Переводчик - Евстигней И. (книги бесплатно без TXT) 📗
С тех пор я пытался собрать эту головоломку десятки раз, потратив на неё несколько бессонных ночей, крутя в пальцах каждую деталь, изучая её, подыскивая ей подходящее место, но всякий раз у меня получалось нечто иное – то приземистая пирамида, то уродливый средневековый замок, а один раз даже сложилась круглая, как шар, космическая станция «Звезда смерти» из древнего фильма «Звёздные войны». Но та самая единственно правильная, одновременно земная и небесная, кряжистая и ажурная, многообразная и единая, та самая проклятая богом Вавилонская башня, молельня всех сущих на земле языков и народов, упрямо ускользала от меня, оставаясь недоступной.
И вот теперь раз в год, обычно по весне, я приезжал в Сибирскую Швейцарию, чтобы навестить в психиатрической лечебнице создателя этой головоломки, чей разум рассыпался на мелкие осколки подобно этой башне, потеряв сцепляющую силу, смотрел в его равнодушные глаза с редкими проблесками сознания, и в голове у меня звучали его слова:
– Ну что, коллега, слабо теперь собрать эту башню обратно?..
Я уже пристроил, как мне казалось, на правильные места два десятка деталей, когда у меня за спиной раздался мягкий спокойный голос:
– Пытаешься построить Вавилонскую башню, сынок?
Я резко обернулся и увидел перед собой невысокого пожилого мужчину с таким же мягким и спокойным лицом, как и его голос. Одежда его была такой же спокойной и мягкой – коричневый вязаный джемпер, вельветовые штаны. Но ни светская одежда, ни даже пронзительно-цепкий взгляд не могли скрыть той ауры потусторонности, по которой я всегда безошибочно узнавал близких к церкви – к богу? – людей.
– Это всего лишь головоломка, святой отец, – порывшись в памяти, но так и не вспомнив, как принято обращаться к священнослужителям в православной церкви, я ляпнул первое, что пришло в голову. Ну да, нечасто мне доводится общаться с православными священниками, что тут поделаешь? Великая деглобализация пролила им на душу божественный елей, в разы увеличив ряды их паствы, раздув религиозный пыл и осязаемо укрепив веру среди людей, а также создав условия для того, чтобы воздвигнуть прочные стены на пути чужеродных богов из ближнего и дальнего зарубежья, которые за сотню лет накануне великого размежевания начали активное завоевание православных земель и умов. К нашей переводческой братии священнослужители относились с превеликой настороженностью, неофициально именуя нас дьявольским отродьем. Мы были вирусами, переносчиками чужеродной культуры, инфицирующими здоровое самосознание русской нации, покоящееся на прочном фундаменте православной веры. Не зря, ох, не зря ниспослано на нас проклятие почти неминуемого, неизбежного безумия. Выродки дьявола… взять хотя бы неправильный – ненамеренно или умышленно неправильный? – перевод первой строки Книги Бытия «В начале сотворил Бог небо и землю»! После тщательных лингвистических изысканий было доказано, что глагол древнееврейского языка бара, использованный в первом предложении Книги Бытия, означает вовсе не «создавать», а лишь «разъединять в пространстве», поэтому первое предложение следует читать «В начале Бог отделил небо от земли». Оказывается, мир не был создан Богом, и на самом деле Земля уже существовала, когда он создал людей и животных! Да уже за одну только эту богомерзкую «неточность» в переводе их всех следовало бы сжечь на костре!
– Можно мне присесть рядом? Не помешаю?
За огромным окном мышиная муть неба слилась с тёмной сталью взлётного полотна, и разъярённый ветер метал в стекло исполинские пригоршни песка вперемежку с каменной крошкой.
– Да нет, не помешаете… наверное…
Будто бы не услышав моего последнего замечания, мой собеседник кивнул, на удивление лёгким пружинистым шагом прошагал на другой конец зала и уже через пару минут поставил рядом со мной раскладное матерчатое кресло. Комфортно устроился в нём, откинулся на спинку и стал смотреть в окно, молча и безмятежно, словно бы там вовсе и не закручивались неуправляемые в своей мощи, чудовищные воздушные смерчи, а плескалось спокойное и ласковое море.
