Пора надежд - Сноу Чарльз Перси (книги бесплатно читать без .txt) 📗
— Мне надо поговорить с вами, мистер Элиот!
Я зашел в его клетушку.
— У меня для вас кое-что есть, — сообщил он.
Я поблагодарил его, и он улыбнулся сухой, самодовольной улыбкой, улыбкой важной персоны, которая может облагодетельствовать своими милостями простых смертных.
— Ну вот, сэр, теперь вы дали мне в руки козырь, — сказал он. — Я могу говорить клиентам, что вы выиграли дело Чэпмена, подготовленное Энрикесом. Хвастать тут особенно нечем, но все же это лучше, чем ничего.
Все объяснялось просто; после суда Перси решил, что может рекомендовать меня клиентам для не очень сложных дел. Два года он с интересом наблюдал за мной, не позволяя чувству симпатии, — если таковое у него возникло, — повлиять на его суждение. Он подкидывал мне мелкие дела с гонораром в одну-две гинеи, чтобы я окончательно не пал духом, но дальше этого не шел. А сейчас, когда кто-то другой рискнул и дал мне возможность сделать первый шаг, Перси готов был рекомендовать меня для ведения таких дел, какие, судя по всему, были мне по силам.
Дело, о котором шла речь, исходило от стряпчих, никак не связанных о Энрикесом. По характеру своему оно было очень похоже на первое дело Чарльза и должно было принести мне тридцать гиней.
За год, прошедший между июлем 1928 года и июлем 1929 года, я заработал восемьдесят восемь фунтов, в том числе пятьдесят два фунта за два дела, первое из которых было поручено мне в июне. Это выглядело многообещающе. Я не смел еще признаться себе в этом, но верил, что мои испытания подходят к концу.
Глава 37
ОЦЕНКА ДРУЗЕЙ
Я скоро обнаружил, что одна удача влечет за собой другие. Перед перерывом на лето один из родственников Чарльза Марча поручил мне самое крупное дело, какое мне приходилось до сих пор вести, и почти одновременно я узнал, что скоро получу еще одно — от Энрикеса. Настроение у меня поднялось и, считая, что надо закрепить наметившийся перелом, я стал усиленно нажимать на Гетлифа. Я решил сыграть на его лучших чувствах и на этот раз не дать ему уклониться от своих обещаний; все складывалось в мою пользу, и я намеревался заставить Гетлифа мне помочь, У нас было несколько вполне откровенных и даже трогательных бесед. Я сказал Гетлифу, что не могу уйти в отпуск, если у меня не будет уверенности, что в будущем году я сумею заработать триста фунтов.
— Вы же знаете, Л.С., что в нашем деле никогда нельзя быть ни в чем уверенным, — заметил в ответ на это Гетлиф. — Каков, по-вашему, доход, на который я могу твердо рассчитывать? Каких-нибудь две-три сотни фунтов. А вы сами понимаете, что этого хватает лишь на питание. Мне, конечно, удается наскрести еще немного благодаря случайным делам. Но в смысле твердого дохода я не могу рассчитывать даже на то, что получает джентльмен, устанавливающий сумму моего подоходного налога. — Это сопоставление повергло Гетлифа в великое расстройство, и он помрачнел. — Кроме того, я подумываю о том, чтобы стать королевским адвокатом. А это значит выбросить верный кусок хлеба в окно. И все же когда-нибудь я, видимо, так и поступлю! Человек не дорожит тем, что имеет. Во всяком случае, скажу вам одно: если я стану королевским адвокатом, в конторе не будет недостатка в делах для таких людей, как вы.
— Но мне хотелось бы иметь их побольше уже сейчас, — заметил я.
— Нам всем этого хотелось бы, Л.С., — укоризненно произнес Гетлиф.
Но теперь я уже знал, как с ним вести себя.
— Послушайте, — сказал я. — На днях я получаю несколько дел. Чарльз Марч очень много сделал для меня — гораздо больше, чем я вправе был от него ожидать. Не меньше сделал и Энрикес. Теперь, мне кажется, пора бы и вам мне помочь. Ведь вы обещали выделить для меня несколько дел. По-моему, настало время сдержать обещание.
Гетлиф вдруг тепло улыбнулся и с искренней признательностью посмотрел на меня.
