Три минуты с реальностью - Флейшгауэр Вольфрам (книги онлайн бесплатно txt) 📗
Спрашивать отца бесполезно. Но она все выяснит сама. Он что-то скрывает. Его поведение после ноябрьского инцидента кажется странным. Зачем он отправился в Буэнос-Айрес? Что за дела у него с Дамианом? Что на самом деле кроется за «похищением»?
Спроси отца. Он все знает.
Но ничего не рассказывает.
А его контакты с Альсина. Может, он был знаком с ними раньше? Почему же тогда Дамиан не захотел ничего ей объяснять? Почему молчал до самого конца? Ему-то уж, наверное, известна причина своего собственного экстремального поведения? И эта переписка. С берлинскими адвокатами. Вздор какой-то. Нужно найти семью Лоэсс. Кем, черт побери, был на самом деле отец?
– Хорошо поспал?
Лутц потянулся.
– Ага. Мы где?
– Осталось километров сорок.
Он попытался вытянуть ноги.
– Куда мы все-таки едем?
– В один поселок неподалеку от Ростока.
Он посмотрел на нее с недоумением.
– Тебе не кажется, что ты могла бы по крайней мере объяснить, зачем я тебе понадобился?
Она улыбнулась.
– Чтобы защищать меня.
– От бандитов?
Она наморщила лоб.
– Чушь. Ты рассуждаешь, как мой отец.
Он потер глаза и осмотрелся. Потом громко выдохнул и произнес:
– Но ведь так и есть. Теперь их стало полно повсюду. После того, как упал «железный занавес»…
– Не преувеличивай. Это все просто чтобы привлечь к себе внимание.
Она включила поворотник, съехала на обочину и спросила:
– Не хочешь повести машину? Я объясню, куда ехать.
Не дожидаясь ответа, вылезла и направилась к туалетам.
Вернувшись, села на освобожденное им пассажирское сиденье и углубилась в изучение карты.
Пиннов. Кобров. Гориц. Царневанц. Гневиц. Откуда только берутся подобные названия? Во всех поселках, которые они проезжали, картина одна и та же: новые автомобили и старые покосившиеся дома. Местность казалась безлюдной. Если верить карте, Альбертсхаген должен находиться между Рекхорстом и Вандорфом. Они проехали весь отрезок три раза туда и обратно и, наконец, свернули на единственное ответвление без указателя. Еще через два километра они въехали в Альбертсхаген.
В поселке было не больше десятка домов. Закрытый постоялый двор. Небольшой продовольственный магазин. И рядом одна из этих современных серо-фиолетовых телефонных будок, выглядевшая здесь совершенно неуместно. Джульетта попросила Лутца остановиться, вылезла из машины и подошла к будке, чтобы в телефонном справочнике найти адрес. Это оказалось нетрудно. Номер телефона – тот самый, который ей выдали в справочной службе. Она снова села в машину и протянула Лутцу записку:
– Вот адрес. Можешь спросить в магазине, где это?
Лутц послушно взял бумажку из ее рук и вылез из машины. Его вид и в самом деле действовал на Джульетту успокаивающе. Она смотрела ему вслед, пока дверь за ним не закрылась. Через минуту он вернулся:
– Это совсем рядом. Первый поворот налево, через двести метров будет хутор. Он нам и нужен.
Он завел мотор. Через две минуты они стояли перед небольшой усадьбой. Неужели тут вырос ее отец? В этом забытом Богом медвежьем углу? Джульетта чувствовала себя подавленной. Как ей быть? Просто постучать? Здесь живет Конрад Лоэсс. Она посмотрела в серое небо, бросила беглый взгляд на лужи перед домом: по их поверхности было заметно, что дождь все еще идет. Но стоять глупо, это ясно. Машина с берлинскими номерами в этой глуши мгновенно привлечет внимание. На первом этаже дома горел свет. Шевельнулась занавеска. Их заметили. Лутц с любопытством посмотрел на нее.
– И что теперь?
Джульетта быстро выдохнула:
– Подожди меня, пожалуйста. Я сейчас вернусь.
Он отжал сцепление, выключил двигатель и поставил машину на ручной тормоз.
– Условимся о сигнале тревоги? – спросил он шутя. – Белый дым, мерцающий свет? Или, в любом случае, через десять минут звоню в полицию?
