Театр теней. Новые рассказы в честь Рэя Брэдбери (сборник) - Мино Джо (читать книги онлайн бесплатно полностью TXT) 📗

На монастырских печных трубах свили гнезда аисты. Увидев их, Елена чуть не расплакалась.

Канал был достаточно узким, и «Персефоне» пришлось двигаться обратным ходом, кормой вперед. Севилья казалась спокойной и желтой от света электрических фонарей по берегам канала. Корабль двигался медленно. Дома на берегах редели. Елена пыталась вспомнить, куда они направляются теперь… Лиссабон. Потом домой. Перелет до Лондона и оттуда – к себе, в Чикаго.

Льюис выглядел усталым еще до того, как путешествие началось. В аэропорту он пробормотал:

– Елена, погоди, – и оперся на трость в середине очереди на досмотр.

Она поняла, что ему следовало бы передвигаться в инвалидном кресле, и с болью в сердце вспомнила, как он всегда наотрез отказывался садиться в коляску. Собравшись с духом, она все равно спросила, и, к ее изумлению, отец кивнул – он тяжело дышал, не открывая глаз. Служитель аэропорта прикатил кресло, и Льюис утонул в нем, скрестив руки на груди. Трость торчала над ним, как посох пастыря. Елена путешествовала мало, Льюис разъезжал постоянно; для него такие ситуации стали привычными, Елена же нервничала, глядя, как проводник катит кресло к выходу на посадку. Она видела, как отец сидит свесив голову, и призналась себе, наконец, что он страшно стар.

– Когда это случилось? Всегда был в порядке и вот…

Ее мать скончалась в феврале. На корабле Елена заняла ее место. Она спала на узкой койке, где должна была спать мать, ела безвкусную еду, изначально предназначавшуюся для матери. Льюис с достоинством принял отсутствие Норы; он говорил: «Твоей матери бы понравилось» или «Твоя мать всегда делала так», – но никогда не давал Елене почувствовать, что предпочел бы ей компанию жены. В детстве Елена как-то украла материнскую помаду и спустилась на завтрак с алыми губами. Родители только переглянулись с улыбкой и сделали вид, что не заметили отпечатков губ на стакане дочери. Так же и тут. Елене – сорок пять лет, и она много младше любого пассажира судна.

Другие пассажиры ходили по палубе парами. Все они были седыми и сгорбленными, но поразительно дополняли друг друга: все мужья наклонялись к женам, когда те шептали им что-то на ухо, все тщательно наряжались к обеду, держались за ограждение, сжимая в другой руке бокал вина или коктейль. Елена подумала об Эване: «Через сорок лет мы с ним выглядели бы так же?» Когда она познакомилась с Эваном, ей было двадцать восемь, а ему тридцать шесть. Ей долго казалось, что он вот-вот сделает ей предложение, и она терпеливо ждала. А через четырнадцать лет, когда он бросил ее и женился на девушке вдвое ее моложе, Елена поняла, как была наивна и доверчива и какой сволочью был он; но что уж теперь, она впала в тихую, непреходящую ярость.

Она была бы не прочь что-нибудь выпить, но летаргия не отпускала ее от борта. Канал как будто отматывался от корабля, и у Елены возникло ощущение, что время отматывается назад, что прошлое можно исправить. «Отец бы не постарел, мама бы не умерла, Эван вернулся бы, и у нас были бы дети, все было бы по-другому, я изменю все. Я все изменю». Из-за ее спины выплывали деревья и дома. Канал расширялся, теперь в нем попадались лодчонки. Скоро судно развернется и пойдет носом вперед. Все вокруг поглощали темнота и расстояние.

Одна из женщин недалеко от Елены уронила трость, и ее муж с трудом нагнулся и подобрал женину потерю. «Как он заботится о ней, – подумала Елена. – Обо мне никто не заботится; всегда я за кем-то ухаживаю». Ребенком она была очень робкой, боялась незнакомцев, грома, соседского пуделя, эскалаторов, всего нового, громкого – по сути, всего, что двигалось. Мать не отпускала ее далеко от себя, целовала в ушко и шептала ободряющие слова. Отец привозил смешные презенты – малюсенький шелковый зонтик из Парижа, жестянку зеленого чая из Киото.

