Лайла. Исследование морали - Пирсиг Роберт М. (библиотека электронных книг .TXT) 📗
И как только они могутжить при всей этой ненависти? Она же бесконечна. И она сама уже становится такой. Они вынудили её к этому. Так вот получается. Они втравили её в это, и ей не выбраться. Она пыталась избавиться от этого, но не смогла. Ничего не осталось. Они отняли всё.
Они хотят лишь испачкать тебя. Именно это они и стараются сделать. Испачкать, чтобы ты походила на них. Выплёскивают свою грязь в неё и затем говорят: «Послушай, Лайла, ты ведь шлюха! Ты просто плеть!»
Они терпеть не могут, когда люди занимаются любовью. А затем начинается кулачная драка, где кому-то крепко достаётся, все перепачкаются кровью, и они просто обожают это. Или же затевается война или что-нибудь ещё. Они настолько запутываются, что стараются втянуть и тебя, чтобы запутать. Они хотят впутать тебя так же, как запутаны сами, а когда это им удаётся, ты им нравишься. Тогда говорят: «Лайла, ты просто молодец!» На самом же деле они сами безумцы. Не знают они тебя, Лайла. Никто тебя не знает. И никогда не узнает! Но Господи боже мой, а сама-то ты знаешь их?!
А после они становятся такими спокойными. Это когда они начинают задумываться, как бы уйти от тебя. За минуту до прихода ты для них Царица Мира, а минуту спустя ты просто мусор.
Вот как капитан. Вот он получил своё удовольствие. А вот уже хочет, чтобы она убралась. И теперь отправится со своей яхтой, деньгами и всем остальным во Флориду, а её оставит здесь.
Вокруг на улице никого не было, а у неё возникло ощущение, что за ней следят. Казалось, что если вдруг обернуться, то увидишь кого-то у себя за спиной.
Темные здания вокруг казались ей невиданными прежде. Какое-то скверное кино, где убивают людей.
А чего это она так испугалась? Бояться-то ведь нечего. По крайней мере, никто её не ограбит. Им всего лишь достанутся вот эти рубашки. Вот будет смеху. «Нате, — скажет она, — возьмите рубашки». Они и в толк-то не возьмут.
Она оглянулась, чтобы посмотреть, что выйдет. Ничего нет. Большинство окон темны. И только кое-где за занавесками горел свет. В одном из окон светился небольшой оранжевый круг. Он был похож на лицо.
Кто-то выставил в окно фонарь-тыкву. Как та ведьма в витрине. Канун дня всех святых.
Как та старуха бомжиха вчера, похожая на ведьму. Она как-то странно посмотрела на Лайлу. Как будто узнала её. А может она и сама в действительности ведьма! Вот почему она так на неё смотрела.
Нет, ведьмой ей быть не хочется. Когда она была маленькой, ей хотелось носить пиратский костюм, но он достался Эмме. Лайле пришлось одевать костюм ведьмы. Вот так и выглядела та старуха. Как та маска, которую она надела вместе с костюмом ведьмы. Ей не хотелось надевать её, на мать заставила.
Вновь всплыло лицо матери. «Лайла, ну почему ты не можешь быть такой как Эммалин?».
Ненавижу Эммалину! — заявила Лайла.
Но ведь она же не ненавидит тебя.
Это ты так думаешь, — ответила Лайла. Лайла уж знала, какая она в самом деле. Всегда получала то, что хотела. Всегда подлизывалась. Вот этого и хотелось матери. Лжи. Эмме всегда доставались новые платья, а Лайле приходилось быть ведьмой.
На похоронах дедушки мать заставила её одеть старое синее платье Эммы, а все голубые и белые тарелки отдала Эммалине. Сегодня на одной машине она видела пчелу и вспомнила остров и дедушку.
Ей захотелось оказаться на том острове. У дедушки были пчелы, он намазывал хлеб мёдом и давал Лайле. Она припомнила, что он всегда клал его на бело-голубую тарелку. После похорон они продали дом, голубые и белые тарелки отдали Эммалин, и Лайла больше не видела пчел. Она думала, что пчелы улетели на остров вместе с дедушкой. Иногда они возвращались, она снова видела их, и они всегда знали, где находится дедушка. Вот о чем подумала она сегодня утром, когда увидела пчелу на машине.
«Я же говорила тебе, Лайла, никогда ты не станешь счастливой таким образом», — повторяла ей мать. На лице у неё при этом была ухмылочка, которая появлялась всегда, когда она портила кому-либо настроение.
