Театр теней. Новые рассказы в честь Рэя Брэдбери (сборник) - Мино Джо (читать книги онлайн бесплатно полностью TXT) 📗
– Ты сделал татуировку!
В голосе Сильви слышалась легкая тревога. Она протянула руку и коснулась рисунка. Макгрегор и сам до этого момента старался не смотреть на татуировку, даже когда протирал ее и менял повязки. Он хотел разделить с невестой радость первого просмотра. Как он и надеялся, изображение под ее пальцами начало двигаться, сначала медленно: ветер ерошил перышки птицы, она расправляла и складывала крылья. Макгрегор и Сильви смотрели, как птица на его грудине взлетела в воздух. Она парила над кораблем, который возвращался в порт из сине-зеленого океана. Волны нежно ласкали борт корабля. Макгрегор видел то же самое, что и Сильви, только вверх ногами, – он поразился, как четко и живо татуировка подчеркивала каждую деталь.
– Как наяву, – сказала Сильви. Ее лицо светилось неподдельной радостью. – Восхитительно.
Он кивнул, но улыбка Сильви поблекла: налетел внезапный шторм, корабль перевернуло, и все, кто был на борту, оказались в безжалостном, полном акул море.
– Извини, – сказал Макгрегор.
Сильви открыла книгу и углубилась в чтение.
Следующим вечером Макгрегор встал перед зеркалом и вдвоем с Сильви они смотрели, как серебристая ракета выпускает огненный хвост и улетает в атмосферу. Корабль сделал петлю вокруг Луны. Макгрегор разрешил себе испытать некоторую гордость. Мадам Игла, казалось, не была уверена, будет ли татуировка двигаться так, как он того хотел, но пока все получалось. Корабль несся, сверкая в лучах солнца и вдруг, без всякого предупреждения, взорвался. Дюжину тел разбросало по космическому пространству.
– Мне не нравится этот сюжет, – сказала Сильви и отвернулась.
Макгрегор не хотел останавливаться. Он хотел увидеть настоящий финал этой истории, который откроет, ради чего погибли астронавты – участники миссии. С начала истории татуировка, казалось, удвоилась в размере. Интересно, подумал Макгрегор, а у расписной девушки все тоже начиналось с маленького узора? Сильви собиралась спать, а Макгрегор наблюдал, как последний из астронавтов летит к Земле. Он достиг атмосферы и, вспыхнув ослепительным светом, превратился в падающую звезду.
Макгрегор кожей ощутил скорость падения и силу удара об атмосферу, но этим дело не ограничивалось. Картинки на его груди были как грибы – то, что показывается снаружи, лишь часть большого организма, грибницы, скрытой под поверхностью. Если рисунки на его теле проецировались, то источник был внутри, а не снаружи.
– Я знаю, что ты недолюбливаешь романы о любви, – сказала Сильви, поворачиваясь к нему в постели. – Ты думаешь, что они написаны для глупых девочек.
– Нет, – ответил он, хотя отчасти она была права. Как-то раз он попытался прочесть один из ее романов, но заснул, не одолев даже первой главы.
– Дело в том, что мне целый день приходится принимать важные решения. На кону – деньги, ресурсы, судьбы людей. Я веду себя уверенно, но могу лишь надеяться, что мои решения правильны. Придя домой, я не хочу волноваться. Я хочу знать, что все закончится хорошо, что все будут счастливы и справедливость восторжествует.
– Спасибо, Сильви, – сказал Макгрегор. – Теперь я понимаю.
Вне работы она хотела жить беззаботной жизнью, и он должен был обеспечить ей это. Она уже столько для него сделала. Когда на рабочей встрече или деловом обеде он отклонялся от темы, Сильви возвращала его к действительности. Он хотел сделать то же самое для нее.
Как-то в марте, ранним субботним утром, Макгрегор проснулся от того, что летал во сне. У него перехватило дыхание от ощущения полета над домом, над машинами, что ехали по улице. Проснувшись, он слушал тонкое сопение Сильви. Он чувствовал запах ее духов и осторожно повернул голову, чтобы увидеть в сером предрассветном свете ее милое лицо. Сильви оставалась у него каждую пятницу, а через два месяца она будет рядом с ним каждую ночь, всю жизнь.
