Перфекционистка из Москвы - Хайнц Мария (книги онлайн полностью бесплатно txt) 📗
– Нет, извини. У меня на завтра другие планы.
Может быть, и у меня на завтра возникнут другие планы? В командировку отправят на выходные? Вот, корреспонденцию принесли почему-то к окончанию рабочего дня. Беру два письма и выхожу из душного офиса. Бреду по берегу Москвы-реки и смотрю на спешащих домой людей. Они наверняка счастливы! Хотя бы потому, что им есть, куда спешить: дома их ждут, впереди два выходных дня с теми, кто их любит, и кого они любят. Ах, «ля мур» – прекрасное чувство! Почему же мне оно не подвластно?
Сажусь на скамеечку и открываю конверт. Наверное, уведомление о реорганизации фирмы или прочая ерунда. Такое уже случалось много раз, и к таким письмам я уже привыкла. Действительно – уведомление об увольнении. Обоснование, правда, другое – сокращение штатов. Ничего страшного. Очередная реорганизация. Новую схему придумали. Разворачиваю второй конверт. «Уважаемая Александра Анатольевна! Зайдите, пожалуйста, в отдел кадров, чтобы урегулировать вопросы Вашего увольнения». Значит оно не формальное?
Глава 4
Суббота. Осталось совсем чуть-чуть до дня, который изменил мою жизнь
Раздается звонок домофона. Через минуту родители будут здесь. Я окидываю взглядом комнату. Старый паркет просох и благодаря дорогому средству для мытья полов, выглядит по-новому желтым, как осенние листья на березе у входа в наш подъезд. Только без коричневых точек. Природа схалтурила, а я себе такого в ожидании мамы позволить не могу.
Два дивана, прижатых к противоположным стенам комнаты, только что лишились вместе с пылью доброй части и без того негустого ворса. Похоже, объяснений с хозяином квартиры не избежать. Наверняка при следующем посещении спросит, как это я – девушка стройная и вполне приличная – умудрилась за год истереть два дивана так, как его покойной маме за двадцать лет не удалось. И стулья тоже. Конечно! Чем я их только не терла! Даже пемоксолью. Насчет нее я, правда, немного погорячилась. Ороговевший от старости гобелен благодаря моим нечеловеческим усилиям посветлел, но стал каким-то рыхлым и вялым. Ах, что и говорить! Здесь всю обстановку уже давно пора менять. Я бы это давно сделала, но куда потом всё это добро?
Полуденное осеннее солнце выглядывает время от времени, оглушая комнату ярким светом. На серванте в это время предательски поблескивают пылинки. Я хмурюсь и снова собираю их кончиками пальцев, как курица зерно. На стеклянных полках остаются едва заметные отпечатки. Едва заметные для невооруженного взгляда, но у моей мамы в глаза встроены лупы, если не целый микроскоп! Солнце, будто вняв моим мольбам, тут же скрывается за тучу, а я мчусь в ванную, чтобы положить вторую зубную щетку в стаканчик, которую предусмотрительно купила в пятницу вечером. Вадим свою, подлец, забрал. Нервно взъерошивая щетину, чтобы придать ей использованный вид, поворачиваю ключ в замке.
Еще раз бегу в комнату, прижимаю дверки шкафа, в правой половине которого сиротливо висит моя одежда. Можно было бы еще припереть для верности стулом скрытую там ужасную тайну, но маме такая несуразица в обстановке быстрее бросится в глаза. Оставляю мебель в покое и бегу к двери.
– Здравствуй, дорогая! – мама обнимает меня, вручает традиционный увесистый мешочек – урожай с дачи и добавляет традиционное: «Своё всегда вкуснее!»
Стрела совести неприятно колет: торт у меня сегодня не самодельный, купила в супермаркете – очень похожий на тот, что я обычно делаю. Авось не заметят подмены.
– Что-то случилось? – слышу встревоженный мамин голос. – Где Вадим?
Я отворачиваюсь от нее и несу пакет с морковкой и картошкой на кухню.
– Он с работы еще не пришел. У них завершение проекта. Он очень поздно возвращается, – слышу я свой голос. Он звучит странно, как в шпионском фильме: записан на пленку и обработан на компьютере, чтобы никто не понял, что это я говорю. И то, что я говорю, не лезет ни в какие рамки. Какие проекты у адвокатов? У них дела: гражданские, уголовные, семейные. – У него в понедельник суд. Он готовится. Очень важное дело. Уголовное.
