Книжный вор - Зузак Маркус (читать книги онлайн бесплатно полностью без сокращений .txt) 📗
— Фрау Штайнер? — спросили они, когда им открыли дверь.
— Да, я.
— Нам нужно с вами поговорить.
Двое в плащах стояли на крыльце утлой коробки Штайнеров, как зачехленные колонны.
Зачем-то им нужен был мальчик.
Мужчины в плащах пришли за Руди.
ЧАСТЬ ВОСЬМАЯ
«ОТРЯСАТЕЛЬНИЦА СЛОВ»
с участием:
домино и темноты — мысли о голом руди — наказания — жены сдержавшего слово — сборщика — едоков хлеба — свечки в лесу — тайной книги рисунков — коллекции костюмов анархиста
ДОМИНО И ТЕМНОТА
По словам младшей из сестер Руди Штайнера, на кухне сидели два чудища. Их голоса методично месили дверь, по другую сторону которой трое других Штайнеров играли в домино. Остальные трое, ни о чем не ведая, слушали радио в спальне. Руди надеялся, что разговор на кухне никак не связан с тем, что случилось на прошлой неделе в школе. Там произошло кое-что, чем он не стал делиться с Лизель и о чем не говорил дома.
Когда закончили четвертую партию в домино, Руди принялся составлять костяшки рядами, выкладывая по полу гостиной извилистые узоры. По своему обыкновению он оставлял в рядах пропуски, на случай, если вмешается бандитский палец кого-нибудь из младших, как оно обычно и бывало.
— Руди, можно мне щелкнуть?
— Нет.
— А мне?
— Нет. Все вместе будем.
Он составил три строя, которые тянулись к одной доминошной башне в центре. Сейчас они увидят, как все, что было так тщательно спланировано, рухнет, и улыбнутся красоте разрушения.
Голоса с кухни стали громче, один громоздился на другой, желая быть услышанным. Разные фразы сражались за внимание, пока между ними не встал один человек, до того молчавший.
— Нет — сказала она. И повторила: — Нет. — И даже когда остальные возобновили спор, их опять заставил смолкнуть тот же голос, только набравший силу. — Пожалуйста, — взмолилась Барбара Штайнер. — Только не мой мальчик.
— Руди, мы зажжем свечку?
Они так часто делали с отцом. Выключали свет и при свечах смотрели, как падают доминошные кости. Это как-то придавало событию величия, делало зрелищнее.
У Руди все равно затекли ноги.
— Пойду найду спички.
Выключатель был у двери.
Руди тихонько прошел к ней с коробкой спичек в одной руке, свечкой в другой.
С той стороны еще немного — и трое мужчин и одна женщина сорвутся с петель.
— Лучшие результаты в классе, — сказало одно чудище. Так гулко и сухо. — Не говоря уже о спортивных способностях. — Черт побери, зачем ему понадобилось выигрывать все эти забеги на фестивале?
Дойчер.
Черт его дери, этого Франца Дойчера!
И тут до него дошло.
Не Франца Дойчера то была вина, а самого Руди. Он хотел показать своему прежнему мучителю, на что способен, но кроме того, он хотел показать это всем. И вот теперь все — у них на кухне.
Руди зажег свечку и выключил свет.
— Готовы?
— Но я слышал, что там делается. — Дубовый голос отца нельзя было не узнать.
— Давай, Руди, ну когда уже?
— Да, но поймите, герр Штайнер, это все — ради высокой цели. Подумайте о возможностях, которые будут у вашего сына. Это на самом деле привилегия.
— Руди, свечка капает.
Он отмахнулся от них, дожидаясь опять Алекса Штайнера. И услышал его.
— Привилегия? Это бегать босиком по снегу? Прыгать с десятиметровой вышки в воду метровой глубины?
Руди прижался ухом к двери. Свечной воск таял ему на руку.
— Болтовня. — Сухой голос, негромкий и деловой, на все имел готовый ответ. — Наша школа — одна из лучших, какие только есть. Выше чем мирового класса. Мы создаем элитный слой немецких граждан во имя фюрера…
Руди больше не мог слушать.