— Я очень рад, что вы так ставите вопрос, Л.С.! Я уверен, что вы говорите как друг. Люди называют меня подчас эгоистом, и это меня беспокоит. Ведь если я и поступаю как эгоист, то бессознательно. Я пришел бы в отчаяние, если бы это было в самом деле так. И я хочу, чтобы друзья одергивали меня, когда я, по их мнению, поступаю неправильно!
Однако на следующий день он мог рассуждать совсем иначе. Ходили упорные слухи, — насколько они были достоверны, не знаю, — что перед отпуском он обычно отказывался от дел, которые могли его задержать. Но он отказывался от них не в пользу способной молодежи, а в пользу пожилых и довольно посредственных адвокатов, работающих помощниками у каких-нибудь светил. Я предполагал, что эти слухи могут соответствовать истине: Гетлиф не желал уступать дорогу молодежи, стучавшейся к нему в дверь. И все же я решил заставить его сдержать обещание!
Я сказал Гетлифу, что не могу уйти в отпуск, и все же провел неделю в родном городе, с друзьями. Переехав в Лондон, я продолжал поддерживать с ними связь. Джордж Пассант раз в квартал регулярно навещал меня; сам же я ездил на родину только однажды, на несколько дней, в связи с одним мелким делом в Мидлендском судебном округе, которое предложил мне Иден. Многим мое поведение казалось необъяснимым, и они считали меня черствым человеком.
Но это было не совсем верно. Я, конечно, не лишен странностей, но способен на глубокую привязанность — моя дружба с Джорджем, как и с другими моими приятелями, окончится только со смертью. Я избегал приезжать в родной город по многим причинам: отчасти — из экономии, чтобы не тратиться на дорогу; отчасти — не желая создавать впечатление, будто я, как собачонка, бегаю за Шейлой; отчасти — инстинктивно стремясь не показываться никому на глаза, пока не добьюсь успеха. Но главная и самая простая причина заключалась в том, что ни Джордж, ни остальные члены кружка не стремились видеть меня. Они любили меня, гордились мною, радовались каждому моему успеху, но, увы, я оторвался от их жизни, не был в курсе их тайн, и теперь мое появление стесняло их, воспринималось ими чуть ли не как вторжение чужака. Не удивительно поэтому, что, когда августовским вечером поезд подходил к вокзалу, настроение у меня было крайне удрученное. Я смотрел из вагона на дома, четко вырисовывающиеся на фоне ясного вечернего неба; в здании вокзала, среди красных кирпичных стен, все так же пахло серой, как и тогда, когда я возвращался домой после обедов в корпорации. Сердце у меня почему-то сжалось. Джордж, равно как и остальные члены кружка, приветствовал меня так, словно я был героем, вернувшимся после победы. Но их чрезмерная убежденность в том, что мне уготовано блестящее будущее, только ухудшила мое и без того унылое настроение. Я начал сердито возражать. Мне просто повезло, сказал я, вот и все, но я как был, так и остался безвестным молодым человеком. Правда, мне посчастливилось найти хороших друзей, а в установлении отношений со стряпчими немного помогло то, что я выгляжу старше своих лет. Но только предстоящие два года покажут, на что я способен. Поэтому торжествовать слишком рано. Однако Джордж не желал слушать мои возражения и тупо кричал свое. Нет, кричал он, его не проведешь: выпить все равно придется. Пили все охотно. Теперь члены кружка были менее стеснены в средствах и потому вообще пили больше, чем прежде. Конечно, они предпочли бы кутить на ферме, без посторонних, каким я уже стал для них, но они и здесь с удовольствием пили и веселились. Я тоже пил, но мне было грустно.
По окончании, пиршества мы с Джорджем пошли к нему домой. Я начал было расспрашивать его о наших общих друзьях и вдруг почувствовал, что между нами возникла стена. Джордж легко и охотно болтал со мной обо всем, кроме кружка. Я спросил его о Джеке, который почему-то не пришел встретить меня.
— О, дела у него идут великолепно, — ответил Джордж и поспешно перевел разговор на другую тему.
Зато Джордж сам заговорил о моей давнишней приятельнице Мэрион. Она была помолвлена и готовилась к свадьбе. Джордж не знал ни жениха, ни подробностей их романа, он лишь мельком видел Мэрион, но слышал, что она очень счастлива.
