Русское стаккато — британской матери - Липскеров Дмитрий Михайлович (лучшие книги читать онлайн бесплатно .TXT) 📗
— Садись! — скомандовал Лялин, указывая на скамейку с запасными.
Колька рассматривал соседских пацанов, разминающихся сочными ударами по воротам.
Они, пожалуй, постарше будут, прикинул он, но страха не было.
— Ну что, сирые, — проговорил один голенастый. — С голоду теперь сдохнете! — и ударил по воротам.
Мяч пролетел по дуге, но вратарем был парень, лет девятнадцати, почти мужик, который с необычайной легкостью сложился, прыгнул и вытащил мяч из девятки.
Прибыл судья Фасольянц, с невероятной красоты бланшем под левым глазом.
— Внимание! — прокричал он, прикрывшись рукой. — Капитаны, ко мне!
С соседской стороны главным был девятнадцатилетний воротчик, а со свойской сразу двое рванули к центру. Ляля и Кипа.
Зрители, мужики с окрестных домов, ржали и выкрикивали всякие похабности.
Между Лялей и Кипой чуть драки не случилось, но Кипа был чуток трусоват, а потому, как он сказал, «для пользы общего дела», отошел в сторону и занял место левого крайнего нападающего.
— Есть у кого монетка? — поинтересовался Фасольянц.
— Ты чего, дядя Арсен, дурак? — ответил Ляля, показывая, что все в трусах.
— Десять процентов с выигрыша мои! — оповестил армянин. — Все в курсах?
— Согласны! — ответили стороны, желая иметь честное судейство.
— Так, есть у кого монета? — заорал Фасольянц, открывая на всеобщее обозрение набрякающий бурмалином синяк. — Или матч отменить?!
— Ты чего разорался? — подошел к дяде Арсену капитан соседских. — Главный, что ли? — И ткнул его незаметно костяшками пальцев в живот.
Фасольянц крякнул.
Из зрительских рядов прилетела трехкопеечная монета и упала на игровое поле.
— Орел, — констатировал Ляля. — Ворота или начало?
— Начало, — выбрал соперник.
Фасольянц свистнул, зрители выдохнули, и игра началась.
Первый гол забили через две секунды после свистка. Разыгрывающий отыграл мяч слегка назад, и голенастый из соседских что было силы пробил.
Кишкин в начале игры хотел было от нервов потихоньку газы стравить возле штанги, но вместо этого вынужден был резко наклониться, чтобы достать забитый мяч из сетки, а потому зад его выстрелил крейсером Авророй.
Зрители загоготали, а Фасольянц указал на центр поля, достав из кармана при этом желтую карточку, предъявляя ее Кишкину.
— За что?! — заорал тот, снимая с головы яшинскую кепку и желая набить морду армяшке.
— За поведение, недостойное пацана нашего двора! — отскочил дядя Арсен в сторону.
— Ну, это прям пердуха! — заорали из зрителей.
— Это не футбол, а газовая камера! — поддержали другие.
— С кем не бывает, — рассказал старый дедуля с орденскими планками на груди. — В двадцать девятом году с литовцами токари товарищеский матч играли, так я, нападающий, от нервной почвы не то что воздух испортил!..
Дедуля обвел взглядом слушающих, довольный привлеченным вниманием.
— Так вот, — продолжил, — живот у меня испортился, так я у литовской штанги кучу целую наложил.
Зрители вновь заржали, честь Кишкина была спасена, Фасольянц свистнул на продолжение, и пацаны побежали.
Колька игру понимал плохо, к тому же рябило в глазах от ног, но майка с надписью «Кипиани» облегала мышцы, которые желали немедленного применения. Он тер кедами землю под скамейкой, а руками хлопал себя по плечам.
Тем временем Кишкину забили второй гол. Вины в том вратарской не было, просто соседи удачно отрезали защиту и вышли двое на одного вратаря.
Когда обладатель яшинскои кепки нагнулся за мячом, крутящимся возле сетки, кто-то из зрителей крикнул:
— Смотри, не застрели кого-нибудь! Фугас!
Опять заржали.
Дедуля с орденскими планками решил было под общий юмор поведать еще какую сортирную историю, но на него загыкали и замыкали, чтобы футбол не мешал воспринимать. Старик обиделся и нарочито засунул под язык валидолину.
А потом произошло и вовсе комическое. Вратарь соседских саданул по мячу и забил третий гол, что называется, от ворот до ворот.
