Божий поселок - Сиддики Шаукат (полная версия книги .TXT) 📗
— Госпожа! Такова уж моя участь — всю жизнь сносить оскорбления. Хотел служить вам до конца своих дней, но, видимо, не судьба.
Султана с трудом уговорила его остаться. Выходя из кухни, она столкнулась с Фиязом.
— Смотри, не нравятся мне эти твои штучки. Распустила слуг — на голову готовы сесть!
Султана, ничего не ответив, молча удалилась в свою комнату. Маленький Аяз плакал в колыбельке. Султана прижала его к груди и стала тихо баюкать.
День ото дня отношение Фияза к повару становилось все грубее и грубее. Если Султана пыталась вступиться за него, то Фияз обрушивался и на нее. Он вел себя в доме как полновластный хозяин, совал нос во все дела и без конца ругался. Султану все это очень тяготило.
Через несколько дней опять были введены новшества. Фияз рассчитал шофера, а машину куда-то угнал. На вопрос Султаны, где машина, он ответил, что поставил ее на ремонт, хотя она была в полном порядке. По выражению лица Фияза Султана поняла, что о машине лучше больше не расспрашивать, и замолчала.
Еще через несколько дней Фияз привел с собой здоровенного парня лет двадцати четырех — двадцати пяти, по имени Карам Алла. Этот верзила целыми днями валялся на диване в гостиной, распевал песенки из кинофильмов и курил дешевые сигареты, разбрасывая по ковру обгорелые спички и окурки. На диване появились масляные пятна, вместо полотенец Карам Алла использовал занавеси на окнах и дверях, ел и пил за троих. По-видимому, он нигде не работал, потому что никогда не выходил из дому. Султану он всегда провожал пристальным взглядом, тяжело вздыхал ей вслед и напевал при этом двусмысленные песенки.
Султана недоумевала по поводу происходящих в доме перемен, не могла их понять и принять, как вдруг Фияз выкинул еще один номер. Собрав все вещи Нияза, он запер их в своей комнате и принялся обыскивать остальные комнаты, роясь во всех шкафах и сундуках. Потом он выразил желание проверить вещи Султаны и потребовал у нее ключи. Султана наотрез отказалась их дать.
— Если ты не дашь ключи, так я унесу все твои шкатулки и сундуки, как есть.
— Я не собираюсь молча сносить все ваши бесчинства,— повысила голос и Султана.— Вы уже переступаете все границы. Я сказала вам, что не дам ключей, значит не дам.
— Смотри, пожалеешь! — угрожающе проговорил Фияз.
— Можете делать со мной, что хотите.
— Я тебя вышвырну вон!
— Кто вы такой, чтобы выгнать меня?!
— Ах, так ты еще не поняла, что хозяин дома — я?!
— Хозяйка этого дома — я, я! Раскройте пошире уши! — крикнула Султана.
Фияз издевательски расхохотался.
— Не тешь себя этой мыслью. В тот день, когда я захочу, я вышвырну тебя вон—будешь ходить побираться.
— Попробуйте! Явился откуда-то, выдает себя за брата умершего, а пока он был жив и носа не казал, не интересовался— жив он или мертв. Теперь хочет присвоить его имущество. Если бы не Хан Бахадур, я бы вас и на порог не пустила!
Бог знает, чего бы она наговорила еще, если бы Фияз не остановил ее.
— А ну, хватит, замолчи, не то пожалеешь!
Султана при виде его налитых кровью глаз умолкла. На шум прибежали Карам Алла и повар. Фияз окинул Султану злобным взглядом и быстро вышел из дому.
Султана медленно поплелась в свою комнату. Еще с вечера малыш капризничал, плакал. Вот и теперь, почувствовав, что в комнату вошла мать, он закричал. Султана со злостью шлепнула его и вся в слезах бросилась на кровать. Повар, услышав плач ребенка, зашел и унес его.
Султана пролежала так весь день. Вечером в сопровождении Фияза к ней зашел Хан Бахадур. Он пригласил ее пройти в гостиную и, оставшись там с нею наедине, принялся дружески увещевать ее.
— Я думал, ты умная девушка, но сегодня ты меня огорчила. Не нужно было тебе ссориться с Фиязом.
— Вы же не знаете, как он мучает меня.
