Исповедь гейши - Накамура Кихару (хороший книги онлайн бесплатно TXT) 📗
Не имея возможности нормально выспаться и из-за беспрерывной работы, я таяла на глазах. Щеки втянулись, и мой исхудалый вид пугал даже меня.
В это время в Нью-Йорк приехала Иида Миюки. Мы возили ее на машине Роберта, и я рассказала ей, что мой сын теперь здесь. Затем мы взяли его один раз с собой. Она очень хотела его видеть, и я полагала, что Macao также будет рад встрече. Но он молчал как рыба, все время не покидал машины и не отвечал, когда с ним заговаривали.
Даже Роберт пытался развеселить его, но ничего не вышло. Сама бы я все это стерпела, но мне было невыносимо стыдно перед другими и хотелось от стыда провалиться сквозь землю. Естественно, госпожа Иида поинтересовалась, что стряслось с моим сыном. Я постаралась отговориться тем, что у него якобы из-за незнания английского языка сдали нервы.
Тем временем он пошел в среднюю школу Джона Дж. Несмотря на языковые трудности, Macao получал хорошие оценки. Его имя было первым в списке, приводимом в стенной газете. Хотя эта идиллия длилась недолго, но, невзирая на его вечное недовольство, это было многообещающее начало…
— Меня злит, когда ученики и ученицы ходят обнявшись и целуются, — ворчал он, к примеру. Здесь я была бессильна…
Цель, ради которой я так надрывалась, а именно забрать сына в Америку, в итоге обернулась неудачей. Я думала о его будущем, но не рассчитывала, что он так сильно возненавидит меня. Главной причиной такой ненависти был, очевидно, мой отказ вернуться после смерти мамы с бабушкой в Японию.
Однако кое-что я никак не могла понять. Во второй части, где повествуется о послевоенном времени, об этом уже говорилось. Дело касается отца мальчика. Во время войны я за шесть лет не получила от него ни гроша и сама заботилась о матери, бабушке и сыне. Я не стала убивать себя и сына, но работала не покладая рук. Я, как верная жена, ждала возвращения мужа, но когда тот наконец объявился, оказалось, что он женился и у него на руках были две маленькие девочки почти одного возраста с моим сыном. Но мой сын вовсе не обвиняет отца, который из-за своего безответственного поведения был истинным виновником наших бед.
Он никогда не осуждает поведение своего отца и даже сегодня хвастается тем, что тот стал ректором университета и награжден орденом. Самое печальное состоит в том, что его отец, хотя Macao уже несколько раз приходил к нему, из-за своей нынешней жены не желает его видеть. Он ради него даже палец о палец не ударил.
Почему мужчины допускают столь ужасные вещи? Как вообще возможно, чтобы женщину так оскорблял собственный сын? Себялюбие японских мужчин, по-видимому, уже заразило и этого шестнадцатилетнего подростка.
Однако вернемся к нашему повествованию. Невыносимое положение сохранялось, и, хотя я ночами держала себя в руках, все же окружающие кое-что замечали.
Мать Роберта посчитала, что у Macao психическое расстройство, и предложила показать его врачу.
Американцы при каждом душевном кризисе идут немедленно к психиатру. Для них обращение к врачу в случае каких-то внутренних неполадок представляется вполне обычным делом. Но я попросила с этим подождать и объяснила душевную неуравновешенность Macao опять же незнанием английского языка.
В своей беде я обратилась за содействием к японскому настоятелю буддийского храма и к христианскому священнику. Однако они объяснили мне, что мои сын должен сам прийти, чему тот, естественно, воспротивился. Я становилась все более беспомощной.
А тут стряслась еще одна неприятность. Однажды в магазин зашла очень полная немка — свекровь Фудзиэ. Фудзиэ и муж; жили с его родителями (это были врачи из Германии). Пришла его мать. Ей, видите ли, нужно поговорить со мной. Я закрыла магазин, и мы пошли в кафе за углом. Macao не следует больше приходить к ним, поскольку ее сын плохо отзывается о нем.
