Командовать парадом буду я! - Барщевский Михаил Юрьевич (читать книги онлайн бесплатно полностью .TXT) 📗
– Тогда мы перестанем общаться! – категорически заявил хозяин «Металлоремонта».
– Это время покажет, – не уступал Вадим.
– А почему ты опоздал в суд? Я, честно говоря, даже заволновался.
– Так было надо. – Вадим вовсе не собирался посвящать кого бы то ни было в детали только что законченного дела. Для себя он решил, что больше никогда к Кострикову в процесс не придет.
Словно читая мысли Вадима, вспомнившего о судье, Женя поделился своим наблюдением:
– У вас, юристов, что, «Ориент» – фирменный знак? Судья все время рассматривал свои часы. Точь-в-точь как твои.
Вадим помрачнел, и Женя это заметил. Посмотрел на левую руку Осипова.
– Понятно, – протянул Женя. – Тогда твой гонорар я определю сам – 350 рублей.
Что было хорошо при советской власти, так это стабильность цен. За пять лет стоимость часов «Ориент» не изменилась ни на копейку.
Глава 16
MAT
Как всегда, вызов в кабинет Марлена Вадима не обрадовал. Ни за чем хорошим заведующий консультацией сотрудников не приглашал.
– Вадим, вы знаете, когда у вас была последняя сорок девятая?
– Марлен Исаакович, не буду повторять анекдот про евреев, отвечающих вопросом на вопрос. Так вот, – а что?
– А то, что три месяца назад.
– Значит, уже целых три месяца я не гробил ни одного подзащитного! – пытался, как всегда, сохранить шутливый тон Вадим, хотя прекрасно понимал, что от очередного «адвокатского счастья» ему не отвертеться.
– Ой! И откуда это у вас такая самокритичность? – с легкой издевкой поинтересовался Марлен. – Не хотите ли покаяться в своих грехах, сын мой?
– Нет, падре! А то в качестве епитимьи вы мне дадите 49-ю в Мосгорсуд этак годика на полтора. Я обнищаю и гробану сберкассу, чтобы прокормить чад своих и домочадцев! Меня посадят, и уже вы по 49-й будете меня защищать. А я не могу вам такую подлянку подложить.
– Так у вас есть внебрачные дети, коли вы о чадах вспомнили? – Марлен был в хорошем настроении. – Вы не забыли, «явка с повинной облегчает работу следователя и уд. линяет срок»?
– Как можно, ребе? Но ведь сказано в Писании – плодитесь и размножайтесь. Поэтому при выборе путеводной звезды между моральным кодексом строителя коммунизма и заповедями господними я предпочел последние. Я правильно поступил, святой отец?
– Нам, католическим раввинам, вас, блудливых кобелей, не понять!
– «Блудливой корове бог рогов не дает», – поделился Вадим своей последней аранжировкой народных поговорок.
Марлен хмыкнул, махнул на Вадима рукой, понимая, что в этом соревновании ему «не светит», но последнее слово все-таки решил оставить за собой:
– А наше поколение для блуда пользовалось не рогами!
«Шутку не понял!» – подумал Вадим, но комментировать не стал.
– Короче! Вот повестка из суда и копия обвинительного. Хорошая новость – дело одноэпизодное, на одну персону. Плохая – дело арестантское, так что в СИЗО придется съездить.
Возвращаясь в свой кабинет, Вадим по дороге заглянул в приемную и попросил очередного персонального клиента подождать минут пять. Ему и вправду давно не назначали 49-х, так что отказываться было и невозможно, и, честно говоря, несправедливо. Говорить же Марлену, что он с уголовными делами решил потихоньку завязывать, казалось и вовсе преждевременным. Такие решения сначала выполняют и лишь потом декларируют.
Среди адвокатов ходила довольно циничная, на взгляд Вадима, шутка: «Когда идешь по 49-й, знать нужно только номер кабинета судьи и время начала слушания дела. Все остальное поймешь по ходу процесса». Но учителя Вадима – и Марлен, и Коган, и великий Гарри Тадва – внушали ему как раз обратное. Люди, которые сами не могут пригласить адвоката, нуждаются в защите более других. Либо потому, что их предали родственники, либо потому, что они и так уже на дне жизни. «Не хочется – но надо», – с этой мыслью Вадим принялся читать обвинительное заключение.
