Большой футбол Господень - Чулаки Михаил (книги хорошего качества TXT) 📗
Дионисий был доволен тем, как устроилось ответное чудо, но все-таки разочаровался в Левоне: простое дело ему поручили, и то завалил. И решил Левона с Собой не брать.
Ничто больше не удерживало Дионисия в Питере. И на прощание, не объявляя впрочем о предстоящем отъезде, Он устроил на Моховой день открытых дверей. Все желающие входили в квартиру и могли дотронуться до Него, чтобы убедиться, что после Воскресения Он остается таким же плотным и живым как раньше. Очередь шла до вечера: подходили, целовали руки, дотрагивались, унося тепло от святого прикосновения. Некоторые бережно несли домой, боясь нечаянно прикоснуться к поручным в метро, дотронутую до святого руку – чтобы прикоснуться к детям, словно передать вечный огонь. И верили, и плакали, и чувствовали легкость в сердце.
Мавра спряталась от чужих людей в заднюю комнату. Она ещё не родила, но уже волновалась и искала место.
А Дионисий пребывал в блаженстве. До чего же у Него легкая работа: подавать руку для поцелуя – и все вокруг счастливы. Все вокруг суетятся, чего-то добиваются, а Ему не нужно ни суетиться, ни добиваться. Небесные Родители очень любят Его и не оставляют ни на минуту.
Галочка наконец пробилась к Нему. Она дождалась в стороне, когда для посетителей объявили, что у Учителя перерыв на обед. Очередь послушно остановилась, готовая ждать хоть час, хоть два. Галочка подошла, а Дионисий протянул ей руку для поцелуя – как всем.
Она послушно поцеловала, но постаралась сделать это чувственно.
– Я давно тебя не видела, Дионис.
Она произнесла среднее имя: не Денис и не Дионисий. Про одноименного греческого бога, с которого всё и началось, она не слышала – в отличие от начитанного мальчика, ставшего теперь Сыном Божиим.
– С богом вина ты меня не путай. Ну и как живешь? – добавил Он вежливо.
– Да так. Старых друзей вижу редко.
Прежде Он был бы счастлив от такого прямого намека.
Но вот Он смотрит на Галочку – и не осталось в нем даже частички от робкого влюбленного, почтительно провожавшего домой капризную красавицу. Пожалеть и пожелать её тоже – для сравнения? Почему-то именно её и не хотелось. Наверное, не хотелось вспоминать прежнюю свою робость. Прежний Денис умер – или там в Шувалово во время взрыва или ещё раньше, а воскрес совсем другой Дионисий.
И сказать ей Ему было нечего.
– Так всегда бывает – с воспоминаниями детства, – Он усмехнулся.
– У тебя тут есть помошницы, приближенные. А моя помощь Тебе не нужна?
Он знал, что не желает брать её с Собой.
– Мне нужна помощь всех, кто уверовал в Божественных Супругов.
Галочка уверовала только в успех своего верного поклонника Дениса. Но понимала, что Он обязан говорить так. Поэтому подхватила:
– Конечно, я поняла, что Ты принес истину. И хочу помогать Тебе.
– Не мне, а Храму Божественных Супругов. Приходи сюда, найдется дело и для тебя. А сейчас Я занят, иди с миром.
Он снова протянул ей руку для поцелуя. На этот раз Галочка поцеловала почтительно, уже не пытаясь напомнить Ему губами о прежней любви. Она поняла, что получила вежливую отставку.
И не подозревала, что избежала СПИДа.
Клава, наоборот, знала, что улетает. И решила показаться петербургским акушерам напоследок: кого она найдет там в глуши?! Как гражданка, в Петербурге не прописанная, она не могла рассчитывать на бесплатную консультацию, да ей и не нужно. Онисимов выдал ей нужную сумму на врачей – и не поморщился: надо обеспечить удобное рождение Внуку Божию. Её заверили, что всё у нее идёт хорошо, и взяли кровь на анализы.
Господствующее Божество продолжало переживать радость освобождения. Действительно, движение к цели означает постыдное пренебрежение к переживаемому мигу. И только жалкие планетяне ищут разнообразия, мечутся по своим крошечным миркам в так называемых «путешествиях» вместо того чтобы радоваться однообразию жизни. Радоваться восходам своего Солнца, например, неизбежно повторяющимся каждые сутки – каждый восход чем-то отличается от всех остальных, и в то же время они восхитительно однообразны и не движутся ни к какой цели. Не значит же это, что восход Солнца должен быть преодолен во имя дальнейшего развития!
