Рассказы - Ильин Андрей (электронную книгу бесплатно без регистрации TXT) 📗
— Но здесь не война!
— Там война. А он здесь.
Сергей не понимал, за что его судят. Он не нападал первым, он только защищался. Первым напал Мурат! Тогда, на войне. Неужели он не имел права ответить ему, пусть запоздало, но ответить? Всего лишь ответить!
Просто эти судьи никогда не были на войне. Никогда не убивали. И никогда не видели отрезанных голов. Им просто надо объяснить, что отрезанные головы, рабство, ямы прощать нельзя. Нельзя! Потому что простить — значит показать свою слабость и утвердить их в их силе. В их правоте. И значит, согнуться и уже никогда не распрямиться.
Нельзя прощать! Сила боится только силы! И уважает только силу!..
Судья внимательно слушал обвиняемого и что-то писал на листе бумаги.
Потом говорил прокурор. Говорил о социальной опасности военнообязанных, прошедших горячие точки, о недопустимости мести как инструмента справедливости, о диктате закона, который должен смотреть не на личность, но, в первую очередь, на совершенное им деяние.
Адвокат строил свою защиту на психических травмах, полученных подзащитным во время боевых действий, на его тяжелом социальном положении и обостренном чувстве справедливости.
Свидетели-чеченцы твердили, что убитый потерпевший никогда не воевал, не брал в руки оружия, что был экспедитором и сюда тоже привез мясо.
Очевидцы преступления рассказывали, как на вид опустившийся, потому что грязный, заросший, в сальной телогрейке обвиняемый стрелял в потерпевшего в белом плаще и очень дорогих ботинках…
Прокурор требовал пятнадцать лет.
Адвокат просил, учитывая состояние аффекта и расшатанную психику подзащитного, пять.
Сергею дали восемь.
Но восемь он не отсидел. Отсидел только год.
Его направили в колонию строгого режима, где, кроме прочих зэков, отбывали наказание несколько десятков чеченцев. Кто-то шепнул им, за что сидит Сергей.
Чеченцы написали о нем домой. Им ответили, что отец Мурата обещает двадцать баранов тому, кто смоет с его семьи позор.
Но дело было даже не в баранах…
Чеченцы обратились к сидящим на зоне авторитетам и потребовали у них жизнь обидчика. Потому что этого требовал их обычай.
Сергей был простым работягой, и авторитеты за него не вступились. Авторитеты отдали его жизнь за десять пачек чая.
Сергея подкараулили на выходе из столовой и полоснули поперек шеи заточкой. Как когда-то Мурат полоснул по шее рядового Пахомова.
Он упал на затоптанный пол на бок и, умирая, согнулся калачиком, как когда-то в детстве, когда засыпал в своей кровати. Мимо него шли зэки, направлявшиеся на обед. Они торопились и поэтому не обращали на него никакого внимания.
Начатое по факту убийства следствие ни к чему не привело. Убийц видели многие, но свидетелей не нашлось.
Дело закрыли.
Близкие за телом не приехали. Мать покойного лежала в больнице, бабушка была слишком стара. А больше у него никого не было.
Сергею привязали к ноге картонную бирку, засунули в полиэтиленовый мешок и похоронили на тюремном кладбище, воткнув в холмик свеженабросанной земли колышек с фанерной дощечкой. Которая через полгода истлела, и уже нельзя было разобрать, что на ней написано.
Мурата тоже похоронили. На родине. В его деревне на родовом кладбище, рядом с могилой прапрадеда. Который тоже был героем. На той, очень давней, еще с Российской империей, войне.
