Как закалялась жесть - Щеголев Александр Геннадьевич (книги хорошем качестве бесплатно без регистрации TXT) 📗
ОН и она. Еще при жизни матери Елене пришла в голову странная мысль: если мать ЕМУ когда-то понравилась (в те же 15 лет!!!), то и она, Елена, сможет. Ну и что, что отец? Значит, изначально любит… Да конечно любит! — ОН уже доказал это, сделав ставку в своей непонятной игре на Елену, а не на мать. Она осталась в живых, а ОН потом еще раз доказал… и еще раз… и сколько бы ОН ни твердил, что нет на свете никакой «любви», это не имеет значения!
Зачем ей делать тест на беременность? Давно уже сделала. Давно уже наблюдала те самые две полосочки, означающие положительный результат.
Ей нужна дочь. Сначала она думала: не сейчас, рано еще. Да и от кого ей рожать, не от Вадьки же? Смешно — от Вадьки… Кто станет отцом, кому доверить столь важное дело, — ответа на этот важный вопрос не было, так что она, в общем-то, и не заморачивалась. Но потом…
Виктор Антонович сразу все понял. Она сама еще не понимала, какое чувство к нему испытывает, а он — увидел. В первую же их встречу, в то благополучное и удивительное время, когда были живы мать, Борис Борисович, Сергей… Отец все видит, ничего скрыть нельзя. До чего же приятно вспоминать: как он появился у них в гостиной, уверенный и сильный, как терзал ее провокационными шутками, как она иголки свои топорщила, словно ежик… Именно тогда — в одно мгновение — все и решилось.
Она хотела этого человека. Хотела — получила…
Ох, помучил Виктор Антонович Елену, дал ее желанию настояться! Обожает он помучить людей, это главное развлечение его жизни. Ухмылялся в ответ, ловя ее откровенные взгляды. А она все думала и не могла придумать — как бы затащить его в будуар? Учитывая, что Вадька почти все время в доме, а визиты Неживого предугадать невозможно… Он сам все сделал. Сказал Балакиреву, что нашел для Елены проверенного доцента-медика, который будет ее натаскивать в науках, типа репетитора, и ездить к нему надо — раз в неделю. После чего посадил ее в тачку, отвез в маленькую гостиницу (здесь же, на Маросейке) и пару часов никакая сволочь не мешала их уединению.
Через неделю сказка повторилась…
Кстати, насчет повышения врачебной квалификации — хорошая мысль. Давно пора что-то подобное организовать.
…Спустя примерно час Елена подумала: катись оно все!!! Я не сломалась, нет… Но сколько еще торчать тут в коридоре, выдерживая марку и фасон?! Балакирева все равно не переупрямишь, терпи, не терпи. Парень хочет знать правду? Пусть узнает…
Она спустила одной рукой штаны и трусы. Потом взяла судно, специально им погромыхала — чтоб все слышали, — и начала пристраиваться, шепотом матерясь…
…Если Неживой и Елена вошли в палату самостоятельно, то Саврасова внес Илья. Ходить на протезах урод еще не мог; да что там ходить — просто стоять, и то проблема. Тренироваться ему было и тренироваться. Да Винчи деловито вошел следом и уселся на пол, принюхиваясь.
Илья, кстати, на бывшего своего соперника зла не держал. Во-первых, Саврасов теперь — хозяин, пусть и формальный, во-вторых, убогий, как ни крути, и в главных — по линии урологии серьезных проблем у Ильи не возникло. Да, калека его в тот день здорово промеж ног приложил, но гематома и отек уже спали, половая функция оказалась не нарушена… чего еще желать от жизни?
Неживой громогласно объявил:
— Ну что, граждане подонки, педофилы, животные! Кто желает поработать на благо родины?
Граждане педофилы заныли на два голоса:
— Господа, это недоразумение, я думал, у девочки беда стряслась…
— Я готов возместить, так сказать, моральный и, если надо, материальный ущерб…
Третий из пациентов выждал паузу и произнес:
— Огласите, пожалуйста, весь список.
С великолепным презрением, как пишут в суровых мужских романах.
Повисло пугливое молчание. Винч деликатно чихнул: не нравились ему здешние запахи.
— С него и начнешь, с весельчака, — указал Неживой на третьего. — Тебе повезло, мужик, вечером полетишь в Швейцарию.
— У меня ни паспорта, ни визы, — растерялся пациент, который, ясен пень, ничего понял.
