Меняя лица - Хармон Эми (читаемые книги читать txt) 📗
— Я бы не хотела, чтобы все знали, кто я, — немного подумав, сказала Ферн. — Я хочу стать известной писательницей, но, наверное, возьму себе псевдоним. Это такое имя, которое ты придумываешь, чтобы люди не узнали, кто ты на самом деле, — пояснила она на случай, если Бейли был не в курсе.
— Чтобы сохранить свое имя в секрете, как Супермен… — прошептал он так, будто вариант Ферн показался ему гораздо круче.
— И никто никогда не узнает, что это я, — тихо добавила Ферн.
Это не были обычные любовные послания. Но они были именно любовными, потому что Ферн вкладывала в них всю душу, и Эмброуз, как ей казалось, тоже. Он отвечал честно и откровенно, чем вызвал у Ферн искреннее удивление. Она не писала о том, что Рите и ей в нем нравилось: черты лица, волосы, сила и всевозможные таланты. Она могла бы, но ей хотелось больше узнать о его сущности. Поэтому она осторожно подбирала слова, задавая вопросы, чтобы постепенно пробраться к его сокровенным мыслям. Она понимала, что за игру затеяла, но ничего не могла с собой поделать.
Все началось с простого: кислое или сладкое, зима или осень, пицца или тако. Но потом они перешли к более личному, глубокому, скрытому. Переписка стала напоминать раздевание. Сначала куртки, пиджаки, серьги, бейсбольная кепка. И вот уже пуговицы расстегнуты, собачки на молниях поползли вниз, и вся одежда упала. Сердце Ферн трепетало, ее дыхание учащалось всякий раз, когда они преодолевали новый барьер, когда очередной покров был сорван.
ПОТЕРЯННЫЙ ИЛИ ОДИНОКИЙ? Эмброуз выбрал «одинокий», и Ферн ответила: «Я лучше буду потеряна с тобой, чем одинока без тебя, поэтому я выберу потерянный, но с оговоркой». Эмброуз: «Никаких оговорок». Ферн: «Все равно потерянный, потому что одиночество звучит как нечто постоянное, необратимое, а потерю всегда можно отыскать».
ФОНАРИ ИЛИ СВЕТОФОРЫ? Ферн: «В свете фонарей я чувствую себя защищенной». Эмброуз: «Светофоры меня напрягают».
НИКТО ИЛИ НИГДЕ? Ферн: «Я лучше буду никем дома, чем кем-то где-либо еще». Эмброуз: «Я выберу „нигде“. Оставаться никем, когда все хотят видеть тебя кем-то, неохота». Ферн: «Откуда тебе знать? Разве ты когда-нибудь был никем?» Эмброуз: «Чтобы стать никем в глазах других, достаточно однажды ошибиться».
УМ ИЛИ КРАСОТА? Эмброуз написал «ум», но тут же добавил, что она (Рита) очень красивая. Ферн выбрала красоту, но приписала, что Эмброуз умен.
ДО ИЛИ ПОСЛЕ? Ферн: «До. Ожидание, как правило, лучше, чем результат». Эмброуз: «После. Если все сделать правильно, результат всегда лучше мечтаний о нем». Ферн не знала, прав ли он, и не стала спорить.
ЛЮБОВНЫЕ ПЕСНИ ИЛИ СТИХИ? Эмброуз: «Песни. Ты получаешь два в одном — поэзию и музыку. И под стихи не потанцуешь». Ниже он привел названия своих любимых баллад. Это был внушительный список, и у Ферн ушел целый вечер на то, чтобы скачать их и составить из них коллекцию на CD. Она же выбрала стихи и отправила ему несколько своих творений. Рискованно, глупо, но Ферн раскрыла себя полностью к этому моменту игры и все же продолжила играть.
НАКЛЕЙКИ ИЛИ ЦВЕТНЫЕ КАРАНДАШИ? СВЕЧИ ИЛИ ЛАМПОЧКИ? ЦЕРКОВЬ ИЛИ ШКОЛА? КОЛОКОЛЬЧИКИ ИЛИ СВИСТКИ? СТАРОЕ ИЛИ НОВОЕ? Вопросы не прекращались, ответы прилетали мгновенно. Ферн медленно, с упоением читала новые письма в кабинке женского туалета, а после весь день сочиняла ответ. Она требовала, чтобы Рита читала все послания, и с каждым разом та смущалась все сильнее — как от того, что писал Эмброуз, так и от ответов Ферн. Однажды она возмутилась:
— О чем вы вообще разговариваете? Можешь просто написать, что у него крутой пресс? У него офигенный пресс, Ферн.