Из него следовало, что Юрий Юрченко пришел пьяным домой к бывшей жене, устроил скандал, бранился нецензурными словами, швырнул в женщину пепельницу. Она увернулась, но пепельница разбила окно. Все это происходило в присутствии их восьмилетней дочери.
Следствие квалифицировало действия Юрченко по части 2 статьи 206 УК РСФСР: «хулиганство, совершенное с особой дерзостью и цинизмом». Следователь даже не поленился растолковать, в чем эти «особая дерзость и цинизм» проявились, – матерился он при дочери! «Эка невидаль», – удивился Вадим. Дело более чем обычное, каких тысячи и тысячи. Мужик, естественно, под стражей, так что и обвинительный приговор суда предрешен. Да еще и виновным себя фактически признает, заявляя, что ничего не помнит. Зацепила Вадима одна деталь – Юрченко, как значилось в разделе «данные о личности обвиняемого», оказывается, мастер спорта по волейболу.
К волейболу Вадим относился по-особому. Сам в него играл и даже первый разряд получил. Еще один первый разряд он имел по шахматам. Но шахматы он воспринимал по-ленински. Именно вождю мирового пролетариата приписывали так понравившуюся Вадиму много лет назад фразу: «Для игры – это слишком серьезно, а для серьезного дела – все-таки игра». Вот волейбол… Вадим встречал только интеллигентных волейболистов. Игра-то интеллектуальная. Не футбол – «бей-беги». Представить себе мастера спорта по волейболу в роли бытового хулигана?.. Что-то здесь не так.
Этот проклятый скрежет решетки в Бутырке! Вошел в коридорчик – она поехала у тебя за спиной, выползая из проема в стене, и с клацаньем грохнула в противоположную стену. Бах! И свобода – где-то далеко. Сдал удостоверение – дверь лязгнула огромным замком времен Емельяна Пугачева, и… милости просим, ты в тюрьме.
Вадим перетерпел эту пытку и с завистью посмотрел на шедшего следом коллегу, так и не выпустившего из рук яблока, сочно хрустнувшего одновременно с очередным клацаньем двери. Бах! Хрум…
В кабинет свиданий ввели Юрченко. Высокий, даже не худощавый, а какой-то подсохший, длинные сильные пальцы, живые глаза. Но взгляд затравленный, испуганный.
– Здравствуйте, вы мой адвокат по назначению?
– Здравствуйте. Да, Юрий Юрьевич, я у вас по 49-й.
– Понятно. – В голосе звучали тоска и обреченность.
– Что понятно?
– Да ладно! Ничего, все в порядке.
– Юрий Юрьевич, так дело не пойдет! Вы мне не доверяете. Хуже – я вам неприятен. Я чем-то перед вами виноват? – Вадим пытался хоть как-то установить контакт.
– Нет, вы не виноваты. Просто, знаете, обидно – дожить до сорока и получить бесплатного адвоката. Вы небось первый год работаете? – В голосе звучала не агрессия, не недоверие, а досада.
– Нет, – как можно мягче ответил Вадим, – уже шестой. Ну а что касается «обидно» – никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь! – Вадим хитро улыбнулся.
– Ну да. Ну да, – все так же обреченно согласился Юрченко.
– Ладно. К делу. Что же случилось?
– Да я не помню. Правда! У меня с утра на работе проблемы возникли. Объявили о сокращении. Знаете, как сейчас в отраслевом НИИ работать? То ли сегодня уволят, то ли завтра. Я даже подумал, что не зря я аспирантуру бросил. Ну был бы кандидатом, а что толку?
– А что вы заканчивали? – Упоминание об аспирантуре Вадима задело за живое. Он уже год тянул с защитой, хотя диссертация была практически готова и сроки все вышли. Если бы не Лена, которая его запилила: «Защищайся! Защищайся!», то точно бы бросил. А так все время обещал и ей, и себе, что вот с весны, нет, с лета, ну, в крайнем случае с осени обязательно займется вплотную.
– Бауманский. И аспирантуру – там же.
– Так вы бросили аспирантуру или закончили?
– Отучился четыре года, на заочной, а потом отчислили с формулировкой «без представления диссертации». Дочь родилась. Надо было зарабатывать.
– А меня «с представлением».
– Что с представлением? – В Юрченко, казалось, проснулся интерес.