– Все хорошо, маленькая, я с тобой. А теперь задай им.

Я профукала свою жизнь.

Она представила себе клариссинок в аккуратных монастырских кроватях, в безопасности своей веры. Хорошо, наверное, верить. Льюис и Нора к религии относились с безразличием. Лет в десять Елена спросила их про Бога. Льюис отвел ее в синагогу, Нора сводила в церковь, а потом родители осторожно спросили, хочет ли она еще раз посетить одно из этих мест. Уловив отсутствие у них особого энтузиазма, Елена ответила «нет». Теперь она задумалась, во что верит ее отец сейчас, когда он так близок к смерти, когда смерть уже забрала ее мать. «Он ничего не боялся». Сегодня он с улыбкой смотрел на танцующих.

– Не желаете? – спросил он у дочери.

– У тебя же сердце, – ответила Елена.

– Так не я, ты должна танцевать. Иди же.

Она только покачала головой и осталась сидеть рядом с ним.

Елена перегнулась через борт. Где-то там была вода, она слышала ее плеск. В первый день на корабле капитан собрал всех пассажиров. Им показали, как пользоваться спасательными жилетами и куда идти, если завоет сирена. Им сказали, чтобы ни в коем случае не пытались нырять с борта судна: до воды очень далеко, можно свернуть себе шею или утонуть. Тебя могут сожрать акулы. Тебя могут вообще никогда не найти.

«Как я хотела бы отдать ему остаток своих лет, – подумала Елена. – Папа знал бы, что делать с дополнительной половиной жизни. Для меня это только обуза». Она закрыла глаза и попробовала молиться. Потом вдруг почувствовала себя дурочкой.

Канал уже достаточно расширился, и корабль смог развернуться. Мир обернулся вокруг Елены и открыл перед ней следующий по курсу объект – корабль готовился пройти под гигантским мостом. Она запрокинула голову, чтобы рассмотреть изнанку моста, нависшую над кораблем низкой и грозной тенью. Ей стало дурно. Она опустила взгляд и увидела свои руки на поручне – незнакомые, узловатые, покрытые пятнами.

«О! – подумала она. – Неужели все так просто?» Она потрогала свое дряблое, морщинистое лицо, посмотрела на обвисшую одежду. Сердце стучало; в глазах все расплывалось. Все тело болело и ныло. Окружающие звуки доносились, словно через вату. Корабль шел своим курсом. Елена заковыляла вдоль поручня обратно в каюту в радостном предвкушении сюрприза, который ее там ждет.

В июне 2011 года я сопровождала подругу в круизе по Средиземному морю. Корабль был небольшим (для круизного судна), и большинство пассажиров составляли британские пенсионеры, многие из которых следовали по этому маршруту уже не первый раз и знали друг друга. Моя подруга тоже была завсегдатаем таких круизов. Она путешествовала вместе с мужем, а после его смерти компанию ей составляли друзья. В ресторане мы встречались с разными людьми, и когда наши соседи по столу узнавали, что я писательница, они обязательно спрашивали:

– А вы напишете про этот круиз?

– Нет, нет, – отвечала я. – Я всего лишь сопровождаю подругу.

Прежде чем взойти на корабль, я уже решила написать ответ на «Детскую площадку» Брэдбери. Этот рассказ всегда казался мне в равной степени ужасающим и трогательным, прекрасным воплощением ужасов родителей и детей. Я бродила по палубам корабля, разглядывала других пассажиров и думала о невозможных подарках, а от этой мысли был лишь шаг к идее обмена между взрослой дочерью и ее постаревшим родителем – вместо родителя, занявшего место ребенка.

Так что я все-таки написала про круиз, и если кто-то из пассажиров прочтет этот рассказ, то пусть простят мне такую дерзость. Я не устояла перед искушением.

Одри Ниффенеггер

Земля (сувенирная лавка) [25] (Чарльз Ю)

Приезжайте на Землю! Да, на ту самую Землю. Многие думают, что мы закрыты на реконструкцию. А вот и нет! Мы работаем в обычном режиме.

Надо признать, тут существует некоторая неразбериха.

Сначала мы назывались «Земля: планета». Потом у нас появилась жизнь. Славные были деньки, что говорить!

Потом, очень недолго, мы были «Землей: скопищем цивилизаций».