего вида. Тут нужно мигнуть указателем поворота, прибавить скорость, нажать на клаксон и сменить полосу движения.
Это даже он знал, хотя таксистом никогда не был.
Когда они добрались до аэропорта, индус по-прежнему улыбался, а ему до отлета оставалось 18 минут.
Он злился на себя, на свою глупость, на Нью-Йорк, на всех индусов мира и на собственное бессилие.
Как безумный, он помчался к своему терминалу, молясь в душе, чтобы его не вычеркнули из списка пассажиров, осчастливив кого-нибудь с листа ожидания.
Нет, они не могут так поступить!
Ведь она должна встречать его в Париже и будет ждать.
Нет, они этого не сделают…
Когда он добежал, уже объявили об отправлении TWA800.
Первый и бизнес-класс уже сидели в самолете и, как он предполагал, попивали шампанское, а ко входу вызвали последние ряды экономического класса.
Он понимал, что проиграл в гонке со временем. Проиграл бессмысленно и глупо.
Собрав все силы, он приклеил на лицо самую обворожительную улыбку, на какую только был способен в этих обстоятельствах, и подошел к молодой полной блондинке в униформе «TWA», стоящей с телефоном у входа, над которым светился номер его рейса.
– Вы, вероятно, знаете, что я должен лететь этим самолетом. «Дельта» перекинула меня на этот рейс вопреки моему желанию, вы подтвердили это факсом и телефонным звонком, и я сейчас покажу вам этот факс. Мой ряд уже вызывали на посадку? – осведомился он, стараясь придать голосу спокойную интонацию. Он надеялся, что подобная наглость вынудит ее занять оборонительную позицию.
Но она в тот же миг раскусила его игру. Улыбнувшись, она спросила, как его фамилия.
Когда он повторил ее по буквам, она проверила в компьютере и сообщила:
– Вам крупно повезло. Когда мы вычеркнули вас из списка пассажиров, так как вы опоздали, «Дельта» включила вас на рейс в двадцать тридцать пять. И только потому, что вы были там первым на листе ожидания и кто-то в последний момент отказался лететь, а из-за неисправности в их компьютере вас после бронирования билета у нас не вычеркнули с их листа. К вам, видно, благосклонны компьютеры. Стойки «Дельты» находятся в этом же терминале. Рекомендую как можно быстрей перейти к ним. В Париже вы будете всего на полчаса позже нашего рейса.