– Путешествуете, святой отец? – наконец не выдержав, прервал я молчание.
Мой собеседник неспешно оторвал взгляд от окна и задумчиво посмотрел на меня:
– Путешествую, сынок. Приходится… по делам церкви.
От его голоса веяло умиротворением, покоем, невероятной благостью, всем тем, чего мне всегда так не хватало и вызывало въедливую, сокровенную зависть…
А интересно, какие дела могут быть у православной церкви за границей? Да ещё и в Имперских Соединённых Штатах? Неужто после нескольких столетий непримиримых в своей фанатичности религиозных монологов церкви вдруг решили услышать друг друга, наладить диалог? Да нет, вряд ли. Слишком уж это невероятно. Но что тогда делает здесь этот явно не низкого ранга священнослужитель?
– Спасибо вам за куртку… Ведь это вы меня спасли?
– Спас?.. – казалось, своим внимательным взглядом он осторожно прощупывает тонкую оболочку моего сознания, пытаясь найти пути внутрь.
– Да, я. Я немного знаком со спецификой вашей работы и вашего мышления. Я имею в виду вас, переводчиков. Когда я увидел, как ты корчишься на полу, я понял, что с тобой происходит, отогнал всех и оттащил тебя подальше от людей и их голосов. Иначе, насколько я понимаю, тебе было бы очень плохо, верно?
Я молча кивнул. А не слишком ли хорошо, святой отец, вы разбираетесь в специфике нашей работы? Ведь русская православная церковь вот уже лет пятьсот как ничего не переводит и громогласно заявляет, что не нуждается ни в каких дьявольских переводах? Неужели всё-таки что-то переводит? Хотел бы я узнать, что именно… и зачем… По возвращению в Россию непременно нужно будет покопаться, разузнать, если, конечно, у меня будет такая возможность – ну, если по выходу из самолёта я не окажусь сразу же за какой-нибудь, тюремной или больничной, решёткой.
Порывы ветра за окном усиливались, наверное, ураган приближался к побережью. Свет несколько раз мигнул, и терминал погрузился в полутьму – остались гореть только лампы аварийного освещения. Впрочем, за последние два дня такое происходило уже не раз. Я развернул на полу носовой платок и аккуратно ссыпал в него детали головоломки, чтобы не потерялись в темноте.
– Думаешь, людям нужна Вавилонская башня? Та, что ты пытаешься построить? Ради которой мечешься по миру, рискуешь своей жизнью, свободой, будущим?
– Мечусь по миру?
О как… надо же, какие нынче информированные священники пошли… И откуда же такая осведомлённость? Божественное откровение снизошло? Ну да, конечно… И ведь что самое главное, Алекс, тебя это нисколько не удивляет, верно? Ты же понимал, что с тебя не спускают глаз, пристально следят за малейшим твоим чихом, поэтому подсознательно ожидал чего-то подобного… Только вот интересно, какую из сторон этот батюшка представляет? Скорее всего, конечно, нашу родную российскую федеральную службу безопасности, но точно так же он может работать на китайские, ИДАРские, американские и ещё бог знает на какие спецслужбы. Тут ни за что нельзя поручиться. Я посмотрел в лицо своему новому знакомому, но в глазах того читалось только искреннее участие и пытливый интерес. Да уж, умеют они подбирать… собеседников, у спецслужб всегда были отличные психологи.
– Я думаю, ты сам всё прекрасно понимаешь, сынок, – в полутьме его голос звучал ещё мягче и проникновеннее. – Если ты хочешь, мы продолжим наш разговор. Если нет – твоё право. Извини, что нарушил твоё уединение…
Он замолчал. Ну конечно, "твоё право"… можно подумать, если я откажусь, они оставят меня в покое! Всё равно своего добьются, возьмут меня не мытьём, так катаньем…
– Да, я хочу продолжить этот разговор, – я с трудом сглотнул слюну. В отличие от голоса моего собеседника, мой голос звучал отрывисто и напряжённо – ни к чёрту у тебя стали нервы, приятель. Хотите поговорить, святой отец? Что ж, давайте поговорим… – И начнём мы с того, что вы мне скажете, на кого вы работаете.