— Да что ты?—Хан Бахадур изобразил удивление.— По-моему, он очень добрый человек.— Немного помолчав, он продолжал: — Я поговорю с ним, чтобы он тебя не обижал, но ты тоже оставь свои капризы. Дело в том, что у тебя очень мало законных прав на наследство.
Султана молчала.
— Несчастье в том, что Нияз не оформил с тобой брак, поэтому у тебя и права мизерные. Советую тебе не ссориться с Фиязом. Слушайся его. Ничего не поделаешь. Так уж, видно, тебе суждено богом.
— Он захватил все вещи в доме, а теперь хочет забрать мои украшения и платья. В конце концов, имею я хоть какие-то права. Есть ведь и ребенок на худой конец! Чей он? Разве ему ничего не принадлежит из наследства отца?
— Верно, что ребенок Нияза, но ты ведь не можешь доказать это документально, потому что ты не жена Ниязу.
— В метриках, в регистрационных книгах—везде отцом его записан Нияз.
— Можно записать любого,— улыбнулся Хан Бахадур,— но закон это не принимает во внимание. Нужно письменное заявление Нияза.
— В регистрационной книге больницы он сам расписался в этом,— живо сказала Султана.
— Хорошо, если так,— медленно произнес Хан Бахадур после непродолжительного раздумья.— Но все равно это страшная волокита. Суд потребует дополнительных доказательств. Я не хотел бы, чтобы этот вопрос вообще поднимался. Живи себе спокойно здесь. А с Фиязом я поговорю. Теперь он дома бывать будет редко. Сейчас я сам веду дела Нияза, но через два дня передам ему, так что вам некогда будет ссориться. Деньги на расходы ты как получала раньше, так и будешь получать. Только отдай ключи Фиязу — ему нужно пересмотреть бумаги, собрать деньги и вложить в дело.
Но Султана не соглашалась. Хан Бахадур не стал настаивать.
— Ты, кажется, не доверяешь Фиязу. Ну что ж? Обдумай наш разговор, потом скажешь свое мнение.
Не задерживаясь долго, Хан Бахадур ушел. Султана немного успокоилась. Она подумала, что если бы Хан Бахадур проявил большую настойчивость, она, пожалуй, отдала бы ключи. Она верила ему и не сомневалась в его благожелательном отношении к ней.
В этот вечер она против обыкновения легла спать поздно и среди ночи проснулась от шума. У окна, выходящего в сад, мелькнула чья-то тень, все стихло. Ярко светила луна, через открытое окно в комнату влетал прохладный ветерок. Султана лежала, сжавшись в комок, затаив дыхание. Сон пропал. Немного погодя снова послышался шелест сухих листьев. Кто-то осторожно ходил по саду. Султана не сводила глаз с окна, прислушиваясь к каждому шороху. Вот опять у окна послышался легкий шум, кто-то, перегнувшись, заглянул в комнату, затем влез на подоконник и спрыгнул на пол. Султана потеряла от страха дар речи. Она хотела закричать, но чья-то широкая рука зажала ей рот. На фоне освещенного лунным светом окна она узнала Фияза. Глаза его сверкали...
Султана отбивалась изо всех сил. Он сильно ударил ее по лицу и прошипел:
— Будешь лежать спокойно, мерзавка?! — и ударил еще раз.
Султана потеряла сознание. Фияз как безумный стал срывать с нее одежду.
Вскоре он ушел так же, как появился,— через окно. Через несколько минут этим же путем в комнату проник Карам Алла. Обессилевшая Султана уже не могла сопротивляться и только плюнула ему в лицо, но тот не обратил на это даже внимания. Он не бил ее и не оскорблял, а лишь торопливо срывал с нее остатки одежды...
В комнату лился мягкий лунный свет, тихо шелестели листья деревьев под окном, словно оплакивая поруганную честь молодой женщины.
Султана до утра лежала в постели почти нагая. Тело ее одеревенело, глаза опухли от слез, в горле пересохло. Недалеко от нее в колыбельке мирно спал сын. Она, пошатываясь, поднялась, заглянула в лицо малышу и, прижавшись к нему, заплакала.
Начало светать. Дрожащими руками Султана натянула платье и снова бросилась на постель. Весь день она не выходила из комнаты. Ей казалось, что при виде Фияза и Карам Аллы она вновь почувствует себя совершенно нагой и опозоренной. При одной мысли о них ее охватывало омерзение.
Под вечер Фияз и его дружок куда-то ушли. Едва они покинули дом, как к Султане зашел перепуганный повар.