Конечно, уголовное! Он другими и не занимается! И родителям он об этом рассказывал! Сейчас они обо всем догадаются, примчатся на кухню. Голос хрипит с непривычки. И мина плохая, и игра никакая. Сейчас придут. Начнут пытать… Тарелки в ярости бить. Господи, они же мои родители! О чем я? Замираю в ожидании, но никто на кухню не спешит. А жаль… Придется врать дальше.
– Ай-ай-ай! Даже на выходных работает? – причитает мать, выглядывая из ванной. – Какая может быть у молодых людей личная жизнь, если всё время работать? Нужно же время друг с другом проводить: гулять, ходить в кино, на речку, на дискотеки. Вы куда-нибудь вместе ходите?
– Ходим… На кухню…
Мама моей иронии не понимает, а папу она всегда настораживает. Он сразу идет ко мне.
– Как на работе? – спрашивает он тихонько.
– Всё нормально, – шепчу я, изо всех сил стараясь не расплакаться.
– Я сейчас! – кричит мама из ванной, заглушая мой ответ. Иначе бы папа обязательно заметил. Мама ставит обувь рядом с моей. – Вадима приучила обувь мыть?
– Приучила-приучила, – протягиваю я и несу горячее.
Мама в это время смотрит книги – каждый раз одни и те же.
– Молодец, дочка! Успеваете еще и классику читать! Очень советую обратиться к литературе школьной программы 10–11 классов. Теперь ты её глазами взрослой женщины увидишь – всё прочувствуешь и осознаешь по-новому. Я недавно «Анну Каренину» прочитала, столько нового для себя открыла! Раньше, пока я про нее понаслышке знала, я ей сочувствовала, а теперь нисколько! Сейчас я досконально во всем разобралась! Нехорошая она женщина была – мужа обманывала! А вы жениться с Вадимом не надумали? Всё-таки уже год вместе живете. Срок достаточный, чтобы узнать друг друга.
– Не донимай дочь, – приходит на помощь отец.
– А что такого? Совершенно нормальный вопрос. Правда, дочка? У нас ведь нет секретов друг от друга?
– О свадьбе ты узнаешь первая, – отвечаю я, еще раз убеждаясь в правильности решения ничего не говорить родителям.
Ложь во спасение, однако, дается мне нелегко. Мне становится жарко, и я бегу открывать форточку.
– Что у нас на обед, дочка? – спрашивает отец.
– Котлеты по-гречески, – я вхожу в комнату с большим дымящимся железным подносом.
– Как вкусно пахнет! – он громко вдыхает.
– Очень интересно. Мы, по-моему, такого никогда не ели, – отзывается мама. – Фарш еще успела накрутить!
– Да… – неуверенно киваю я – фарш я купила в супермаркете.
– Молодец. Сейчас в фарш, говорят, мышей и крыс подсовывают. Особенно в тот, что в супермаркетах продается. Там оптовыми партиями продается – съедят, не заметят. По вкусу, говорят, их не отличишь!
– Приятного аппетита! – говорю я и отодвигаю котлеты на край тарелки.
– Доченька, давай выпьем за вас с Вадимом! – предлагает мама первый тост. – Ты уж извини меня, если я иногда не сдерживаюсь, задаю прямые вопросы. Просто я волнуюсь. Мне так хочется, чтобы у тебя жизнь сложилась, и ты вышла замуж за достойного человека. Мы тебя растили, холили, лелеяли: с четырех лет на танцы, с шести – на фигурное катание, потом в школу. Английским ты с репетитором занималась. Перед поступлением в институт за курсы подготовительные платили. И теперь не хочется всё это добро кому попало отдавать. И ты знаешь, как сложно с достойными молодыми людьми в Москве. Одного потеряешь, за ним сразу очередь! На что и говорить: еще не потеряешь – уже очередь. А Вадим у тебя достойный молодой человек.
– За тебя, дочка! За твое будущее! – прерывает мамин монолог папа.
Мы чокаемся и принимаемся за еду. Мама сообщает о последних новостях с дачных полей, папа хвалит котлеты, я прилежно поддакиваю, киваю и всеми силами отгоняю неприятные мысли. Догадается мама или нет, что фарш из магазина?
– Очень вкусные получились котлеты, – говорит папа, освобождая тарелку для добавки.
– Я бы на твоем месте не налегала так сильно. Неизвестно, чем эту говядину кормили…
