Дай мне шанс. История мальчика из дома ребенка - Лагутски Джон (читать книги полные TXT, FB2) 📗
Но я стоял на своем: “Мама, даже и не думай меня отговаривать!”
Было это пять лет тому назад. Теперь мама часто говорит мне: “Джон, я должна признать, что ты был прав, когда выбрал отряд № 362”. В этом отряде я приобрел очень много друзей, мы вместе обследовали окрестности нашего города, я получил массу полезных для жизни навыков. Что мне нравится больше всего — мои новые друзья никогда не обращали особого внимания на то, что я человек с ограниченными возможностями. За те пять лет, что я в этом отряде бойскаутов, я здорово повзрослел и приобрел навыки лидерства.
В 2006 году, чтобы подняться до уровня “испытанных бойцов” и присоединиться к “Ордену стрелы” — это нечто вроде почетного общества бойскаутов, — мне нужно было пройти через “испытание”. Испытание состояло в том, что я должен был совершенно один провести ночь в лесу. С собой нельзя брать ни телефон, ни фонарик. Для передвижения мне нужны ходунки или костыли, но во всем остальном требования ко мне были точно такими же, как ко всем. Единственное, что мне позволили взять с собой, — это спальник и брезент, чтобы я не промок и не замерз. На завтрак мне выдали яйцо и апельсин. Маму я уговаривал целую вечность, но в конце концов она согласилась, и я с другими скаутами ушел в ночь. Когда мы прибыли на место, было около 11 часов вечера, шел дождь и уже стемнело. Один старший скаут отвел меня в лес и ушел. И вот я очутился один посреди леса, в полной темноте. Там не было ни одного сухого места, чтобы лечь спать, и даже брезент не спасал от дождя. К утру всю мою одежду можно было выжимать — так я промок, — и я почти не сомкнул глаз. Мама клянется, что в ту ночь, беспокоясь обо мне, она тоже не сомкнула глаз. Когда взошло солнце, я съел яйцо и апельсин и стал ждать, когда за мной придут. Я выдержал испытание, прошел проверку на прочность и стал членом “Ордена стрелы”. С того времени я участвовал во многих мероприятиях ордена и гожусь тем, что я член особого братства “Ордена стрелы”.
Мы с мамой принадлежим к приходу православной церкви Святого Павла в Эммаусе, штат Пенсильвания. Эта церковь — одна из самых прочных нитей, связывающих меня с моим прошлым. Среди тех немногих вещей, которые я привез с собой из России и которые имеют значение и в Америке, было мое свидетельство о крещении, подписанное священником, приходившим в дом ребенка № 10. Я посещаю воскресную школу при храме, а раньше прислуживал у алтаря. Церковь эта маленькая, но туда ходят прекрасные люди. Я всегда могу рассчитывать, что они купят у меня кукурузные хлопья, когда я занимаюсь ежегодным сбором средств в пользу движения бойскаутов.
Кроме церкви, школы и отряда бойскаутов мой переезд в Америку дал мне возможность увидеть то, чего я никогда не увидел бы в России, и увлечься кучей интересных вещей, включая старые телевизионные передачи и фильмы. Я пересмотрел все фильмы о Джеймсе Бонде, и, когда в 2003 году мне надо было прийти на школьный праздник в костюме какого-нибудь героя, я выбрал агента 007 и нарядился в сшитый дома смокинг. Мне нравится вся серия Дж. Роулинг о Гарри Поттере, я люблю смотреть спортивные соревнования: американский футбол, когда играют “Филадельфия Иглз” или “Пенн Стэйт”, матчи по бейсболу и гольфу. Я самый страстный болельщик Тайгера Вудса.
Моя семья для меня — это большое счастье. Когда моя мама привезла меня в Америку, я стал частью большой прекрасной семьи. Члены нашей семьи живут и здесь недалеко — в Пенсильвании, — и очень далеко — в Техасе и в Калифорнии. Для меня понятие “семья” включает также и группу маминых друзей, которые меня любят и очень ко мне добры. Я еще должен сказать, что моя семья в Америке была бы неполной, если бы не моя собака Джэмбо, которую назвали так потому, что она появилась как раз перед джэмбэри — слетом бойскаутов. И тем не менее моя семья простирается за границы Соединенных Штатов. Я никогда не забуду тот день, когда я лежал в ванне, и мама вдруг громко крикнула мне, что Алан нашел мою сестру Ольгу. Я не видел ее с тех пор, когда мне был год, а ей — пять лет, нас тогда разлучили и отправили в разные государственные учреждения. Когда я, наконец, услышал ее голос, я заплакал. Похоже, что все части моей большой семьи снова собираются вместе.