«Надоело мне слушать это, мама», — отвечала Лайла. — Какое счастье нашла ты сама?»
Глазки-бусинки, глазки, глазки…
Мать полагала, что Лайла попадёт в ад, потому что она плохая, но ведь на остров попадаешь независимо от того, хорошая ты или плохая. Просто отправляешься туда и всё. Он был на картине в гостиной дедушки.
Из-за угла налетел ветер, пронизал её сквозь свитер и насыпал ей в глаза не то песку, не то грязи. Ей пришлось стать вплотную к стене, проморгаться и прочистить глаза.
Вот! За углом здания она увидела его! Все-таки за ней следовали! Она сосредоточилась, сосредоточилась изо всех сил. Она действительно колдунья, потому что начало возникать лицо. Она может вызывать видения.
Но за ней следовал вовсе не человек. Это была лишь собака. Как только собака поняла, что её заметили, она сразу скрылась за углом дома.
Она сосредоточилась ещё раз. Чуть погодя, медленно, оно стало возникать снова. Она не двигалась, не сводила глаз с собаки, и та медленно, шаг за шагом, стала подходить к ней. Когда она оказалась на середине дороги, она узнала, кто это. Это Лаки! После стольких лет!
«О, Лаки, ты вернулся, — прошептала она. — Ты снова цел».
Она направилась к нему. Нагнулась было, чтобы погладить, но Лаки отпрянул.
«Не узнаёшь меня, Лаки? — спросила Лайла. — Ты снова цел. Помнишь меня?»
Следов от удара машины не видно.
«Как ты выбрался с острова, Лаки? Ты плыл? А где же остров, Лаки? Мы уже близко к нему теперь. Покажи мне дорогу.»
Но как только Лайла направилась к нему, Лаки пошёл вперёд, и пока она следовала за ним, заметила, что ноги его почти не касаются земли, как будто он в невесомости.
Из глубины улицы появился грузовик без фар. Шума мотора почти не было слышно. Страшно. Когда машина поравнялась с уличным фонарём, она узнала, кто в ней был, и сердце у неё ёкнуло. Теперь она вправду испугалась. Это был он! Он нашёл её.
Последний раз она видела эту машину, когда её везли в металлолом. Всю искореженную. Как и он сам. Вся дверца машины, откуда свешивалась его голова, была в крови. В морге она так и не стала смотреть на него. Её не смогли заставить смотреть на него.
И вот он теперь явился в своем грузовике, вот тут на улице, сейчас он откроет дверь и скажет: «Залезай!»
Уж он-то знает, что делать. Он разыщет этого паршивого дружка Джейми, который стащил у неё деньги, и заставит вернуть их. Затем он его отметелит. Одной левой. Он на это мастак. Он всегда кого-нибудь колотил. Сукин сын… Так не следует говорить о мертвых. Как только она произнесла это, машина вильнула, чтобы задавить Лаки.
Но Лаки увернулся.
Машина промчалась мимо, и она увидела, что в ней был тот, о ком она подумала. Он посмотрел на неё так, как будто бы ему нет до неё никакого дела. Но он узнал её, и она узнала его, он поддал газу и грузовик уехал.
Она помнила кровь. Все делали вид, что жалеют её. Все они лицемерно говорили: «Ох, Лайла, какая жалость!». Но это было лишь притворство. Они ненавидели его так же, как ненавидели её. Ублюдок. Не следует так говорить о мертвых, но ведь он таким и был. Она говорила ему то же самое, пока он был жив. Теперь уж нечего менять. Это ведь правда.
Когда она завернула за угол, то увидела: вот он, замок! Лаки нашёл его! Но он оказался совсем не там, где она думала. Она поняла, что можно свернуть здесь и спуститься к парку и цементному складу, и лодки тоже вроде бы там.
Какой хороший пёс! Он всегда был такой. Кто-то видимо прислал его с острова, чтобы указать ей путь. Теперь можно пойти на корабль, подождать капитана, и тот отвезёт её вниз по реке на остров.
Она не очень-то хорошо помнит цементный склад. Он чем-то пугал её. Он был похож на вольер со львами. С другой стороны были ступени, и совсем не знаешь, кто там поджидает тебя. Она медленно прошла мимо, считая шаги…
Она ничего не услышала, но была испугана…
Сделала ещё шаг вперёд. Что ещё поделаешь? Надо пройти мимо. Она затаила дыханье и повернула за угол…
