Сговор остолопов - Тул Джон Кеннеди (бесплатные полные книги .TXT) 📗
М.Минкофф
— Она тотально сбита с толку, — довольно произнес Игнациус. — Подождем, пока она услышит о моей апокалиптической встрече с мисс О'Хара.
— Игнациус, что ты там получил?
— Депешу от распутницы Мирны.
— Чего этой девочке надо?
— Она угрожает самоубийством, если я не дам клятву, что мое сердце принадлежит ей и только ей.
— Ай, какой ужыс. Вот спорить же ж готова, ты ей, беньдяшечке, столько врак наплел. Я ж тебя знаю, Игнациус.
Из— за двери доносились звуки одевания: что-то, похожее на кусок металла, лязгнуло о пол.
— Куда ты собрался? — осведомилась миссис Райлли у облупленной краски.
— Я вас умоляю, мамаша, — ответил ей бассо профундо. — Я в значительной степени спешу. Прекратите мне досаждать, пожалуйста.
— Со всеми деньгами, что ты приносишь, мог бы и дома целыми днями сидеть, — заорала двери миссис Райлли. — Как же я долг этому человеку оплачу?
— Мне бы хотелось, чтобы вы оставили меня в покое. Я сегодня выступаю на политическом митинге и должен привести в порядок свои мысли.
— На политическом митинге? Игнациус! Ай, как чудесненько! Может, ты хоть в политике хорошо добьешься. У тебя ж такой прекрасный голос. В каком клубе, миленький? У Демократов Города Полумесяца? У Старых Регуляров?
— Боюсь, что партия в настоящий момент секретна.
— Что ж это за партия, коли она секретная? — с подозрением осведомилась миссис Райлли. — Ты что, с кучей комунястов разговаривать будешь?
— Хо-хмм.
— Мне тут кое-кто дал кое-что почитать про комунястов, мальчик. Я теперь все про комунястов в брошуре прочитала. Не пытайся меня обдурачить же ж, мальчик.
— Да, я видел одну из этих брошюр в прихожей сегодня. Вы либо обронили ее там намеренно, чтобы я мог получить пользу от ее смысла, либо швырнули ее туда случайно во время одной из своих регулярных винных оргий, будучи уверенной, что это просто особенно слоноподобный кусок конфетти. Воображаю, что вашим глазам было довольно трудно обрести фокус как раз около двух часов дня. Что ж, я прочел этот памфлет. Он почти весь совершенно безграмотен. Бог знает, где вы берете подобный мусор. Вероятно, у той старухи, что торгует пралине на кладбище. Так вот, я не коммунист, а поэтому оставьте меня в покое.
— Игнациус, а ты не думаешь, что, может, тебе будет щасливей, если ты съездишь немного отдохнешь в Благодарительной?
— Уж не психиатрическую лечебницу ли вы случайно имеете в виду? — зашелся от ярости Игнациус. — Вы что — считаете меня безумцем? Вы что — предполагаете, что какому-то глупому психиатру удастся хотя бы совершить попытку измерить все глубины структуры моей души?
— Ты мог бы там просто отдохнуть, голубчик. Мог бы просто писать свои писули в этих маленьких тетрадках.
— Да они же постараются сделать из меня дебила, которому нравится телевидение, новые автомобили и замороженная еда. Неужели вы этого не понимаете? Психиатрия хуже коммунизма. Я отказываюсь от промывки мозгов. Я не стану роботом!
— Но Игнациус же ж, они же ж многим помогают, у кого пронмблемы.
— Думаете, у меня проблемы? — заревел Игнациус. — Эти люди сталкиваются с единственной проблемой — им не нравятся новые автомобили и лак для волос. Именно поэтому их запирают. Они пугают других членов общества. Каждый приют в этой стране набит несчастными душами, которые просто-напросто терпеть не могут ланолин, целлофан, пластик, телевидение и подразделы.
— Игнациус, это неправда. Помнишь старого мистера Бекнела, который дальше по нашему кварталу жил? Его заперли, потому что он бегал голым по улице.
— Ну разумеется он бегал голым по улице. Его кожа не могла больше выносить всей этой одежды из дакрона и нейлона, которая забивала все поры тела. Я всегда расценивал мистера Бекнела как одного из мучеников нашей эпохи. Несчастного просто принесли в жертву. А теперь сбегайте к парадной двери, посмотрите, не прибыло ли еще мое такси.
— Откуда у тебя деньги на такси, а?
— У меня несколько пенни завалялось под матрацем, — ответил Игнациус. Он шантажом вытянул из беспризорника еше десять долларов, заставив к тому же этого гавроша сторожить тележку, пока он смотрел весь день в «Лёу» фильм о гонках подростков за лидером. Сорванец определенно был находкой, подарком Фортуны, пытавшейся таким образом извиниться за то, что крутила колесо не в ту сторону. — Идите подглядывать сквозь чужие ставни.
Дверь со скрипом открылась, и Игнациус выступил во всем своем пиратском убранстве.
— Игнациус!
