Бескрайние земли - Амаду Жоржи (онлайн книги бесплатно полные .TXT) 📗
Несмотря на преувеличение, содержавшееся в его словах, будто взоры всего мира обращены на зал суда в Ильеусе, а возможно, именно поэтому, фраза вызвала аплодисменты, которые судья потребовал прекратить, обратившись к помощи судебного пристава, зазвонившего в колокольчик. Присяжные удалились на совещание, чтобы вынести вердикт, виновен подсудимый или невиновен. Орасио тоже вышел из зала; он остался в коридоре, беседуя со своими адвокатами. Четверть часа спустя присяжные вернулись в зал, Браз пошел привести Орасио. Тот только что получил известие от Виржилио:
— Единогласно!
Судья прочел приговор, по которому полковник Орасио да Силвейра был единогласно оправдан. Некоторые из присутствовавших стали расходиться. Другие бросились обнимать Орасио и адвокатов. Браз объявил об освобождении подсудимого. Орасио вышел в окружении друзей.
Мальчик был очень утомлен, и отец посадил его к себе на плечо. Глаза ребенка все еще были устремлены на Орасио, выходившего в этот момент из зала.
— Что тебе больше всего понравилось? — спросил его отец.
Мальчик, слегка улыбаясь, признался:
— Все, все, но особенно человек с перстнем, который знает всякие истории…
Доктор Руи, проходя мимо, услышал это и погладил белокурую головку мальчика, потом чуть не бегом стал догонять Орасио, который выходил через главную парадную дверь префектуры, вступая в ясное утро, поднимавшееся с моря над Ильеусом.
ПРОГРЕСС
1
Прошло несколько месяцев. И вот в середине дня полковник Орасио да Силвейра неожиданно сошел с лошади у двери каза-гранде Манеки Дантаса. На пороге показалась, покачивая своими полными бедрами, дона Аурисидия; она встретила полковника очень приветливо и осведомилась, завтракал ли он. Орасио сказал, что да, завтракал. У него было нахмуренное лицо, суженные глаза, рот, перекошенный в суровой гримасе. Работник побежал позвать Манеку Дантаса, находившегося где-то на плантации, дона Аурисидия принялась занимать гостя. Она говорила почти одна, Орасио отвечал очень односложно, произнося лишь «да» или «нет», когда она предоставляла ему такую возможность. Дона Аурисидия рассказывала о своих детях, расхваливала смышленость старшего, которого звали Рун. Наконец появился Манека Дантас, обнял полковника, и они начали о чем-то говорить. Дона Аурисидия удалилась, чтобы позаботиться об угощении.
Тогда Орасио поднялся и взглянул в окно на плантации какао. Манека Дантас ждал. Прошло несколько минут в молчании. Взгляд Орасио был устремлен на дорогу, проходившую поблизости от дома. Вдруг он повернулся и сказал:
— Я разбирал кое-какие вещи в Ильеусе. Вещи Эстер…
Манека Дантас почувствовал, как у него забилось сердце. Орасио смотрел на него своими тусклыми глазами, лишенными почти всякого выражения. Только у рта его виднелась суровая складка.
— И нашел несколько писем… — Он добавил тем же глухим голосом: — Она была любовницей Виржилио…
Сказал и снова стал глядеть в окно. Манека Дантас поднялся, положил руку на плечо друга:
— Я это знал. Но в такие дела впутываться нельзя… А бедная дона Эстер своей смертью заплатила за все с лихвой…
Орасио отошел от окна и сел на стул в гостиной. Уставился в пол. Казалось, его захватило прошлое, счастливые воспоминания о хороших мгновениях:
— Чудно… Вначале я знал, что она не любит меня. Она плакала по углам, говорила, что боится змей. В постели, когда я до нее дотрагивался, она вся сжималась… Она бесила меня, но я ничего не говорил, я сам был виноват, зачем надо было мне жениться на молодой образованной девушке?..
Он посмотрел на Манеку Дантаса и покачал головой. Тот слушал молча, подперев лицо руками, не делая ни одного жеста.