На прикроватном столике лежал роман, который она читала. Книга была небрежно распахнута, видимо, в качестве элемента преображенного интерьера, как и красивые кремовые занавеси у окна, новое постельное покрывало в рубчик и слегка светящаяся краска на стенах. Сильви сказала, что косметический ремонт поможет им сделать спальню своей. Раньше это была родительская спальня, и Макгрегора не особо волновало, как она выглядит. Он был единственным ребенком, и самым важным для него было, чтобы кто-то был рядом, кто-то еще в его жизни. Ради этого он пошел бы на любые изменения и перестановки, лишь бы Сильви они нравились.
У Макгрегора щипало грудь. Сильви недавно попросила, чтобы татуировка всегда была прикрыта. Не раз она заставала его на рабочем месте за разглядыванием картинок и считала, что татуировка отвлекает его от более важных вещей. И она была права, спорить тут не о чем, но должность президента компании была для Макгрегора скорее обузой, от которой ему приходилось прятаться в туалете. Он уже целую неделю не подходил к зеркалу, чтобы не смотреть на татуировку, пока сегодня ощущение полета без помощи каких-либо приспособлений не ворвалось в его сон. Не чувствуй он этого тревожного покалывания, остался бы, наверное, лежать в постели, впитывал удовольствие от близости Сильви, обнял бы ее и придвинулся еще ближе. Вместо этого он выскользнул из-под одеяла, на цыпочках пробрался в ванную, прикрыл дверь и включил свет. Сильви помогла ему бросить курить, но отказаться от сигарет было гораздо проще, чем лишить себя удовольствия посмотреть на татуировку. Макгрегор запер дверь и запихнул кусок туалетной бумаги в большую замочную скважину. Его сердце билось сильнее обычного. Он обвел взглядом обложенную кафелем комнату: скромная ванна, старомодный светильник с плафоном в виде матовой стеклянной ракушки. Старое зеркало было выпуклым, как в комнате смеха; они с Сильви всегда смеялись над искаженными отражениями друг друга.
Макгрегор прижался ухом к деревянной двери. Храп Сильви был одним из его самых любимых домашних звуков наравне с щелчком тостера и жужжанием сушилки. Из звуков вообще ему нравились рев реактивных двигателей и самолетов и ракет, хотя последний он слышал только по телевизору. Макгрегор расстегнул и снял пижамную рубашку. Когда он взглянул в зеркало, цвета на татуировке размером с игральную карту поразили его. Он сделал глубокий вдох и позволил татуировке разлиться по гладкой коже. Одним из удивительных последствий татуировки стало исчезновение и без того не самой густой растительности на груди, которая потом обратно не выросла. Макгрегор вдохнул цвета, которые пахли воздухом столь свежим и чистым, что заполнял он не только легкие, но и все тело. Выдохнув, Макгрегор почувствовал, как с него вмиг слетела недельная усталость и картинка с птицей, веткой, ручьем и солнцем начала меняться.
На стартовой площадке стояла ракета. Ее окружали сложные машины, которыми управляли ученые в белых халатах, с умными и сосредоточенными лицами. Макгрегор снова глубоко вдохнул, и мужчины и женщины на картинке ожили – начали двигаться, тыкать пальцами в тонкие, как бумага, экраны своих планшетов, высказывать идеи и обсуждать какие-то важные вопросы, сравнивать расчеты. Когда Макгрегор решил рассмотреть ракету, масштаб изображения изменился, и ученые исчезли из виду. Потом он смог заглянуть в капсулу на вершине ракеты-носителя. Две женщины и трое мужчин в серебристых скафандрах пристегивались там к креслам и проводили последние предстартовые процедуры. Макгрегору они казались идеальными представителями рода человеческого, и глаза у них горели тягой к приключениям. Но что это, по лицу одного из мужчин пробежала мрачная тень? Неужели пятый астронавт оказался человеком низким, склонным к жестокости или злобе? Неужто его желание попасть в космос не такое чистое, как у остальных? Макгрегор отбросил эти мысли, разделив коллективную радость остальных астронавтов. Но он ощутил и их страх и печаль: ведь ради полета в неизвестность они оставляли на Земле любимых и родных людей.
Один из людей в капсуле напоминал Макгрегора – голубые глаза, мохнатые брови и темные, непослушные волосы. Напоминал так сильно, что Макгрегор был убежден, что это он и есть. Однако никто из женщин не был похож на Сильви. Он знал, что Сильви никогда не полетит в космос, даже вместе с Макгрегором. Она не любила неопределенность. Ее вполне удовлетворяло привычное чередование работы и отдыха, утренний кофе на балконе или короткая прогулка ранним вечером. Она всегда распахивала окна, чтобы проветрить комнаты, и не выдержала бы тесноты космического корабля, где все должно быть спартанским и функциональным.
