Домработница царя Давида - Волчок Ирина (полная версия книги .TXT) 📗
А весной бабушка сказала, что согласна выйти замуж за царя Давида. Неприлично, конечно, но что ж теперь поделаешь. Он-то думает, что она не решается за больного выходить, и расстраивается. А ему расстраиваться нельзя. Но уж свадьбы не надо, это уж и вовсе курам на смех, вы уж и не заговаривайте о таких глупостях.
Но свадьба все же была. Тоже камерная, только для своих — для тех же, кто был и на свадьба Ани и Саши. Аня долго не могла придумать, что же дарить на эту свадьбу, а Саша заявил, что он уже давно подарок присмотрел. Настоящее лимонное дерево, в кадушке, большое, скоро уже зацветет, а летом свои лимоны будут. Лимонное дерево жило в теплице какой-то агрофирмы, его не собирались продавать, но Саша их как-то уговорил. Подарок очень понравился и царю Давиду, и бабушке. Царь Давид даже откровенно признался, что он представлял, что им будут дарить на свадьбу, и заранее смеялся. А тут — вон какая прелесть. Не ожидал.
Свадьба получилась уютная, с тихой радостью, с совершенно сумасшедшими предсказаниями Алины исполнения желаний всех присутствующих, с медленным танцем новобрачных под Вертинского, с волшебным звоном стеклянных колокольчиков, которые подарила Алина, с восторгами по поводу тонкой вышивки покрывала, которое подарила мама, с рассматриванием кинжала с чеканной рукояткой, который подарил Руслан. Царь Давид без конца фотографировал невесту — в фартуке поверх вечернего платья с каким-то сложным украшением, нацепленным на завязанный тюрбаном платок. Аня подозревала, что украшение — не стразы.
А потом домашний телефон мяукнул капризным кошачьим голосом, и царь Давид поспешил сам снять трубку.
— Здравствуй, дорогой, — сказал он. — Да, уже. Спасибо, Сандро. Я уже счастлив… И ему передавай поздравления. Пусть у него все будет хорошо. Я потом как-нибудь позвоню. Нет, все хорошо, не думай об этом. И тебе удачи, Сандро. Обязательно передам. До свидания…
Царь Давид положил трубку, устроился за столом, на общее молчаливое ожидание ответил:
— Брат поздравил. Нино, тебе привет передавал. Счастья желает.
— Что ж они не приехали? — неприязненно спросил слегка захмелевший Руслан. Хотя он и трезвый-то был не слишком тактичный. — Могли бы время найти. Свадьба брата все-таки.
Бабушка озабоченно глянула на царя Давида, а тот безмятежно сказал:
— Не могли. У нас своя свадьба, у них своя свадьба… Как раз сегодня Васька женится.
— Та-а-ак, — грозно начала бабушка. — А чего это ты раньше молчал?
— А у нас ребенок будет, — объявил Саша.
— Ой! — закричал царь Давид, вскакивая и размахивая руками. — Ой, вот это подарок так подарок! Ой, сейчас я тост скажу!
— Когда ж это будет? — озаботилась бабушка. — В такой халупе, как у тебя, с маленьким — это намаетесь…
— Уже почти хватает на обмен, — с плохо скрываемой гордостью сказал Саша. — Немножко собрать осталось. Может, за полгода как раз успеем собрать.
— А хоть и не успеем… Подумаешь, проблема, — легкомысленно заметила Аня. — Потом успеем. Я вон в какой тесноте выросла — и ничего страшного.
— Подожди, — озабоченно сказала бабушка. — А книжку ты потратила разве?
— Нет, там еще много. Я трачу, конечно, но ведь опять туда все время кладу. Но не помногу, все-таки больше расходуется.
— Да я о той, которую мы с матерью тебе дарили, — нетерпеливо перебила ее бабушка. — Ну, тогда… четыре года назад. Помнишь?
Конечно, Аня помнила. Это был свадебный подарок мамы и бабушки. К той, первой, ошибочной ее свадьбе. На книжке лежало пять тысяч, и она никогда не трогала их. И Вадику ничего об этих деньгах не говорила. Почему-то думала, что эти деньги она возьмет только в самом крайнем случае. В самом крайнем, когда не будет уже совсем никакого выхода.
— Бабуль, — мягко сказала она. — Для обмена не хватает больше, чем пять тысяч рублей.
— Так ты ту книжку вообще, что ли, ни разу не проверяла? — почему-то обрадовалась бабушка. — Я так и знала. Тогда проверь. Может, там столько, что и на обмен хватит, и еще останется. Мы ж с матерью каждый месяц на твой счет понемножку переводили. Ты нам, а мы — тебе. Чтобы никому не обидно было.
Она засмеялась, царь Давид тоже засмеялся и с восхищением сказал:
— Ой, Нино, какая ты хитрая!