— И вот неожиданно она изменилась, стала хорошо ко мне относиться, я начал даже думать, что она меня любит. Раньше я проникал в лес, вел борьбу только ради денег, может быть, ради ребенка. Но потом все, что я ни делал, было ради нее, мне казалось, что она меня любит…
Он поднял кверху палец:
— Ты не представляешь себе, Манека, что я пережил, когда она скончалась. Я отдавал людям распоряжения, а сам помышлял о самоубийстве. И я не пустил себе пулю в лоб только из-за ребенка, из-за моего и ее сына, который, правда, родился в плохое время, но ведь потом все наладилось, она стала ласковой и хорошей. Если бы не это, я покончил бы с собой после ее смерти… — Он зловеще усмехнулся: — И подумать только, что все это было из-за другого, из-за этого докторишки. Она была хорошей и ласковой, но она была такой из-за него. А я кормился остатками, на мою долю приходились лишь объедки…
Дона Аурисидия вошла в гостиную и пригласила их закусить. Стол ломился от сыров, сладостей, фруктов. Они поели, слушая болтовню доны Аурисидии, которая расхваливала своего старшего сына, заставляя ребенка отвечать на вопросы по истории, бегло читать крестному, декламировать стихи.
Потом вернулись в гостиную, и Орасио больше уже не сказал ни слова. Он уселся на стул и слушал с полным безразличием. Манека Дантас, чтобы как-то заполнить время, говорил об урожае, о ценах на какао, о саженцах, принявшихся на земле Секейро-Гранде. Дона Аурисидия была огорчена тем, что Орасио не остается обедать. Она уже послала поймать несколько цыплят, чтобы приготовить их под соусом — она была мастерица в этом деле.
— Не могу, дона Аурисидия…
Так прошло некоторое время. Орасио машинально жевал потухший конец папиросы, которая намокла от слюны и почернела. Манека Дантас продолжал говорить; он знал, что его разговоры никому не интересны, но другого ничего не мог придумать. Он понимал, что Орасио не хочет оставаться один. Вот точно так же в тот далекий день чувствовал себя Виржилио, боявшийся остаться в одиночестве. Наконец Манека Дантас замолчал, охваченный воспоминаниями.
Начало смеркаться, работники возвращались с плантаций. Орасио поднялся, еще раз взглянул в окно на дорогу, окутанную грустью сумерек. Простился с доной Аурисидией, дал крестнику монетку. Манека Дантас вышел вместе с ним во двор, где Орасио ожидала лошадь. Вставив ногу в стремя, Орасио повернулся и сказал Манеке:
— Я велю его уничтожить…
2
Манека Дантас готов был рвать на себе волосы. «Упрямый докторишка!» Он уже использовал все доводы, стараясь убедить Виржилио не ехать этим вечером в Феррадас, однако тот вбил себе в голову — поедет и все тут. Он заупрямился хуже осла, который, как известно, считается самым глупым животным в мире. А ведь в Ильеусе не было двух мнений: доктор Виржилио — человек умный!
Манека Дантас сам даже не понимал, почему ему так нравился адвокат… Даже когда он узнал, что Виржилио — любовник Эстер и наставляет рога Орасио, и тогда он не перестал уважать его. И это несмотря на то, что Манека почти боготворил Орасио, которому был многим обязан в жизни. Орасио поддержал его, когда он попал в тяжелое положение, помог ему стать на ноги. И вот, даже открыв, что доктор Виржилио близок с Эстер, даже и тогда Манека Дантас не изменил к нему своего отношения. Он провел несколько дней в смертельном страхе, что Орасио все раскроет и зверски отомстит Эстер и Виржилио. И когда Эстер скончалась, его охватила печаль, к которой, однако, примешивалась доля радости. Это была, без сомнения, трагическая смерть. А если бы Орасио раскрыл все, тогда было бы много хуже и она умерла бы еще более трагически. Манека Дантас не мог себе даже представить, как все это было бы. Но его хоть и небогатое воображение рисовало ужасные картины. Он видел Эстер, запертую в комнату со змеями, как он прочел однажды в газете о мести одного обманутого мужа. Когда Эстер умерла от лихорадки, Манека Дантас очень ее жалел, но все же он облегченно вздохнул: дело разрешалось само собой. Надо же было, чтобы сейчас, спустя столько месяцев, Орасио обнаружил любовные письма и вознамерился, не без основания, убить адвоката?..