— Придурок! — заорал Ляля на Кишкина, в лице которого читалась вина, но так или иначе «придурка» он терпеть был не намерен. Яшинская кепка полетела в сторону, вратарь, уже не стесняясь, пустил газы и бросился на капитана.
Фасольянц попытался было воспрепятствовать драке, но получил от Кишкина удар в уже имеющийся бланш, отчего глаза армянина наполнились слезами. Он бросил свисток на землю и пошел на выход.
Исправил ситуацию Колька. Он успел втереться между Лялей и Кишкиным и заговорил, что они окончательно опозорят двор. При этом слегка получил по уху, тем самым пыл драки поостыл, и Колька, догнав Фасольянца, вернул армянину свисток.
— Прости их, дядя Арсен!
— А Надька, — шепотом поведал судья, — Надька твоя не дала!
— Даже за кольцо?
— Не просто кольцо, а с александритом!
— Фингал тоже она засветила? — поинтересовался Колька, почему-то довольный, что армянину не удалось попользовать рыжую.
Фасольянц потер синяк и пробормотал что-то про жену Джульетту, которая подстерегла его на краже…
Он засвистел в свисток, призывая игроков продолжить матч.
И все понеслось, как по новой!
Кипа разыграл с Лялей двоечку, и мячик закатился в ворота соперников. Пацаны обнимались и целовались, хотя еще несколько минут назад были готовы разорвать друг друга на мелкие шкурки. Зрители от восторга орали, а дедулю с орденскими планками понесли со стадиона, так как у него правда что-то с сердцем случилось.
— Футбольный инфаркт! — прокомментировал кто-то.
А потом правого нападающего соседи сбили, так что тот завопил благим матом, держась за вспухающую на глазах лодыжку.
— Подковали! — кричали мужики.
— С поля!
— А-а-а! — орал подкованный.
— Щитки надо надевать! — сказал воротчик соседских и зло посмотрел вокруг.
Пострадавшего унесли вслед за дедулей, и Фасольянц назначил штрафной.
— Выходи на поле! — кричал Ляля Кольке. — Писарев!
Между тем Кипа разбежался и что было силы воткнул пыра в мячик. Мужики только охнуть успели и глаза скосить к воротам. Второй раз они охнули, когда осознали, что в немыслимом прыжке вратарь дотянулся кончиками пальцев до мяча и отбил его.
Наблюдавшие за зрелищем дружно заулюлюкали и зааплодировали тому, что получилось, как в настоящем футболе.
— Пильгуй! — хвалили.
— Маслаченко!
Через пять минут забили четвертый гол в ворота Кишкина. Теперь уже вся команда наехала на Кольку, который болтался по полю огурцом, мешаясь в ногах, как чужих, так и своих.
— Тебе в балет надо! — сокрушался Кипа.
— Какого хрена! — чернел от злости Ляля.
Колька чувствовал, что виноват, но, как исправить ситуацию, придумать не мог. Копошилось у него что-то в душе, но что именно, разобрать не получалось.
Во втором тайме Кишкину забили еще три мяча против одного Кипы.
Запахло разгромом, и мужики ржали над каждой неудачей Колькиной команды. Особенно обидно было, что девятнадцатилетний воротчик соседских настолько уверовал в мощь своей команды, что частенько оставлял свой пост и оказывался на территории соперника, где водился с мячом, финтил как хотел, а вдобавок, когда у него все-таки мяч отобрали, нагло, со всего маху, вмазал Кольке по левой ноге, отчего тот рухнул на поле как подкошенный и раскровенил себе нос.
— У-у-у! — завыло зрительское сообщество неодобрительно. — Ответь ему, Кипиани!
Колька был на полторы головы ниже воротчика и, возвестив, что драки не будет, установил мячик на месте нарушения. Почти от самых своих ворот бить намерился.
— Сам пробью! — сказан он тихо и побледнел предобморочно.
Вратарь уже успел вернуться к своим штангам и только лыбился всем.
— Тьфу! — сплюнул Ляля. — Ты ж не добьешь!
— Уйди!
Глаза Кольки закатились, губы вытянулись в ниточку, он отошел от мяча на три шага, потом вернулся на один и, услышав из соседнего мира свисток Фасольянца, ударил по мячу…
После того как мяч по немыслимой траектории влетел в девятку, а воротчик безрезультатно плюхнулся в пыль, еще с минуту над коробочкой висела тишина, словно ночь внезапно наступила, а потом такой могучий рев раздался, что во всех домах округи стекла затряслись.