Конечно же самое большое счастье в моей жизни — это моя мама. Без нее я не стал бы тем, кто я есть. Все то время, что я жил в России, единственное, что я делал, — это плакал. Все мои разговоры были одним непрекращающимся плачем. Мама дала мне шанс. У нас с ней самые лучшие в мире отношения. Она любит меня, ободряет и направляет. Она любит меня такого, какой я есть, и гордится мной. Когда у меня возникает проблема, я иду с ней к маме. Я и представить себе не могу, какой была бы моя жизнь без нее. А она мне говорит, что не может представить себе свою жизнь без меня. Мы оба знаем, что это Господь свел нас вместе, и мы каждый день благодарим Его за это.
Мне повезло. У меня отличная жизнь, но я не забыл своего прошлого. Для меня это невозможно. Я очень благодарен тем, кто помогал спасти меня в России. Некоторых имен в этой книге нет. Если бы мы включили сюда их все, книга заняла бы несколько томов. Я надеюсь, что всем им достанет сил и смелости и они продолжат свои труды, направленные на то, чтобы дети в России не страдали больше так, как страдал я.
У меня есть надежда, и я молюсь за это, чтобы эта книга положила конец злой системе, запирающей детей за высокими стенами в нечеловеческих условиях. У меня есть мечта, что однажды все эти учреждения закроются. Все дети должны жить в семьях. Я хочу, чтобы у всех у них был шанс.
Послесловие
Как была написана эта книга
Эта книга берет начало от интервью, которое Пола и Джон дали местной газете в мае 2006 года. Когда Алан и Сэра прочли его, они поняли, как мало знает Джон о невероятной истории ранних лет своей жизни. Это побудило Алана и Сэру начать рыться в коробках с беспорядочно сложенными бумагами, блокнотами, фотографиями, относящимися ко времени их жизни в Москве. Найденной информации оказалось достаточно, чтобы восстановить последовательность основных событий жизни Джона в России. За два года эта линейная последовательность переросла в большую таблицу с 310 строго датированными событиями. Фотографии, которые в то время делала Сэра, придали этой таблице живость. Но сначала фотографии нужно было отсортировать, так как они уже давно хранились отдельно от негативов. К концу работы оказалось, что было сосканировано 1000 негативов. Подсказки на фотографиях, например количество свечек на праздничном торте, указывали на год, когда были сделаны эти фотографии. Как человек, который по своей природе не любит ничего выбрасывать, Сэра хранила все блокноты с записями и дневники, которые она вела. И когда все это было поднято со дна пластмассовых ящиков, история из плоской превратилась в объемную. Там были записи разговоров с Джоном, стенограммы тревожных споров о том, что делать после провала усыновления в Англию, которые вели между собой люди, заботившиеся о Джоне. Дневник Алана, который он вел в теперь уже устаревшей электронной записной книжке, был полностью уничтожен из-за полной разрядки аккумулятора. Но копия, найденная на старом компьютере, вернула дневник к жизни, что позволило подтвердить даты многих событий и записей разговоров с Аделью, Викой и другими людьми, о которых говорится в этой книге.
Несколько пленок домашнего видео с Джоном, которые были отсняты в 1998 году с целью найти для него приемную семью, но так и не использованы для этой цели, обеспечили достоверный рассказ о его последних днях в доме ребенка. На этих материалах основана большая часть главы 20, включая его комментарии, которые были настолько мучительны, что сами собой стерлись из человеческой памяти. Электронный почтовый ящик компании “Компьюсерв", которым уже давно никто не пользовался, к счастью, сохранил целый клад электронных писем, охватывающих 1998–1999 годы и проливающих свет на тот период, который иначе было бы очень трудно восстановить. Среди общедоступных материалов оказался документальный фильм Манон Луазо (Manon Loizeau) “Взросление в смирительной рубашке" (Growing Up in a Strait Jacket), который воскресил в памяти события в интернате для психически больных в Филимонках. Камера даже на какую-то секунду поймала в объектив Джона, которому тогда было шесть лет, и зафиксировала, как он подпрыгивает в своей кроватке, чтобы на него обратили внимание.
