По ту сторону отражения - Джейн Анна (читать книги без .txt) 📗
Что же придумать? Смех и крики родственников относительно того, нравится ли им фильм или же он является настоящим аналогом канализационных отходов, постоянно мешали сосредоточиться. Но идея все же неведомыми тропками забрела ко мне в голову.
Я решительно набрала номер телефона Антона. Он взял трубку через пару гудков, и не скажу, что его голос был обрадованным.
– Катя? Привет.
– Привет, Антон, – жизнерадостно начала я, – я по тебе соскучилась.
На заднем плане кто-то что-то эмоционально рассказывал, и я даже уловила пару воистину мистических фраз: «Будем выбирать между фендером и воксом!», «эй, надо микрофон около центра диффузора делать!» и что-то вроде «расположение микрофона снимет темброобразующие высокие частоты». Хм, странные слова какие-то. Действительно, может быть, Антон – техник и сейчас на работе?
– Я тоже, – осторожно отвечал парень, по-видимому, отходя в другое место – голосов больше слышно не было.
– Знаешь, у меня к тебе есть предложение, – еще более жизнерадостным тоном проговорила я, хотя таких предложений еще никому и никогда не делала.
– Какое? – спросил Антон.
– Будь моим парнем, – заявила я.
– Что? – несказанно удивился Тропинин.
– Мы вроде бы иногда встречаемся, и ты… ты меня поцеловал, и у нас, кажется, хорошие или даже романтические отношения. Так почему бы нам не стать парой? Будем встречаться. Я официально тебя папе представлю, – как птичка колибри щебетала я, понимая, как все это глупо смотрится. Но у меня был свой расчет. Если Антон и Кей одно и то же лицо (что все же маловероятно!), Кейтон обозлится, что я выбрала не звездного Кея, а обычного парня Антона, и как-нибудь выскажет свое недовольство. И скорее всего, откажется – ведь если Кей признался в любви, значит, этот человек с раздвоением личности захочет, чтобы я была с ним, а не с Антоном. А если они братья, думаю, Антоша согласится на мое предложение – он ведь говорил, что я ему нравлюсь!
Идиотская задумка.
– Катя, ты все точно обдумала? Твоя подруга не будет против?
– Нет, что ты! – наигранно воскликнула я. – Если у нас будут такие крепкие отношения, она будет только рада.
– Хорошо, – помолчав, сказал он. – Если ты хочешь, чтобы все было так официально – давай встречаться.
– А ты точно хочешь?
– Катя, Кать, я ведь говорил, что ты мне нравишься? Еще бы, я хочу, чтобы ты была моей девушкой! – в его голосе появилась воистину Кеевская настойчивость.
Антон – не Кей, да?
Наверное…
– Антон, только у меня к тебе просьба, – чуть помедлив, сказала я.
– Какая? – с напряжением в голосе спросил он.
– Расскажи, что у вас было с Алиной, – попросила я.
– С Алиной? – переспросил он. Какие-то голоса стали вновь слышны в трубке, поэтому парня мне было слышно не так хорошо, как раньше.
– Да, с ней. Расскажи, пожалуйста.
– Это нетелефонный разговор, – с волнением в голосе начал он. – Давай встретимся лично, и я все тебе объясню. Идет?
– Идет, – легко согласилась я, совершая по незнанию стратегическую ошибку.
– Катенька, я уже закрыл все зачеты, – торопливо проговорил парень тем временем, – поэтому на следующей неделе меня не будет. Мне нужно увидеться с отцом. И я улетаю к нему. Поэтому мы встретимся в следующий понедельник – после экзамена по праву. Идет?
– Идет, – растерялась я, не ожидала, что придется так долго ждать.
– Я правда очень хочу тебя увидеть, – с болью в голосе проговорил он, – но у меня не получается раньше. Прости.
– Ага, – не оставалось мне ничего другого.
Не поняла, как Антон, который посещал занятия меньше других, уже умудрился все сдать?!
Может, он колдун? Крибли-крабли-бумс, и наколдовал себе зачетку. А вдобавок и оборотень – в Кея превращаться умеет.
– Кстати, Катя, тебя завтра утром будет ждать небольшой сюрприз.
– Какой? – никогда не любила я сюрпризов.
