Зимняя сказка - Хелприн Марк (книги онлайн бесплатно TXT) 📗
Судя по всему, этот израненный и изуродованный конь, похожий на человека, обезображенного неизлечимой болезнью, тащил за собой очень тяжелый груз, что, впрочем, ничуть не сковывало его в движениях. Несмотря на полученные некогда страшные раны, он сохранял былую силу, а огромные размеры лишь подчеркивали его необычайную грациозность. Статью конь этот нисколько не уступал лучшим скакунам, и при этом он явно превосходил их своей мощью.
Стоило фургону выехать за пределы толпы, как возница пустил коня галопом, огрев его своим длинным хлыстом. Конь понесся вперед с такой скоростью, словно скакал по лугу без упряжи и без повозки, двигаясь с поразительной легкостью, раскованностью и совершенством. Гордо подняв голову, он скрылся во тьме, прекрасный, словно небесный вестник.
Зима, которая еще только начиналась, подобно не знающей препятствий огромной мусороуборочной машине разъезжала по всему городу и по всей стране. Звезды ярко сверкали, наблюдая за нею с небес и щедро одаривая отчаянно тянувшиеся к ним голые ветви деревьев своим серебром. Эта удивительная и безумная сила, очищавшая души животных и человека, заставила Хардести и Вирджинию перейти сначала на быстрый шаг, а затем и на бег. Судя по всему, в северных лесах сейчас творилось что-то неописуемое, поскольку даже здесь зима изукрасила морозом ветви сикоморов, росших на Кристи-стрит, и раскачивала их до той поры, пока они не стали звенеть подобно маленьким колокольчикам.
К тому времени, когда они добрались до квартиры Вирджинии, находившейся на Малберри-стрит, и стали подниматься по плохо освещенной винтовой лестнице, мороз сделался уже нестерпимым. Они скрылись от него в теплой парадной и, следуя причудливым лестничным маршам, принялись выписывать эпициклы, которым наверняка позавидовали бы и планеты. В перископе двери тут же появилось недреманное око госпожи Солемнис, вдовы греческого рыболова, занимавшегося промыслом морских губок.
– Кто там? – послышалось из-за двери.
– Это я, – ответила Вирджиния.
– Кто это я?
– Вирджиния.
– Что еще за Вирджиния?
– Вирджиния Геймли. Госпожа Солемнис, неужели вы меня не помните? Я снимаю у вас квартиру!
– Так это вы! – Госпожа Солемнис тут же открыла дверь и сунула Мартина в руки Хардести, сказав одно-единственное слово: – Забирайте!
Маленький Мартин, закутанный в длинную фланелевую пеленку голубого цвета, походил на русалку. Доверчиво опустив головку на холодное пальто Хардести и закрыв глазки, малыш довольно засопел.
– Хороший мальчик, – сказал Хардести, целуя его в лобик.
Он не стал снимать пальто, не желая лишний раз беспокоить Мартина, Вирджиния тут же занялась наведением порядка. Она отличалась необыкновенной аккуратностью, чего нельзя было сказать о госпоже Солемнис. Она ходила из комнаты в комнату, поправляя и расставляя по местам веши. В своем серо-черном костюме и кружевной рубахе Вирджиния походила на даму со старинного портрета, однако, глядя на нее, Хардести не мог удержаться от смеха, поскольку она неожиданно напомнила ему маленьких механических мишек, которых он когда-то видел в тире. Сказав, что хочет переодеться, Вирджиния маленькими неуверенными шажками удалилась в свою спальню и прикрыла за собой дверь, однако, усомнившись, насколько правильно оставлять малыша с малознакомым человеком, тут же выглянула наружу.
– Отрабатываешь реакцию? – рассмеялся Хардести.
– Да, – ответила Вирджиния, выходя из спальни в том же самом серо-черном костюме. – Готовлюсь к интервью с Крейгом Блинки. Он не умеет концентрироваться на одном предмете. При разговоре с ним нужно то и дело совершать резкие движения, иначе он потеряет к тебе интерес.
– Откуда тебе это известно?