Ане было стыдно. Значит, те деньги, которые она посылала своим, они переводили все эти годы на ее сберкнижку, потому что догадывались, что иначе у нее не будет ни копейки. И ведь правильно догадывались. Если бы Вадик узнал об этих переводах, — тут же пресек бы это дело. А потом еще долго рассказывал бы, какая она скрытная, лживая и корыстная.
— Ну, перестань, — шепнул над ухом Саша. — Все нормально. Ты о них заботилась, они — о тебе.
Аня молча покивала, стараясь не расплакаться, Саша взял ее за руку и подчеркнуто радостно удивился:
— Так я, оказывается, на богатой женился? Вот повезло так повезло!
Потом, уже дома, Аня нашла ту дареную книжку, посчитала, сколько времени прошло с момента первого вклада. Получилось, что почти четыре года. Стесняясь собственной меркантильности, прикинула: должно было накопиться уже около двухсот тысяч. Это если мама и бабушка переводили ей столько же, сколько она посылала им. А Саша успел собрать даже больше двухсот тысяч. На хороший обмен хватит.
— Ты ее пока не тереби, — посоветовал Саша. — Когда найдем, что тебе понравится, — тогда и снимешь. А может, и не надо будет. Может, мы и сами сумеем подсобрать.
Через месяц они наконец наткнулись на подходящий вариант, и Аня пошла в сбербанк. На дареной книжке оказалось почти пятьсот тысяч. Последние переводы были как раз за последний месяц — шесть переводов по пятьдесят тысяч. Царь Давид, кто же еще.
Вечером они с Сашей долго говорили на эту тему. Оба не знали, что делать. Вернуть деньги царю Давиду — а вдруг он расстроится? А ему нельзя. Не возвращать — это что же, с самого начала самостоятельной жизни висеть на чужой шее? Ну, и какая же тут самостоятельность? Аня позвонила бабушке. Бабушка посоветует что-нибудь правильное.
— Гордыню-то придержи, — сердито посоветовала бабушка. — Давид давно думал, как тебе помочь. Это я ему твой счет сказала. Для него ведь это в радость, как ты не понимаешь… Он сейчас счастливый, сам говорит. И что такое деньги? Они — чтобы их тратить. Тоже он говорит. И как это — на чужой шее висеть? Своя шея, родная. Это уже я тебе говорю. И куда ему еще свои миллионы тратить? Он ведь не врал, когда хвастался, что аж семьдесят… Может, и больше уже. От этих его процентов у брата еще и доход какой-то идет. Ты бомжа того помнишь, ну, спина у него больная была, в неврологии лечился… Лев Григорьевич, вроде? Так Давид ему квартиру купил. И Лев этот, хоть и вовсе чужой, не рычал. Да и он не вовсе чужой, раз ты с ним возилась. Так что помалкивай и говори спасибо.
Аня в очередной раз удивилась бабушкиным формулировкам, но ее совету решила все же последовать. Действительно, какой же царь Давид чужой? Раз бабушкин муж — значит, ей, Ане, дедушка. Даже в больнице врачам он сказал, что она его внучка.
Так что в очередной свой визит они с Сашей сказали царю Давиду спасибо, а потом к этой теме не возвращались. Нашли очень хорошую двухкомнатную квартиру, новую, большую, с очень удобной планировкой. За две недели сумели продать Сашину, переехать и даже немножко обставить необходимой мебелью, приготовить детскую, закупить все, что нужно новорожденному. И опять началась новая жизнь — в ожидании ребенка. Их общего ребенка, одного на двоих, как счастье.
В остальном жизнь была та же: работа, поездки в Карпово, устройство быта, походы в гости, особенно часто — к царю Давиду и бабушке. Летом во дворе дома царя Давида вдоль чугунного кружева ограды вовсю зеленели молоденькие яблони и груши, в больших каменных вазах под лоджиями цвели розы, а рядом со старым деревом белой акации принялись два молоденьких саженца. За зелеными насаждениями следили бабушка и Алина, которая стала в доме настолько своей, что охрана слушалась ее почти так же, как царя Давида, и даже больше, если учесть, что царь Давид никогда не приказывал им выжигать побеги хмеля паяльными лампами, а Алина то и дело приказывала. Аня с интересом наблюдала за пререканиями Алины с кем-нибудь из охранников, и думала, знают они или нет, что она настоящая сумасшедшая. Хотя — кто это может знать точно? У Алины уже год не было приступов, и даже ее лечащий врач Евгений Михайлович, который искренне считал, что психически здоровых людей вообще не бывает, как-то сказал Ане, что Алину вряд ли нужно будет когда-нибудь еще лечить. А ведь врачи все суеверные, они без твердой уверенности ничего не говорят.
