Агнец - Мур Кристофер (онлайн книги бесплатно полные txt) 📗

— В самом деле, — ответил я. — Когда-нибудь обязательно расскажешь. Ладно, передай Джошу, если понадоблюсь, я буду в доме моего отца. Он-то хоть жив еще, надеюсь?

— Да. И мать твоя — тоже.

— Здорово. Мне бы не хотелось, чтобы кто-то из братьев сообщал мне плохие новости.

Я повернулся и повел верблюда прочь.

— Ступай с Богом, левит, — бросил мне вслед Иаков. Я обернулся:

— Иаков, а знаешь, ведь написано сие: «На труды имеешь ты право, но не на плоды оных».

— Ни разу не слыхал. Где такое написано?

— В «Бхагавад-гите», Иаков. Такая длинная поэма о том, как идти в бой, и там бог одного воина говорит ему: не стоит волноваться, что придется поубивать всех сородичей в битве, потому что они уже мертвы, только еще не знают об этом. Сам не понимаю, с чего мне это в голову пришло.

Отец долго сжимал меня в объятиях — я уж подумал, он сейчас мне грудную клетку сплющит, — а потом передал меня в руки матери, которая занялась примерно тем же, после чего, судя по всему, опамятовалась и принялась колошматить меня по голове и плечам сандалией, которой управлялась с поразительной для своего возраста скоростью и проворством.

— Шлялся где-то семнадцать лет и что — написать не мог?

— Ты же читать не умеешь.

— И потому ты весточку дать не удосужился, умник? Трепку я отражал, направляя энергию матери прочь от себя, как учили в монастыре, и вскоре по первое число досталось двум пацанчикам, которых я не узнал. Опасаясь судебных исков от посторонних людей, я перехватил материнские руки и прижал их к ее бокам, а сам глянул на отца, кивнул на карапузов и вопросительно воздел брови, имея в виду: Это еще что за короеды?

— Это братья твои, Яфет и Моисей, — ответил отец. — Моисею шесть, Яфету пять.

Малявки ухмыльнулись. Передних зубов у обоих не хватало, — вероятно, принесены в жертву гарпии, что корчилась в моих руках. Папаша сиял, имея в виду: Я до сих пор акведуки строить мастак — трубу куда надо проложить еще ого-го, если понимаешь, о чем я.

Я насупился, имея в виду: Послушай, я и так еле сохранил остатки уважения к тебе, когда узнал, каким образом тебе удалось замастрячитъ первую троицу — нас. И эти малые народности свидетельствуют лишь о том, что память на страдания тебе отшибло начисто.

— Матушка, если я тебя отпущу, ты успокоишься? — Через плечо я оглянулся на Моисея и Яфета: — Я, бывало, всем рассказывал, что она одержима бесами. Вы, парни, тоже так делаете? — и подмигнул.

Они хихикнули, имея в виду: Умоляем, прекрати наши мученья, убей нас, убей нас немедленно или убей эту суку, что не дает нам никакой жизни, ибо мы страдаем, как Иовы. Ладно, может, все это я себе навообра-жал и они не имели в виду ничего такого. Может, просто хихикнули.

Я отпустил мать, и она пошла на попятную.

— Яфет, Моисей, — сказала она. — Познакомьтесь со Шмяком. Вам часто доводилось слышать, как мы с отцом говорим о нашем старшем разочаровании. Так вот, это оно и есть. А теперь бегите за остальными братьями, а я пока сготовлю что-нибудь приятное.

Братья Шем и Люций привели семьи и сели с нами ужинать. Мы накрыли стол, и мать подала что-то приятное — я только не уверен, что именно. (Я, помнится, уже рассказывал: я самый старший из трех братьев, а теперь, надо полагать, включая короедов, нас уже оказалось пятеро, но черт возьми — когда мы познакомились с Моисеем и Яфетом, я уже стал слишком взрослым, чтоб их мучить, и у меня просто не было на это времени, поэтому свой братнин долг они не уплатили. Они больше походили на… ну, в общем, на домашних зверюшек.)

— Мама, я привез тебе подарок с Востока, — сказал я и сбегал за коробкой к верблюду.

— Что это?

— Это очень породистый размножающийся мангуст, — объяснил я, похлопав по клетке. Маленький паразит немедленно попытался откусить подушечку моего большого пальца.

— Но здесь же только один.

— Правильно, их было двое, но один сбежал, поэтому остался один. Они бросаются на змей в десять раз себя больше.

— Похож на крысу.

