Божий поселок - Сиддики Шаукат (полная версия книги .TXT) 📗
— Оставь себе, Султана!
Но та неохотно сняла ожерелье и положила его обратно в шкатулку. Она сидела молча, низко опустив голову.
— Хорошо, что вы свой человек. Девушка не должна так вести себя. Что о ней подумают, если она поступит так при посторонних? Я не сторонница того, чтобы потакать капризам девушек. Можешь купать своих детей в золоте, но всегда строго следи за ними, тогда они вырастут послушными. Нынешняя молодежь — это несчастье,— пытаясь сгладить свою резкость, добавила Разия Бегум.
Дождавшись, когда она кончит, заговорил Нияз.
— Она надела его, пусть у нее и останется.
— А за сколько вы его купили?
— Зачем вам это знать? Я не собираюсь брать с вас за него деньги,— засмеялся в ответ Нияз.
Разия Бегум некоторое время препиралась, но потом все-таки согласилась принять подарок. Они долго сидели, болтая о том о сем. Нияз и на этот раз покинул их дом поздно вечером.
30
Постепенно у него вошло в привычку чуть не через день заходить в их дом, часами сидеть там, болтая с Разией Бегум и бросая украдкой взгляды на Султану.
Однажды он пришел, когда дома были только Султана и Анну, уснувший над книгой. Султана пригласила Нияза сесть и сказала, что пойдет позвать маму, которая вышла к соседям. Но не успела она повернуться, как Нияз схватил ее за руку. Он сделал это так резко, что разбились все ее чури .
— Что же вы наделали?—огорчилась Султана.— Совсем новые, вчера только надела их.
— Наденешь другие!—засмеялся Нияз.
— Мать и так не разрешала мне их надевать. Теперь она мне задаст.
На лице ее была неподдельная печаль. Нияз вытащил из кармана пачку денег и положил ее перед девушкой.
— Ну что ты так расстраиваешься? Вот возьми, купишь себе другие.
Султана никогда в жизни не видела столько денег. Она изумленно уставилась на пачку, помолчала немного, а потом тихо сказала:
— Мне не нужны ваши деньги.
Нияз снова взял ее за руку, усадил рядом:
— Ну присядь, я же не съем тебя.
Она смущенно отодвинулась от него подальше. В предвечерних сумерках девушка казалась еще красивее: большие глаза, прикрытые длинными, густыми ресницами, золотистые блики на щеках, стройное, гибкое тело... Нияз совсем потерял голову.
— Можно, я тебе что-то скажу?
— Говорите.
Но он не смог сказать того, что хотел, и срывающимся от волнения и смущения голосом проговорил:
— Я поговорю с твоей матерью.
Султана не поняла его.
— А мне сказать вы боитесь?
Нияз заглянул в ее глубокие, почти бездонные глаза.
— Султана, ты мне очень нравишься,— наконец проговорил он.
Девушка сидела молча, опустив голову, и теребила конец шарфа.
— Ты не догадываешься, почему я прихожу сюда так часто?—продолжал Нияз. Ему хотелось сказать ей все.
— Нет, откуда же? — неохотно ответила она.
— А если я скажу, что бываю здесь только ради тебя?
— Это неправда! — резко ответила Султана.
— Как мне это доказать тебе? — засмеялся Нияз.
— Сидите всегда и болтаете с мамой, а говорите, что ходите ради меня. Зачем это вам ходить ради меня?
— Но глаза мои все время ищут тебя!
— Почему? — простодушно спросила Султана.
— Сядь рядом, я тебе скажу.
— Нет, мне и здесь хорошо.
Каждый жест, каждое слово Султаны разжигали Нияза.
— Тогда я сяду рядом с тобой! — заискивающе обратился он к девушке.
— А там вам сидеть неудобно? — быстро отозвалась она.
— Ну хорошо, взгляни на меня!—уговаривал он ее.
— Пожалуйста!—подняла она на него глаза. Он снова заглянул в них, и у него перехватило дыхание.
— О! — простонал Нияз. Султана удивленно смотрела на него.
Нияз собирался сказать еще что-то, но в это время пришла Разия Бегум, и он быстро отодвинулся от Султаны.
— Вы давно здесь? Я была в соседнем доме, могли бы крикнуть меня.
— Да нет, только что! — соврал Нияз.
— Султана, ты даже не угостила гостя паном *.— Она пододвинула к себе коробочку с пряностями и стала приготовлять пан.
