Площадь диктатуры - Евдокимов Андрей (читать книги онлайн бесплатно полностью без сокращений txt) 📗
– Пусть в каждом доме стар и мал прочтет газету и журнал, - усмехнулся Горлов. - Одними словами общество не изменить. Откуда же появятся колбаса и масло для твоего деревенского мальчонки?
– Согласен! - вскричал Рубашкин. - Корень наших бед в неверном экономическом устройстве. Посмотри, как живут на Западе, как - в Японии. Без свободной конкуренции нигде ничего путного не выходит. Наше плановое хозяйство - это черная дыра. То иголок по всей стране с огнем не сыщешь, то стиральный порошок вдруг исчез. Про хлеб даже не говорю. До 17-го года Россия весь мир кормила, а сейчас весь мир кормит нас. Вот, что такое социализм!
– Тебя послушать, так у нас не царизм был, а рай на земле. Можно подумать, что до революции народ от голода не пух, - сказал Горлов.
– Ни о чем спорим, беспредметно. Пойдем со мной, я тебя с экономистами познакомлю - с Васильевым, Чубайсом, Константиновым. С Гайдаром, он часто из Москвы приезжает. Послушай их, может, поймешь, - предложил Рубашкин.
– Гайдар - тот, который "Тимур и его команда"?
– "Тимур и его команда" названа именем сына, а наш Гайдар - Егор Тимурович. Он внук того Гайдара.
– Дед на Гражданской в пятнадцать лет полком командовал, направо-налево шашкой махал. Представь этого сопляка, ему сотню-другую уложить - что высморкаться. Иначе как полком командовать? И сын туда же: в 68-м такие пламенные репортажи из Чехословакии слал! Там, между прочим, тоже реформировали - социализм, знаешь ли, с человеческим лицом! А когда твой Тимур со своей командой на танках въехал, стало ясно: автомат Калашникова всех сильней! Так что живи, Петя, поближе к металлу. На броне лучше, чем под гусеницами. - Горлову надоело спорить. Он встал, собираясь уходить.
– Все-таки давай сходим в наш клуб, от тебя не убудет, - попросил Рубашкин.
– Как-нибудь, - прощаясь, согласился Горлов.
С деревьев Матвеевского сада сыпались крупные холодные капли. Было сыро и мрачно. До разводки мостов еще оставалось больше часа, но он пошел быстрее. Наконец, повезло - на углу Большого и улицы Бармалеева он поймал такси.
– Не дала? - отъехав, спросил шофер.
– Не по этому делу. С товарищем посидели, - вздохнув, ответил Горлов.
– Добавить хочешь? "Столичная" есть с винтом. Всего за пятнаху.
Горлов молча покрутил головой. Разговаривать не хотелось. Он вспомнил Рубашкина и вдруг понял, что их пути разошлись, и надо искать замену.
1.4. Перестроить можно рожу, ну а душу - никогда!
Слухи об огромной премии овладели научно-технической общественностью еще до того, как приказ пришел в Объединение. Называли фантастические суммы. Мужчины в курилках, а женщины за бесконечным чаем удивлялись: в списке премированных нет начальства, только исполнители. Горлов стал замечать косые взгляды. В конце концов ему перенесли отпуск с августа на декабрь.
– Перенос отпуска - это наказание! Объясните, за что? - спросил он у начальника отдела Котова. Тот, глядя в сторону, назвал формальную причину: дескать, производственная необходимость.
– Виктор Михалыч, мы же договаривались, вы сами утвердили график. Еще в январе! И, наконец, какая необходимость? Я же сдал разработку, испытания прошли успешно, - возразил Горлов.
– Ничего не могу для вас сделать, - отрезал Котов, и Горлов физически ощутил его неприязнь. Пожевав губами, Котов неожиданно спросил: - Давно хочу узнать, почему в вашем секторе постоянно болтается Рубашкин? Что ему у нас нужно?
В словах Котова был какой-то неприятный подтекст и Горлов замешкался.
– Имейте в виду: к Рубашкину есть вопросы, очень много вопросов! Если бы он сам не ушел из моего отдела, то пришлось бы его подтолкнуть - Котов подчеркнул слово "моего". - Да, подтолкнуть, больно подтолкнуть. Сейчас же сложилась ситуация, когда вообще непонятно, может ли он с его взглядами работать в нашем Объединении, причем в нашей газете. Ведь газета - это идеологический фронт, важнейший его участок. А Рубашкин спелся с весьма подозрительными личностями, и даже, не имея специального допуска, самовольно встречается с иностранцами. Как вы, товарищ Горлов, это объясните?