– Нет. – Она дотронулась до его руки и попыталась улыбнуться. Хотя явно очень нервничала. – Я сейчас же вернусь. Спасибо тебе, Лутц, правда. Ты очень мне помог.
Она вылезла из машины и пошла к дому. Но, прежде чем добралась до двери, та вдруг распахнулась и из нее выскочил огромный дог: прижав уши к голове, он мчался ей навстречу. Джульетта остановилась как вкопанная. Услышала позади себя стук открывающейся дверцы автомобиля и одновременно резкий оклик: «Текс! Назад!» Собака остановилась, поставила уши торчком, потом повесила голову и развернулась. Джульетта обернулась и увидела Лутца возле машины. Он успел наполовину снять кожаную куртку и обмотать ее вокруг левого рукава, в правой руке был огнетушитель.
Собака скрылась в доме. В дверном проеме появился мужчина и вопросительно посмотрел на Джульетту. Она пошла прямиком к нему. До этой самой секунды она понятия не имела, как станет себя вести. Но сейчас последние сомнения, что перед ней близкий родственник отца, рассеялись. Сходство бросалось в глаза. Прежде чем она подошла достаточно близко, чтобы по-настоящему рассмотреть его лицо, она уже поняла, что пришла по адресу. Скорее всего перед ней ее дядя.
Она подошла к нему и протянула руку.
– Здравствуйте. Вы господин Лоэсс? Меня зовут Джульетта. Я дочь Маркуса Лоэсса… Он ведь ваш брат?
Хозяин смотрел на нее как на привидение. И вымолвил только одно слово:
– Маркус?..
– Можно с вами поговорить?
13
Два часа спустя они все еще сидели за столом в небольшой комнате. Лутц дремал, удобно расположившись неподалеку в кресле возле камина. Поначалу он пытался следить за разговором, но потом его разморило в тепле и он уснул. Дог лежал у его ног, время от времени поводя ушами.
Джульетта и Конрад Лоэсс сидели друг против друга за столом. Разговор вдруг застопорился. Конрад Лоэсс налил ей кофе и вытащил из пачки на столе сигарету. В пепельнице было восемь окурков, но он, кажется, не собирался выбрасывать их.
Потом он произнес фразу, которую с неизменным удивлением повторял уже несколько раз на протяжении всего разговора:
– И он ничего не рассказывал тебе об этом…
Джульетта рассматривала его: круглое лицо, подбородок опирается о костяшки пальцев, засаленный комбинезон, натруженные руки с грязными ногтями. И все же сходство с отцом очевидно. Кожа на лице точно так же изъедена следами юношеских прыщей. Светлые глаза, квадратный подбородок. Густые волосы.
– Знаешь, – произнес он, – Маркус так и не смог пережить того, что случилось с родителями. Он стал злым, по-настоящему злым, но это не его вина.
– Сколько ему было, когда все это случилось? – спросила Джульетта.
– Тринадцать или четырнадцать. В шестидесятом году. В марте. Пришли эти военные агитаторы из Ростока. Их было трое или четверо. Они ходили из дома в дом и заставляли людей подписывать бумаги. Насильственная коллективизация. Отец отказывался до последнего. Маркус словно окаменел, когда все это произошло с колхозом. Когда-то он тоже хотел быть крестьянином. В те дни я несколько раз видел его в церкви. Он сидел на скамье и плакал как ребенок. Он был гораздо чувствительнее меня. Меня невозможно было ввести в заблуждение. А его можно. Но ведь я был и намного старше.
– А что потом?
– Потом они сказали отцу, мол, если не подпишешь, обнесем все забором и заложим каминную трубу. Они ведь могли сделать все, что угодно.
Джульетта попыталась представить себе отца мальчиком, который заливается слезами, сидя на скамье в церкви. Ничего не вышло.
– Хуже всего было, когда уводили корову. Крестьянин и корова… горожанину этого не понять. Лошади, куры – все теперь принадлежало колхозу. Их кормили дерьмом. На это нельзя было смотреть без слез. А тут еще мать. Рак желудка. За три месяца угасла. Отец так и не смог пережить. В апреле шестьдесят первого повесился.
После небольшой паузы Конрад Лоэсс добавил:
– Маркус нашел его. После этого с ним все было кончено. Он никогда тебе не рассказывал?
Джульетта покачала головой:
