Океан безмолвия - Миллэй Катя (книги серии онлайн TXT) 📗
– Ты всегда спал в футболке? До того, как появилась я? – обращаюсь я к Джошу, когда мы ложимся в постель. Ашер не любит спать в футболке. И говорит, что парни вообще не любят спать в одежде, но я не уверена, что это так. Джош всегда спит в футболке и длинных шортах, и в данный момент я тоже так сплю. Джош не разрешает мне складывать его нижнее белье, но то, что я надела его нижнее белье, по-видимому, его не смущает.
– До тебя я спал без ничего, – отвечает он, и я слышу, хотя и не вижу, что он улыбается.
– Ну вот, – я чувствую, что краснею. – Прости.
– Да ничего, – смеется он в ответ. – Это того стоит.
Его ладонь пробирается к моей щеке. Он наклоняется и целует меня, в его губах – приглашение, которое мне рано или поздно придется принять.
– Если б я тебя не знал, я бы подумал, что ты покраснела.
Но он и вправду меня не знает. Совсем.
Впервые за несколько недель мы не торчим полночи в гараже. Еще не поздно, но я говорю Джошу, что устала и хочу лечь. Я не устала. Просто я надеюсь, что он последует за мной. Минут через пятнадцать слышу, как он выходит из душа и забирается в постель рядом со мной. Он целует мои волосы, желает спокойной ночи, потом сплетает свои пальцы с моими; он всегда так делает, как бы напоминая мне, что он здесь, рядом, а может, наоборот, напоминает самому себе, что я рядом с ним.
Я просовываю руку под его футболку, провожу ладонью по животу вверх, останавливаюсь на его груди, чувствую биение его сердца. На мгновение он затаил дыхание: не ожидал от меня такого. Он теплый, крепкий, я хочу трогать и трогать его – всюду. Я должна остановиться, ясно же, к чему это приведет. Но я сама начала и на самом деле не хочу останавливаться.
– Солнышко, – только и промолвил он.
И накрыл мою руку своей, сквозь футболку.
– Сними, если хочешь, – говорю я.
– Давай лучше твою сниму. – Это он пошутил.
– И мою тоже, – отвечаю я, но серьезно. Рукой я чувствую, что он немного напрягся, но к действиям не приступает. С минуту мы просто лежим, дышим и пытаемся прочесть мысли друг друга.
– Разрешаю, – шепчу я.
Мы обнимались и раньше, я гладила его, он – меня. Но никогда не прижимались друг к другу всем телом. На мне, как всегда, одна из его футболок, он стягивает ее через голову, и я позволяю: я этого хочу. Хочу, чтобы он трогал меня. Здесь. Сейчас. Везде. Всегда.
– Жаль, что я тебя не вижу, – говорит Джош.
– Хорошо, что не видишь, – отвечаю я. На мне столько шрамов. Всегда можно сослаться на них, даже если дело не в этом.
С Джошем я чувствую себя спокойнее, чем в любом другом месте на Земле, и я намерена сбежать прежде, чем погублю нас обоих. Но вот он тоже снял футболку и плотно прижался ко мне всем телом, нас ничто не разделяет. Он отводит в сторону мои волосы, бормочет что-то («эти дурацкие волосы всегда закрывают твое лицо»), но его ладонь по-прежнему в моих волосах, и он меня целует, и мы целуемся долго-долго.
Затем он чуть отстраняется, тянется к ночному столику, чтобы взять презерватив, а я думаю про себя: надо сказать ему, что это лишнее. Джош снова склоняется надо мной, начинает меня целовать, и я позволяю себе полностью сосредоточиться на этом. Ведь это – настоящее. Истинное. Единственное, реальное, потрясающее, неподдельное. Его колено между моих ног, бережно раздвигает их, и почти в тот же миг я ощущаю его напор. И вот наступает момент, когда он сознает… когда ему открывается один из моих бессчетных секретов, которые я от него утаила. Он резко останавливается. Замирает, и от этого становится жутко. Перестал меня целовать. Пристально смотрит мне в лицо, и его глаза так близко, кажется, что он читает мои мысли.
Сейчас он что-то скажет, но я этого не хочу, ведь в ответ мне придется давать объяснения. Он подарит мне ощущение безопасности, но я никогда не должна чувствовать себя в безопасности.
В глазах его – тысячи слов, но он произносит лишь одно:
– Солнышко? – Это не обращение. Это вопрос. Даже не один вопрос, а несколько, но я не даю ему продолжить.
Я обнимаю его, хотя и не уверена, что все получится, приподнимаю свои бедра, притягиваю его к себе. И вот – всего одну секунду – я чувствую разрыв, жгучую боль – и все свершилось. Я крепко зажмуриваюсь; боль привычна и знакома, и я предпочитаю отдаться ощущению боли. Я научилась терпеть боль, а это – не так уж и больно. Непривычно другое – то, что я вижу в его лице: трепет, смущение, изумление и – нет, нет, только не это – любовь.
– Все нормально? – Он внутри меня, но по-прежнему без движения. Его ладони у меня на щеках, и он смотрит на меня так, как будто я его напугала.
– Да, – шепчу я, но не уверена, что ответила вслух. Я не знаю, все ли нормально. Даже не верится, что можно находиться с кем-то в столь тесной близости. Чувствовать, как он двигается внутри тебя.
Глава 46
Свершилось. Мы оба дрожим. Какое-то мгновение я чувствую смущение, успокоение, любовь, но почти сразу же – недоумение. Я не понимаю, что произошло, но знаю: что-то изменилось. Она здесь – но ее здесь нет. Я хочу ощущать себя счастливым, но не могу, ведь она лежит подо мной и плачет. Сначала совсем тихо, почти неслышно, и я не сразу понимаю, в чем дело: я же никогда не видел, как она плачет. Потом она содрогается всем телом, сильно, ужасно. Она плачет почти беззвучно, но эта ее дрожь – еще страшнее, она лишает меня всей неожиданной радости, которую я только что испытывал, до последней капли.
Надо вылезать отсюда. А она все плачет, и я уже не могу это выносить. И ведь плач ее не громкий, не нарочито эмоциональный. Нет. Но у меня сердце кровью обливается.
Не понимаю, чем я провинился. Я просто обнимаю ее и шепчу: «Прости». Не знаю, что еще я могу сделать. Прости. Снова и снова шепчу я, уткнувшись в ее волосы. Не знаю, сколько раз я это повторяю и сколько времени, но не могу остановиться. А она все плачет и плачет. Значит, этого недостаточно.
Утром ее уже нет, и я не знаю, покинула она мою постель, мой дом или вообще всё.
В школу она не пришла. Я три раза ей звонил, хотя она не разрешает, – не ответила. Я и не думал, что она ответит. Хотел отправить ей эсэмэску, но не сообразил, как написать, чтобы не выдавать своего отчаяния.
Прихожу домой, а она ждет меня в гараже. Сидит на столе, как раньше, хотя ее стул на другой стороне не занят. Нажимаю кнопку, автоматическая дверь опускается, и весь ужас этой ситуации сгущается. Я прохожу в дом – не хочу вести этот разговор в гараже.
Вот сегодня она – Настя. Волосы, макияж, одежда – все черное, как для школы, но сегодня все это – для меня. Я потряс головой. Вся она нереальная. Несколько месяцев она сидела передо мной, а я ее не видел. И не слышал. И знал ее не лучше, чем все остальные. Я чувствую, что не оправдал надежд. Подвел себя, подвел ее, подвел нас.
Я молчу, молчит и она. Может, мы вообще никогда не будем больше разговаривать? Но тут я решаюсь.
– Я тебя потерял? – Я не собирался задавать этот вопрос, но мне нужен ответ на него. Выражение ее лица не меняется, и я понимаю, что уже забыл, как выглядит отсутствующее выражение на ее лице.
– Это я тебя потеряла.
– Это невозможно, – отвечаю я, едва слышно.
– Я тебе не нужна. – Она произносит это бесстрастным тоном, и от ее жуткой отстраненности мне хочется завопить.
Я хочу сказать, что уже забыл, как это – чувствовать, что она мне не нужна, что, может, только она и нужна мне. Хочу спросить, как она может определять, что мне нужно и что не нужно. Но не могу себя заставить произнести ни слова, и, возможно, она думает, что я с ней согласен.
– Значит, все кончено? – произношу я.
– А что осталось? – Наконец она смотрит мне в глаза, и я понимаю: она говорит серьезно.
– Ты же мне не сказала, – говорю я; не могу ответить, что ничего не осталось.