– От Гарри Пенна. Он знает, что Бинки не может устоять против лести, и время от времени подсылает туда репортеров, выведывающих секреты «Гоуст». Завтра туда отправлюсь я. Именно таким образом мы и выведываем все их планы и при этом остаемся для них загадкой. Мы практически не заботимся о секретности, но «Сан» и «Уэйл» в этом смысле можно уподобить створкам моллюска. Все заняты своим делом, и все имеют собственную долю в прибыли предприятия. Единственный источник сплетен и слухов – это отдел «Дом и семья». На прошлой неделе мы поместили в номере рецепт пирога, который моя мама называет «Саксофон». В тот же день этот рецепт представил на своих страницах и «Гоуст». Ты можешь себе это представить? Для того чтобы приготовить этот пирог, нужны персики, изюм, черника, ром и мята! Я сомневаюсь, что шпионы «Гоуст» с их накладными бородами и усами могли подслушать его, находясь в соседней комнате!
Она взяла малыша на руки. Хардести снял пальто и бросил его на спинку кресла. В своем старомодном костюме, который был ему явно великоват, он походил на героя, сошедшего со старинного портрета.
– Ты окончательно разошлась с его отцом?
– Да, – ответила она без тени сожаления или грусти.
– Ты хотела бы вернуться в Кохирайс?
– Конечно. Ведь там находится мой дом.
– И когда ты собираешься это сделать?
– Как только закончатся эти зимы. Я думаю, это произойдет в начале нового тысячелетия. Тогда изменится очень многое – если и не в мире, то во мне самой. Я смогу увидеть то, чего я не видела прежде!
Хардести тут же насторожился.
– Что ты имеешь в виду?
Она сделала вид, что не услышала его вопроса, ибо в противном случае ей пришлось бы раскрыть перед ним свою душу, чего она делать пока не хотела.
Хардести подошел к окну. Над длинным, в целую милю, коридором внутренних двориков терракотовых зданий, над голыми ветвями деревьев, над сводчатыми окнами и шиферными крышами высились две залитые голубоватым светом огромные башни Уильямсберг-Бридж.
– Все здания, которые ты отсюда видишь, – сказала Вирджиния, укачивая ребенка, – построены уже после тысяча девятьсот пятнадцатого года. Здесь тихо, как на лугу. Летом в кронах деревьев вьют гнезда сотни птиц. У одного из жильцов соседнего дома живет петух, который каждое утро будит всю округу своим криком, оповещая о том, что начался новый день тысяча девятьсот такого-то года!
– Пройдет несколько лет, и он возгласит начало нового тысячелетия!
– Господин Марратта, – сказала Вирджиния едва ли не суровым тоном, – через несколько лет новое тысячелетие начнется не только для него.
– Ну и что из того? Круглая дата, только и всего.
– Не просто круглая…
– Ты думаешь, тогда таких зим уже не будет?
– Да, я так думаю.
– Ты думаешь, этот город изменится?
– Да, он изменится.
– А если нет?
– Без всяких если.
– Но почему?
– Если даже ничего не произойдет, мир все равно станет иным. Я это точно знаю.
– Но откуда ты можешь это знать?
– Ты сочтешь меня ненормальной, – ответила Вирджиния, отвернувшись в сторону.
– Ничего подобного…
– Я знаю, что эти зимы выдались такими холодными совсем неспроста. Они работают как плуг. Ветер и звезды боронят землю и крушат город. Я чувствую и вижу это повсюду. Это же чувствуют и все животные. Мы приближаемся к чему-то очень большому и важному. Все, что происходит в этом мире, имеет какое-то значение, какой-то смысл, верно? Так вот, все последнее время я постоянно слышу раскаты грома…
– Я верю, что так оно и есть, – прошептал Хардести, взяв ее за руку. Он уже нисколько не сомневался в том, что этот город рано или поздно восстанет из руин.
Новая жизнь
Море искрилось светом. Не ослабевавший ни на мгновение сильный ветер, дувший со стороны мыса, наполнял грот и спинакер аккуратного шлюпа, оснастка которого, явно не рассчитанная на плавание со скоростью двадцать пять узлов в час, отчаянно скрипела. Пустынный берег, поросший пышной зеленью, остался далеко на западе. Хотя с тех самых пор, как они отправились на рыбалку и попали в поток попутного ветра, Эсбери Гануиллоу и его брат Холман не обменялись друг с другом ни словом, их тревожила одна и та же мысль. Ветер дул все сильнее и сильнее, пока не обрел такую мощь, которой хватило бы для того, чтобы сдуть море с лица земли.