— Я так и думал, что вы отреагируете подобным образом. Именно поэтому я хранил всю эту параферналию на складе корпорации «Райские Киосеры».
— Анджело был прав, — возопила миссис Райлли. — Ты все это время бродил по улице, вырядиссись как на Марди-Гра.
— Тут кашне. Там абордажная сабля. Одна-другая искусная деталь, подобранная со вкусом, — и все. Общее впечатление довольно привлекательно.
— Ты в таким виде никуда не пойдешь, — заверещала миссис Райлли.
— Я вас умоляю. Только не надо мне устраивать еще одну истерику. Вы сместите все мысли, что формируются у меня в уме в связи с предстоящей лекцией.
— Вернись сичас же к себе в комнату, мальчик. — Миссис Райлли начала колотить Игнациуса по рукам. — Сичас же вернись к себе. Я тут не шутки с тобой шучу. Какой стыд и срам же ж на мою голову.
— Господи Боже мой! Мамаша, немедленно прекратите. Я буду не в состоянии произнести речь.
— И что это за речи ты пронзосить собираииси, а? Куда это ты собрался, Игнациус? Скажи ж мне сичас же ж! — Миссис Райлли несильно шлепнула Игнациуса по физиономии. — Ты никуда из дому не выйдешь, самашетший.
— О, мой Бог, да вы совсем спятили! Отойдите от меня сей же момент! Надеюсь, вы заметили тот ятаган, что пришпилен к моей униформе.
Ладонь матери попала Игнациусу по носу; второй удар пришелся прямо в глаз. Переваливаясь с ноги на ногу, Игнациус пробежал прихожую, рванул настежь дверные ставни и выскочил во двор.
— Сичас же вернись в дом, — орала ему вслед миссис Райлли. — Ты никуда не пойдешь, Игнациус.
— Готов спорить, что вы не кинетесь за мною в погоню в этой своей изодранной сорочке! — с вызовом ответил Игнациус и дерзко высунул массивный розовый язык.
— Вернись суда, Игнациус!
— Эй, а ну прекращайте, вы! — заорала из-за своих передних ставень мисс Энни. — Все нервы мне к черту измотали.
— Вы поглядите тока на Игнациуса! — крикнула ей миссис Райлли. — Ну какой ужыс, а?
Игнациус махал матери ручкой с кирпичного тротуара, а серьга его ловила лучи уличного фонаря.
— Игнациус, ну иди же ж суда, будь хорошим мальчиком, — взмолилась миссис Райлли.
— У меня уже голыва раскалываицца от свиста этого проклитущщего почтальёна, — громко пригрозила мисс Энни. — Я щас буквально через минуту полицаям позвоню.
— Игнациус! — взорвалась миссис Райлли, но уже было слишком поздно. Из-за угла появилось такси. Игнациус махнул ему как раз в тот момент, когда мать, позабыв о стыде и позоре изодранной ночнушки, выскочила на обочину. Игнациус захлопнул заднюю дверцу, едва не прищемив материнскую свекольную прическу, и рявкнул таксисту адрес. Он тыкал в руки матери абордажной саблей, приказывая водителю трогаться с места немедленно. Такси рвануло, из-под колес полетел мелкий гравий, больно жаля ноги миссис Райлли сквозь лохмотья сорочки из искусственного шелка. Еще какое-то мгновение она следила за красными габаритными фонарями удалявшейся машины, а потом бросилась назад в дом звонить Санте.
— На маскарад собрался, приятель? — спросил таксист, когда они свернули на проспект Св. Чарлза.
— Смотрите, куда едете, и отвечайте только когда к вам обращаются, — громыхнул Игнациус.
За оставшуюся поездку водитель не произнес больше ни слова, зато Игнациус громко репетировал свою речь на заднем сиденье, стуча о спинку переднего абордажной саблей, чтобы подчеркнуть значимость ключевых моментов.
На улице Св. Петра он вышел и первым делом услышал шум: невнятное, однако исступленное пение и смех доносились из трехэтажного оштукатуренного особняка. Какой-то зажиточный француз построил его в конце 1700-х годов, чтобы разместить в нем все свое хозяйство: жену, детей и старых дев— tantes [Тетушек (фр.)]. Tantes хранились на чердаке вместе с иной избыточной и непривлекательной мебелью, а из двух крохотных слуховых окон они могли наблюдать ту небольшую порцию мира, которая, как они полагали, только и существовала за пределами их собственного monde [Мира (фр.)] клеветнических сплетен, вышивки и циклических переборов четок. Однако рука профессионального декоратора изгнала всех духов французской буржуазии, которые еще могли населять толстые кирпичные стены особняка. Экстерьер был выкрашен в яркий канареечный цвет; газовые горелки в репродукциях латунных светильников, установленных по обе стороны подъездной дорожки, мягко мигали, и их янтарные язычки пламени дрожали, отражаясь в черной эмали ворот и ставень. На брусчатке под светильниками стояли старые кадки с плантаций, из которых тянули свои отточенные стилеты испанские юкки.