– Помнишь, я фотографировал тебя? Я сделал эти снимки, и завтра они прибудут к тебе с курьером. Твой брат ведь весь день будет дома, он сможет их забрать, если тебя не будет…
– Я сама буду дома. Антон, спасибо, – я даже не ожидала от него такого жеста, да и про фото уже забыла. По-моему, этот парень лучше меня понимает в неожиданностях! – Спасибо большое! Я, наверное, там не очень вышла?
– Наоборот, ты на тех фото такая же красивая, как и в жизни.
Я смущенно засмеялась, до сих пор не в силах понять, общаюсь ли я с Кейтоном или с двумя братьями, ведущими странную игру?
– Катя? – позвал он меня по имени, и я сразу же улыбнулась, потому что поняла: мне нравится, когда он обращается ко мне таким плавным голосом.
– А?
– Я тебя люблю, – с этими словами он положил трубку, заставив меня в изумлении смотреть на экран своего кнопочного телефона канадского производства. Но на сердце стало приятно. Бабочки вернулись назад, каждая из них притащила с собой по большой корзинке с цветочным нектаром, который изрядно подсластил мне душу.
Любит…
– Дочка? – заглянул ко мне в это время папа. Кажется, фильм закончился, и все дружно направились в кухню – за новой порцией пончиков. Заодно обсуждали, что будут смотреть следующее.
– Что? – спросила я, едва ли не жмурясь от признания Антона в восторге, как кошка. И сразу же забыла Кея.
– Хм, – обошел меня родитель и присел на Нелькину кровать. – Почти уже ничего.
– Точно? Кстати, у тебя за ухом кисточка, – с улыбкой сказала я Томасу.
– Ага, вот что кололось! – вытащил он тут же круглую коническую кисть орехового цвета, которых у нас в достатке валялось по всему дому. Когда в школе я ходила на урок рисования, моя учительница постоянно возмущалась, почему я беру с собой такие «глупые и непригодные кисточки для рисования». Правда, это было лишь половиной беды. Преподавательница была очень требовательная и уже в третьем классе заставляла нас не просто рисовать, а делать тени, полутени и плавные переходы между оттенками. И еще чтобы мы не просто раскрашивали, а работали мазками и какими-то странными техниками, которыми, думаю, детские умы овладеть не в состоянии. Да и не детские тоже – пусть тебе и пятнадцать, двадцать пять или сорок лет, но если таланта к изобразительному искусству у тебя нет, то, сколько не тренируйся, а картин, способных зацепить взгляд, не создашь, и вообще будешь рисовать что и как попало. Несмотря на то что мой отец – признанный художник, особенно известный в узких изобразительных кругах, одно время даже преподававший в известной Академии искусств, я почти не умею рисовать – нет ни дара, ни желания. В школе я тоже рисовала, как попало. Это неимоверно раздражало учительницу. А еще я пробовала копировать стиль папы, насмотревшись его странных работ в мастерской.
Однажды, уже в классе пятом, учительница задала нам нарисовать портрет близкого родственника. Томас как раз перед этим писал по памяти портрет бабушки (когда она увидела его, то избила им же своего старшего сына), который очень хвалили все его друзья. Я, подумав, что если скопирую папину работу, непременно получу «отлично» – ведь он известный художник! – принялась усердно перерисовывать бесформенную желтую тучу, посредине которой торчало два великолепных красных глаза… Справа у тучи была костяная рука, грозящая зрителю неимоверно длинным указательным пальцем. Слева – фартук.
Когда я с гордостью притащила это учительнице за стол, ей чуть плохо не стало. Она решила, что я издеваюсь над ней, отругала меня перед всем классом и дала персональное домашнее задание на тему «Зоопарк». Дома я пожаловалась Томасу на такую несправедливость: почему его дяденьки-друзья говорят, что его картины красивые и необычные и увозят на всякие выставки, а моя учительница ставит «двойки», ругает и задает домашнее задание.
– Просто она дура, эта ваша училка, – сказал он тогда мне, погладив по голове.
– Настоящий педагог, – ехидно заметил дядя Боря, сидевший у нас на кухне.
– Иди в баню, – отмахнулся родитель. – Катенька, не плачь! Почему ты плачешь?