И нескончаемый монотонный рев Вселенной – если привыкнуть, если прислушаться, а ведь у Него было время и привыкнуть, и прислушаться! – рев Вселенной превращается в величественную симфонию, услышать которую дано только Господствующему Божеству. И Ему же Одному дано увидеть хоровод огоньков, зажигаемых мерцающими светочами сознаний малых сих. Так что же Оно тревожилось, можно даже почти сказать – мучилось?! Когда-нибудь и вспоминать будет неловко. К счастью, Оно не имеет страсти к воспоминаниям. Наступает новый миг, чтобы Оно могло насладиться полнотой жизни, вместившейся в каждый миг.
Всё было решено, пора было переселяться в Горний Эдем.
Найти там для ХБС Спасенную Пустынь. И пусть остальную Землю зальют смертоносные дожди, пусть опустошат пожары и землетрясения, мор и глад – верные спасутся вокруг Сына Божественных Супругов, Светлого Отрока Дионисия!
А после – а после вся опустошенная и вновь возрожденная Земля будет принадлежать им.
Пустынцев, улетевший вперед, нашёл место на Алтае. От железной дороги ещё двести километров за двумя перевалами.
За синими горами, короче говоря. На самом берегу чистейшей реки Семы, притока Катуни. Подтвердилось, что не случайна была встреча с Серёжей за мокрым столиком маленького кафе.
Самая фамилия встречного оказалась пророческой, указывала заранее путь к Спасенной Пустыни. Дионисий тогда не распознал столь ясное указание Божественных Родителей, да и неважно: Они как всегда всё предусмотрели за Него.
Когда-то там на берегу Семы была деревня, но жители её постепенно разбрелись, перебираясь поближе к местной цивилизации, а для Пустыни и нужно, чтобы без жилья кругом.
Мавра родила прямо в самолете. Она ехала в просторной картонной коробке, которая и сделалась домом для четверых новорожденных. Писку новорожденных почтительно внимали все пассажиры, которым выпало счастье путешествовать с Сыном Божиим. За всем таинством кроме Учителя неотрывно наблюдал любопытный Миша. Когда Мавра сожрала послед, он спросил коварно:
– А она своего котёнка жрёт, да?
Но более просвещённый в физиологии Дионисий осадил мальчишку:
– Не котёнка, а плаценту. Дорастешь – узнаешь.
– Будто не дорос, – буркнул упрямый Миша.
В полете произошел странный случай – смешной в конце концов. Вдруг раздался громкий удар – словно некто снаружи приложился молотом по обшивке. Потом ещё один, и ещё. Кто-то заголосил, кто-то упал на колени. Онисимов заорал: «Не хочу-у!» Наталья прижала к себе Мишу. Хорошо что Мавра уже родила, а то бы всеобщие нервы могли передаться и кошке, повредить котятам.
Среди паники Он оставался совершенно спокоен. Как король на корабле, знающий что буря не страшна, потому что корабли не тонут с королями на борту.
Он встал и сказал громко:
– Да успокойтесь, ведь Я же с вами.
Удары больше не повторялись, отчего к концу полета уверовала в Небесных Супругов половина пассажиров.
А на самом деле, в другом эшелоне истребители просто переходили звуковой барьер и удары воздушной волны били по обшивке. Не полагалось бы в одной зоне с гражданским самолетом находиться истребителям, хотя бы на разных эшелонах, но гражданские с военными ещё не совсем поделили небо. За Уралом вообще нравы проще, в том числе и в авиации.
Пустынцев встретил переселенцев и тотчас пересадил в заказанный уже вертолет. Дионисий лично нес коробку с Маврой и новорожденными: доверишь, а те будут размахивать как сумкой с картошкой!
В деревне сохранился центральный дом – не помещичий, помещиков никогда не было на Алтае, но, видать, какого-то местного кулака. Сюда Пустынцев и проводил Учителя с ближайшей свитой. Ремонт требовался, конечно, но не такой уж решительный. Да и в остальных домах можно было селиться, когда появятся другие ревностные переселенцы, которые захотят последовать за Учителем.