— А ты по частям полетишь, для такого груза паспорт не нужен.
Илья угодливо захихикал.
— Когда начинать? — спросила Елена.
— Да вот событие торжественное отметим… Балакирев твой где шляется?
— К матери уехал, — она посмотрела на часы. — Скоро должен вернуться.
— Как вернется, встанете за верстак. А пока — за стол, за стол!
Спустились обратно. В гостиной все было готово: повариха суетилась, обед на три персоны томился на кухне. Илья усадил Саврасова в коляску и отвалил к себе на пост.
«И их осталось трое…» Не считая собаки, конечно.
— Разноси, — махнул Неживой поварихе.
— Интересно, — сказал Саврасов, — зачем вы заставили меня сопровождать вас в этой странной ревизии?
— Без тебя никак, ты же тут хозяин. Пока.
— С удовольствием подарю эту привилегию кому угодно. Кроме нее, правда, — он кивнул на Елену и шаловливо ей подмигнул.
— Шутка дебила, — ровно сказала она, не отводя глаз.
— Подстраиваюсь под уровень собеседника.
Несколько секунд мужчина и девушка мерялись взглядами.
— Эй, эй, — позвал Неживой. — Брэк.
Расселись.
— И все-таки, зачем? — настойчиво спросил Саврасов.
Неживой придирчиво обнюхивал салат с бужениной, поэтому ответил не сразу.
— Пора тебе начинать с живыми людьми общаться, а не только с людскими остатками.
— Разве мы не договорились обо всем? Я согласен быть зиц-председателем, согласен быть истопником и мусорщиком, но живодера вы из меня не сделаете.
— Да что за слова такие! — притворно рассердился Неживой. — Здесь все хорошие люди, где ты нашел живодеров? Ладно, выпьемте за успех предприятия, — он быстро разлил по рюмкам коньяк. — Символически, по капельке. За Швейцарию!
Под зорким взглядом Виктора Антоновича выпили все трое. Да и как не выпить за Швейцарию, ежели эта страна банкиров и либералов, вслед за Британией, пожелала импортировать продукцию «Фермы-2»! Иначе говоря, Неживой организовал новый, второй по счету канал сбыта, неподконтрольный никому, кроме самого Неживого. И вправду — торжество.
Затем выпили еще по капельке — за США. Кроме старушки Европы появились ходы на американский рынок, занятый ныне исключительно мексиканцами и колумбийцами. И демократам, и республиканцам пришелся по душе такой вариант российского импорта. Мировая элита в этом смысле ничем не отличается от российской, разве что платить готова больше. Так что Америка — это настоящий размах, настоящие деньги. Если срастется — вот тогда будет праздник…
Под коньяк салат исчез мгновенно.
— Вы меня обманываете, — объявил Неживой, пододвигая к себе рыбную солянку. — Вы оба. С Еленой разберемся чуть позже, оттолкнувшись от тебя, как от трамплина, — он указал на Саврасова ложкой. — Два месяца ты здесь живешь, скоро Новый год встретишь в семейном кругу, и ни разу меня не спросил, почему я в свое время отпустил людоеда? А ведь ты очень умен и хорошо меня изучил. Ты знаешь, что я ничего не делаю, если ничего с этого не получу. Живешь в подвале, где испарениями Крамского все пропитано… Почему не спрашиваешь? Наверное, голова занята другими вопросами. Вывод напрашивается: что-то ты, кузнец, замышляешь.
— О, кстати, давно хотел спросить, — живо откликнулся Саврасов. — Почему вы в свое время отпустили Крамского?
— А зачем мне было его сдавать? Эвглена попросила, чтоб я не трогал ее учителя, что я и сделал. Если женщина ведет себя правильно, я всегда пойду ей навстречу. К тому же Крамской свою свободу купил, а не даром получил. Отдал мне квартиру, точнее, продал за один доллар. Знайте, вы оба! Если Неживой с кем договорился и условия договора другой стороной выполняются, он… то есть я, поступает соответственно. Договор — это святое.
— «Святое»… — Саврасов хмыкнул. — В вашем лексиконе есть это слово?.. И что было после того, как вы оставили ту парочку в покое?
— Ну, Крамской переехал к Эвглене… Тем более, от ее родителей они уже успели избавиться. Потом, правда, опять ему пришлось бежать. Стал бомжом, но тут уж — по собственной глупости…