– Что я должен объяснять? Рубашкин принимал участие в нашей работе, теперь готовит о ней очерк для "Ленинградской правды". Естественно, он к нам приходит. - Горлов вспомнил, что Петр и вправду как-то обмолвился, что хочет написать очерк.
– Так вы считаете естественным, что не внушающий доверия человек постоянно отирается в режимно-секретных помещениях, - угрожающе тихо вставил Котов. - Кстати: что Рубашкин конкретно сделал по вашей тематике?
Горлов занервничал, догадавшись, куда клонит Котов. После перехода на другую работу Петр не должен был даже касаться бумаг с грифом, не то чтобы их писать!
– Так, что конкретно делал Рубашкин? - настойчиво переспросил Котов.
Горлов стал вспоминать, когда Рубашкин ушел в газету и что успел подписать до ухода. Конечно, на документах последнего года его фамилии нет, их подписывала Марина Богданова.
– Помните, Виктор Михалыч, наша разработка началась по вашей инициативе три года назад, - Горлов тут же понял, что попытка польстить Котову не удалась.
– Вы мне зубы не заговаривайте! Берите бумагу и пишите объяснительную записку! - повысил голос тот.
– О чем писать? - растерялся Горлов.
– По сути поставленного вопроса: что конкретно сделал Рубашкин.
– Я не помню.
– Так и пишите: что Рубашкин делал, не помню.
– Зачем передергивать? Я знаю, что делал Рубашкин, но сейчас у меня нет номеров и литер той документации, по которой он был ответственным исполнителем.
– Приказываю сейчас же, здесь в моем кабинете написать объяснительную записку, - не сдержавшись, закричал Котов. С неожиданной быстротой он подскочил к дверям и позвал секретаршу: - Галина Анатольевна, зайдите. Надо составить акт, что Борис Петрович отказывается выполнить мой приказ.
Горлов наконец понял, почему Котов скандалит: не попал в список премированных.
"Хорошо, что Петя действительно работал по этой теме. В секретном отделе наверняка сохранились рабочие спецтетради Рубашкина. Если начнется служебное расследование, - а судя по всему, дело к тому идет, - мы хоть двадцать объяснительных составим, не подкопаешься".
– Давайте акт! - успокоившись, согласился Горлов.
– И наш именинник здесь! Вы не заняты, Виктор Михайлович? - в открытую дверь заглядывал Слава Лахарев. Он был приветлив всегда и со всеми, хотя работа у него была склочная: Слава заведовал лабораторией нормоконтроля. От него зависело, сколько будут зарабатывать монтажники, чертежники, слесари и прочий рабочий люд. Наверное, за удивительные способности все улаживать его и выбрали парторгом отдела.
– Заходи, Слава, третьим будешь. Как раз тебя не хватает, чтобы на меня акт накатать, - сказал Горлов.
– Борис Петрович отказывается выполнить мой приказ, - разъяснил Котов.
– Виктор Михалыч хочет, чтобы я сию минуту, здесь написал объяснительную записку, связанную с секретными документами. Заявляю официально в присутствие парторга, что готов это сделать только в первом отделе в учтенной тетради. Прошу записать мои слова в акт, - сказал Горлов.
– Какой акт? Секретные сведения надо записывать, как положено, - недоумевая, сказал Лахарев.
– Борис Петрович меня не так понял. Я просил обратить внимание… - Котов замялся, замолчал и, сев за стол, машинально взял телефонную трубку. Повертев в руках, он бросил ее на место и сказал секретарше: "Идите, Галина Анатольевна, работайте!".
– Я тоже пойду, - сказал Горлов.
– Что произошло? - спросил вышедший следом Лахарев.
– Котова послушать, Рубашкин чуть ли не шпионом стал…
– Это я тоже слышал. Похоже, нашему Петру одна дорога - в кооператоры. Но из-за чего Котов на тебя взъелся?
Горлову показалось, что Лахарев знает причину, но ему неудобно заговаривать о премии, тем более, что сам не обижен - ему причиталось тысяча двести рублей. Поэтому Горлов только пожал плечами: мол, черт его знает.