Когда Macao приходил в магазин, он шутил и смеялся с девушками. Тогда я радовалась, что ему здесь весело. Со мной он вообще молчал, не говоря уже о том, чтобы смеяться. Фудзиэ часто просила его проводить ее, и они вместе уходили. Будучи по горло занятой в магазине, я не имела возможности покидать его. Я даже чувствовала облегчение, надеясь, что он постепенно обживется. Теперь же свекровь Фудзиэ жаловалась, что Фудзиэ и Macao постоянно пропадают в спальне и не выходят оттуда.
Вот она, цена японского простодушия. Американцы не заходят к посторонним людям в спальню, а разговоры ведутся в гостиной. Фудзиэ предложила ему войти, а свекровь увидела, как он простодушно последовал в спальню.
Это дело добавило мне хлопот. Я не знала, как он отнесется к тому, когда придется сказать, что ему следует держаться подальше от Фудзиэ. Кроме того, я боялась, как бы он не узнал, что мать Роберта хотела отправить его к психиатру. В этом положении я приняла следующее решение.
Поскольку он постоянно твердил, что хочет вернуться в Японию, я рассталась с намерением послать его учиться в американский университет. Он с лихвой отомстил мне, решившей не возвращаться в Японию, когда умерли мать с бабушкой, за проявленное мною в этом случае бессердечие. Если я буду продолжать терпеть его поведение, это вконец изведет меня. Хватит.
Итак, после восьми месяцев пребывания в Америке мой сын возвращался в Японию. К счастью, один знакомый выразил готовность перебраться со своей женой в мой дом в Японии и заботиться о сыне. У них тоже был сын, немного моложе Macao. Я же буду высылать на его жизнь деньги.
Мой сын окончил университет, стал государственным служащим, у него неплохая жена, и судьба послала им двух детей, которых он любит. За то, что из моего грубого сына получился полезный член общества, следует единственно благодарить проявленную им силу воли. Я могу быть только благодарна судьбе, что из него вышел заботливый отец семейства.
Многие матери страдают оттого, что имеют одного сына, который в переходный для него возраст восстает против матери, но если у него окажется достаточно сильный характер, он наверняка станет на правильный путь. Вот что следует всегда помнить.
Мистер Бланш и гейша Тосиэ
Мистер Филипп (не тот, что из Цинциннати) был издателем специализированного медико-фармацевтического журнала. Врачи, фармацевты, аптекари, а также музыканты, художники, керамисты, артисты и другие творческие люди собирались у него. На этих встречах я многое узнала, и они мне очень нравились.
Мистер Филипп в пятьдесят четыре года с волосами, чуть тронутыми сединой, представлялся мне воплощением ученого. Супруга его была очень обаятельной женщиной. Она укладывала свои пепельно-русые волосы в пучок, совершенно не пользовалась косметикой и всегда просто одевалась. Она была керамист и провела уже много выставок. Я давала ей тогда лет пятьдесят.
Их семнадцатилетняя дочь Клео имела длинные светлые волосы и играла на арфе. Сыну Лео было пятнадцать, и он играл на флейте. В разгар веселья они давали небольшой домашний концерт — отец играл на скрипке, мать на фортепиано, дочь на арфе, а ее брат на флейте. Из них вышел бы целый оркестр.
В японских семьях дочери часто играют на фортепиано, а сыновья на скрипке, и принято, чтобы гости хвалили их игру, даже если вместо музыки они устраивали кошачий концерт. Однако музыкальные вечера у Филиппов были блестящие, и особенно чарующе звучало соло на арфе.
Так, наблюдая за американскими дамами из среднего класса и более высоких слоев общества, а не только за миссис Филипп, я отметила, что они почти не отличаются от нас, гейш.
В Америке не принято приглашать гостей в ресторан, их принимают дома. При этом хозяйка старается вовсю. Порой она приглашает повара и официантку. Хозяйки, гордящиеся своим кулинарным искусством, балуют гостей блюдами собственного приготовления. Даже приглашая повара и официантку, необходимо позаботиться о цвете скатерти, салфетках, цветах, а главное, о порядке рассаживания гостей за столом (следует следить, чтобы люди, не выносящие друг друга, не оказались рядом за столом). Умение приветствовать каждого гостя в отдельности является целой наукой. Подыскать нужное слово для политика, артиста, журналиста, художника и музыканта не так-то просто.