Вскоре Рита стала отдавать Ферн записки, равнодушно пожимая плечами, и доставлять ответы Эмброузу, не проявляя ни малейшего интереса. Ферн старалась не думать о прессе Эмброуза и о том, что Рита могла быть с ним знакома. Спустя три недели с того дня, когда было отправлено первое любовное письмо, Ферн шла как-то на перемене к своему шкафчику — забрать домашнее задание. Повернув за угол, она увидела Риту, прижатую к этому самому шкафчику. Та обнимала Эмброуза за шею, а он целовал ее так, будто они только что открыли у себя существование губ… и языка.
Ферн ахнула и повернула назад. Ее чуть не вырвало. Она с трудом проглотила комок в горле. Нет, дело не в желудке. Болело сердце. И винить в случившемся она могла только себя. Это ее записки заставили Эмброуза полюбить Риту еще сильнее, и все ее сокровенные признания станут теперь предметом для насмешек.
4
ПОЗНАКОМИТЬСЯ С ГЕРАКЛОМ
Чуть больше чем через месяц их уловка была раскрыта. Рита начала странно себя вести. Когда Ферн протянула ей очередную составленную с любовью записку для Эмброуза, та не подняла на подругу глаз. Рита с ужасом уставилась на аккуратно сложенную бумажку и даже не попыталась забрать ее.
— М-м-м… вообще-то мне это больше не нужно, Ферн. Мы расстались. Окончательно.
— Расстались? — ошеломленно переспросила Ферн. — Что случилось? Ты… в порядке?
— Да. В полном. Он стал каким-то странным.
— Странным? О чем ты? — Ферн была готова расплакаться, как будто это ее бросили. Она попыталась говорить более ровным голосом.
Но Рита все-таки почувствовала ее беспокойство и, вскинув брови, так что они скрылись под челкой, заверила:
— Ферн, серьезно, все хорошо. Он был скучным. Горячим, но скучным.
— Так скучным или странным? Обычно странные парни как раз не скучные, Рита. — Ферн была растеряна и даже немного зла на Риту за то, что она позволила Эмброузу уйти от них.
Рита вздохнула и пожала плечами, на этот раз взглянув на Ферн с извиняющимся видом.
— Он понял, что не я пишу эти записки. И правда не было похоже, что они от меня. — Теперь она смотрела на подругу с укоризной. — Я не такая умная, как ты, Ферн.
— Ты сказала ему, что это была я? — встревоженно пискнула Ферн.
— Ну… — Рита замялась и снова отвела взгляд.
— О боже! Ты сказала.
Ферн едва не лишилась сознания прямо посреди толчеи коридора. Она прижалась лбом к холодной металлической дверце шкафчика и велела себе успокоиться.
— Он никак не отставал, Ферн. Он был так зол! Просто в ярости!
— Расскажи мне все. Как он отреагировал, когда ты сказала, что это была я? — Ферн почувствовала подступающую тошноту.
— Он, кажется, немного удивился. — Рита закусила губу и смущенно покрутила кольцо на пальце; Ферн догадалась: «удивился» — это еще мягко сказано! — Прости, Ферн. Он хотел, чтобы я вернула ему все, что он писал тебе. То есть мне. Не важно. Но писем у меня нет. Я отдавала их тебе.
— Ты и в этом призналась? — простонала Ферн, в ужасе прикрывая рот рукой.
— Э-э-э… да. — Рита начала дрожать, на красивом лице явственно читалось страдание. Разрыв с Эмброузом, вероятно, расстроил ее сильнее, чем она хотела признавать. — Я не знала, что делать.
Ферн бегом пустилась в туалет, где закрылась в кабинке, положила рюкзак на колени и уткнулась в него лицом. Зажмурившись, она прогнала накатившие слезы и прокляла себя за то, что влезла в эту историю. Ей восемнадцать! В таком возрасте не прячутся в туалете. Но она не могла сейчас пойти на математику. Ведь там будет Эмброуз! Вряд ли ей удастся оставаться невидимкой, как прежде.
Хуже всего то, что каждое слово в записке было правдой. Она лишь немного солгала, потому писала от лица Риты — девушки, способной покорить мужчину фигурой и улыбкой, подкрепив этот образ интеллектом. Ложь была только в этом. На самом деле она была щуплой и невзрачной. Уродиной. Эмброуз, должно быть, почувствовал себя глупцом, вспоминая, какие слова ей посвящал. Они были адресованы красотке. Не Ферн.