Он соскреб воск с руки и отпрянул от сростка света, пробившегося в щель под дверью. Когда он сел, пламя погасло. Слишком много движения. Нахлынула темнота. Единственный доступный свет — белый прямоугольный трафарет по форме кухонной двери.
Он чиркнул новой спичкой и снова затеплил свечу. Сладкий запах огня и угля.
Руди с сестрами толкнули каждый свою доминошину и стали смотреть, как валятся костяшки и башня в середине падает на колени. Девочки радостно заверещали.
В комнате появился Курт, старший брат.
— Похожи на трупы, — сказал он.
— Что?
Руди уставился в темное лицо, но Курт не ответил. Он заметил спор на кухне.
— Кто там у нас?
Ему ответила одна из девочек. Младшенькая, Беттина. Ей было пять.
— Там два чудища, — сказала она. — Они пришли за Руди.
Опять — человеческое дитя. Насколько проницательнее взрослых.
Позже, когда люди в плащах ушли, двое мальчишек, семнадцати и четырнадцати лет, нашли в себе смелость встретиться с кухней.
Они стояли в дверях. Свет сек им глаза.
Заговорил Курт.
— Его забирают?
Локти матери лежали на столе. Ладони смотрели вверх.
Алекс Штайнер поднял голову.
Тяжелую.
Лицо у него было четкое и определенное, свежевырезанное.
Деревянная рука отерла лучинки волос надо лбом, и он несколько раз попытался заговорить.
— Папа?
Но Руди не подошел к отцу.
Он сел за стол и взял повернутую ладонью кверху руку матери.
Алекс и Барбара Штайнер не откроют, что было сказано, пока доминошки в гостиной падали, как трупы. Если бы только Руди остался подслушивать у двери еще несколько минут…
В следующие недели он говорил себе — или, вернее, умолял себя, — что если бы только в тот вечер он услышал остаток разговора, то вошел бы на кухню намного раньше.
«Я поеду, — сказал бы он. — Пожалуйста, заберите меня, я уже готов».
Если бы он вмешался, все могло быть иначе.
Жестокий рок, однако, не позволил Руди Штайнеру зайти на кухню в нужный момент.
Он вернулся к сестрам и к домино.
Сел на пол.
Руди Штайнер никуда не ехал.
МЫСЛЬ О ГОЛОМ РУДИ
Там была дама.
Стояла в углу.
С такой толстой косой, каких Руди никогда не видел. Коса вилась у дамы по спине, а когда время от времени дама перебрасывала ее через плечо, коса нежилась на ее колоссальной груди, как перекормленный домашний зверек. И вообще у нее все было увеличенное. Губы, ноги. Булыжные зубы. И голос у нее был крупный и прямой. Зачем тратить время?
— Komm, — велела она мальчикам. — Сюда. Встаньте здесь.
Врач, напротив, был похож на лысеющего грызуна. Маленький и шустрый, он расхаживал по тесной школьной канцелярии, заполняя ее своими маниакальными, но деловитыми движениями и манерностью. И еще он был простужен.
Трудно было решить, какой из трех мальчиков с большей неохотой снимал одежду, когда им приказали. Первый водил глазами с лица на лицо: с пожилого учителя на огромную медсестру, потом на недомерка-врача. Мальчик в середине смотрел только на свои ботинки, а крайний слева не успевал благодарить небеса, что находится в школьной канцелярии, а не в темном переулке. Медсестра, сообразил Руди, была в этой компании пугалом.
— Кто первый? — спросила она.
Ответил ей герр Хекеншталлер, наблюдавший за осмотром. Черный костюм, а не человек. Вместо лица — одни усы. Оглядев мальчиков, он выбрал быстро.
— Шварц.
Незадачливый Юрген Шварц, смущенный до невозможности, стал расстегиваться. Остался только в ботинках и трусах. На его немецкое лицо приливом вынесло бессчастную мольбу.