Я понизил голос и заговорщицки прошептал:

— В Индии женщины специально их дрессируют, чтобы сидели на голове, как шляпки. Последний писк моды. До Галилеи, конечно, она еще не докатилась, но уже в Антиохии ни одна уважающая себя дама не выйдет из дома без мангуста на голове.

— Вот оно что. — Мама посмотрела на зверька в новом свете, бережно взяла клетку и задвинула ее в угол, точно внутри сидело очень хрупкое яйцо, а не злобная миниатюрная репродукция ее самой. — Ну вот, — продолжала она, подозвав к себе двух невесток и полдюжины внуков, что околачивались у стола, — твои братья женились и подарили мне внуков.

— Я за них очень рад, мама.

Шем и Люций спрятали ухмылки за корками мацы — точно как в детстве, когда мать закатывала мне взбучку.

— Ты шлялся по всем этим местам и что — хочешь сказать, так и не встретил славную девушку, с которой навсегда бы остепенился?

— Нет, мама.

— А ведь и на шиксе можешь жениться, знаешь ли. Сердце мне наверняка разобьешь, но разве колена Израилевы не добили всех Вениамитов, чтобы какой-нибудь безрассудный мальчишка мог жениться на язычнице, если приспичит? Не на самаритянке, конечно, — на другой какой шиксе, знаешь. Если тебе так уж надо.

— Спасибо, мама. Постараюсь не забыть.

Мать сделала вид, что у меня на воротнике пушинка, сняла ее и продолжила:

— Так и твой друг Джошуа тоже не женился? Ты же слыхал о его младшей сестренке Мириам? — Тут ее голос понизился до конспиративного шепота. — Стала наряжаться в мужское, а потом и вообще сбежала на какой-то остров Лесбос. — И снова обычным сварливым тоном: — Это в Греции, знаешь ли. Вы, надеюсь, в Грецию не ездили?

— Нет, мама. Ладно, мне в самом деле пора.

Я попробовал встать, но она меня цапнула.

— Потому что у твоего отца греческое имя, правда? Говорила тебе, Алфей, смени имя, смени, но ты уперся, как ишак: я им горжусь. Ну вот и гордись теперь. Есть чем. А дальше что — Люций начнет распинать евреев на крестах, как остальные римляне?

— Я не римлянин, мама, — устало отозвался Люций. — У многих приличных евреев римские имена.

— Мама, это неважно, я понимаю, но как ты думаешь — откуда все больше греков на свете берется?

К чести маменьки, тут она примолкла на секунду и задумалась. Паузу я использовал для побега.

— Приятно было повидаться, народ. — Я кивнул сородичам, как старым, так и новым. — Я к вам еще загляну перед дорогой. А теперь надо посмотреть, как там Джошуа.

И я выскочил за дверь.

А в старом доме Джошуа я распахнул дверь, даже не постучавшись, и едва не вышиб дух из Джошева братца Иуды.

— Джош, если ты немедленно не принесешь Царство Божие, я свою мамочку точно укокошу.

— По-прежнему одержима бесами? — поинтересовался Иуда. Он совсем не изменился с тех пор, как ему было четыре, разве что борода выросла да волосы сверху поредели. А в остальном — такой же балбес, как и всегда, — с широченной ухмылкой.

— Нет, раньше-то я на это лишь надеялся.

— Ты не разделишь с нами ужин? — спросила Мария. Хвала Господу, хоть она состарилась: несколько раздалась в бедрах и талии, а у глаз и в уголках рта прорезались морщинки. Теперь она была лишь вторым или третьим прекраснейшим существом на всем белом свете.

— С немалым удовольствием, — ответил я.

Иаков, вероятно, остался у себя дома с женой и детьми, как, полагаю, и прочие сестры и братья, если не считать Мириам, а насчет ее местонахождения меня уже проинформировали. За столом сидели только Мария, Джошуа, Иуда, его хорошенькая жена Руфь и две рыжие девчонки, в точности похожие на мать.

Я выразил соболезнования семье, а Джошуа просветил меня по части временной канвы. Когда я заметил портрет Марии на стене храма в Никобаре, Иосифа в аккурат сразил какой-то недуг, связанный с водами организма. Он начал мочиться кровью, а уже через неделю вообще не вставал с постели. Продержался он еще неделю, после чего отошел. Похоронили его два месяца тому. Когда Мария рассказывала эту часть истории, я посмотрел на Джоша, но тот лишь покачал головой, имея в виду: Слишком долго пролежал в могиле, я тут ничего сделать не могу. Мария не знала о послании, призвавшем нас домой.