Султана немного посидела с ними, не вступая в разговор, потом пошла и улеглась в постель. Нияз был в отличном расположении духа. Весь вечер он смеялся и шутил.
VI
Наступил вечер. В лавке у Нияза горит лампа. Хозяин шепотом разговаривает с каким-то мужчиной. Они торгуются, но никак не могут договориться. Нияз не хочет
платить за товар больше ста рупий, а тот не соглашается отдавать меньше чем за сто десять.
— Хорошо, прибавлю еще пять рупий. Согласен? А нет, так ступай в другое место. Но смотри, если тебе и там дадут столько, сколько я, возвращайся ко мне.
— Никуда я не пойду! Я продам тебе, но не меньше чем за сто десять. Бери,— он передал Ниязу две пары часов.
— Нет, друг! Больше, чем я сказал, я тебе не дам.
— Клянусь богом, на базаре каждые из них стоят больше двух сотен. Я всегда уступал тебе и сегодня уступить?
— Часы, кажется, хорошие, но ведь реализовать их тоже нелегко. Того и гляди попадешь в руки полиции,— сказал Нияз.
— Не будем спорить, Нияз-бхай . Мы ведь с тобой не первую сделку заключаем. Видит бог, из моих рук в твои перекочевало товаров не на одну тысячу рупий. Не всегда же тебе иметь огромную выгоду. Давай, выкладывай деньги.
— Пожалуйста, сто пять, как я уже говорил.
— А, ладно! Давай сколько хочешь!—потерял терпение собеседник Нияза.
Нияз вытащил из кармана пачку денег и отсчитал сто пять рупий.
— На чай хоть прибавь немного.
Нияз бросил ему монетку в восемь анн и процедил сквозь зубы:
— Возьми. Аж тошнит от твоей жадности.
Гость пересчитал деньги, спрятал их в карман и довольный вышел из лавки. Нияз внимательно рассмотрел часы — они были совсем новые. Он отнес их во внутреннюю жилую комнату и спрятал в шкаф.
Вернувшись, он застал в лавке Ношу. В руках он держал какую-то деталь от мотоцикла. Нияз только мельком взглянул на нее, вытащил из кармана десять рупий и протянул их Ноше.
— Иди, развлекайся.
Ноша застыл на месте — у него еще никогда не было таких денег.
— Ну чего ты смотришь на меня, спрячь деньги в карман,— со снисходительным великодушием сказал Нияз.
Ноша дрожащими руками спрятал деньги, вышел из лавки и побежал искать Раджу. На обычном месте он нашел только Шами. Ноша даже расстроился: ему так хотелось поскорее похвалиться деньгами.
Но Шами доложил ему, что Раджа в доме Кале-сахиба играет в лото и просил его, Шами, привести туда же и Ношу. Ноша обрадовался: сегодня-то уж можно будет поиграть как следует — деньги есть! Они вместе поспешили к Радже.
Дом Кале-сахиба стоял на окраине, там, где начинался христианский квартал.
В углу длинной, похожей на подземелье темной комнаты горела большая газовая печь. На низких скамьях сидели люди. Из-за табачного дыма с трудом можно было разглядеть их лица. В центре на высоком табурете в остроконечном колпаке, с черной золоченой тростью в руках, чем-то напоминая злого волшебника, восседал Кале-сахиб. На небольшом столике перед ним стояла корзинка. Пухленький мальчик, лет четырех-пяти, вынимал из нее фишки и передавал Кале-сахибу. Тот громко, как клоун в цирке, выкрикивал номера. Играющие быстро вычеркивали из своих карточек названные Кале-сахибом цифры. Все напряженно слушали его, боясь пропустить нужный номер. В это время смуглый мужчина в чалме поднял руку. Кто-то со злостью выругался. Поднялся гвалт.
Шами окликнул Раджу. Тот заметил друзей и подошел к ним. Ноше не терпелось усесться поиграть.
— Послушай, дружище, этот Кале-сахиб — страшный мошенник,— отговаривал его Раджа.— Он всех за нос водит. Я здесь весь вечер и ни разу не выиграл.
Кале-сахиб устраивал игры каждую субботу. Уже несколько недель Раджа был его постоянным клиентом, но так ни разу и не выиграл. Всю неделю он копил деньги, а проигрывал их здесь за один вечер. После каждого проигрыша Раджа проклинал Кале-сахиба и самого себя, но продолжал ходить в этот притон как завороженный.
