Возвращение домой.Том 2. - Пилчер (Пильчер) Розамунд (бесплатные полные книги TXT) 📗
— Порядок?
Дурацкий вопрос.
— Нет, не порядок! — раздраженно ответила она и тут же пожалела о своей резкости, ибо Тоби встал на колени возле нее, и улыбка исчезла с его лица, сменившись выражением неподдельного беспокойства и тревоги.
— Какая нога?
— Левая.
Нелепые слезы подступили к глазам, и она стиснула зубы от боли и страха.
— Не шевелитесь, — велел Тоби. Он взял ее за левую лодыжку и поднял ступню, чтобы осмотреть рану. Джудит закрыла глаза — она не хотела видеть.
— О Господи!.. — услышала она его голос. — Это стекло, осколок стекла. Все еще там, в ноге. Сейчас я выну. Приготовьтесь, придется потерпеть…
— Тоби, нет!..
Но дело было сделано, и еще один приступ мучительной боли огнем прошелся по всему ее телу, чуть не лишив сознания. Постепенно боль стала утихать, и Джудит почувствовала, как по подошве ползут липкие струйки.
— Ну вот, готово, — сказал Тоби. — Смелая девочка! Смотрите.
Она открыла глаза. Он держал в руке страшный с виду треугольный кусок стекла — отточенное морем лезвие. Наверно, осколок какой-нибудь выброшенной за борт бутылки, который разбился о скалы и был вынесен волнами к берегу.
— Это все? Там больше ничего не осталось?
— По-видимому, нет.
— У меня идет кровь.
— Это слабо сказано. — Он аккуратно положил кусок стекла в карман шорт. — Ну-ка, обнимите меня за шею.
Он поднял ее, и она ощущала себя до странности невесомой, пока он нес ее по пляжу. В тени и прохладе веранды он положил ее на подушки одного из шезлонгов.
— Так нельзя, — начала было Джудит. — Я же запачкаю кровью…
Но Тоби уже ушел в дом, а когда вернулся, в руках у него была белая скатерть, которую он сдернул с одного из столиков. Тоби сложил ее валиком и осторожно подпихнул Джудит под ступню. В несколько мгновений полотно устрашающе покраснело.
— Что стряслось? — одна из девушек, загоравших на пляже, пришла разузнать, в чем дело. Смуглолицая, с выгоревшими на солнце волосами, она была в купальнике, только на пояс повязала на манер саронга шелковый платок. — Я медсестра из военно-морского госпиталя. — Она присела на корточки, чтобы взглянуть на рану. — Ого, серьезный порез. Чем это так? Слишком глубокая рана, на раковину не похоже.
— Стеклом. — Тоби извлек из кармана смертоносный осколок, показывая его зазубренный край.
— Боже, какой ужас! Должно быть, глубоко вошла. — Девушка перешла непосредственно к делу. — Послушайте, кровь все еще идет. Нужны корпия, вата и бинты. Где-то должна быть аптечка первой помощи. Где миссис Тодд-Харпер?
— Отдыхает у себя.
— Я схожу за ней. А вы тут постарайтесь остановить кровь. Она ушла. Как только нашелся знающий человек, который взял
дело в свои руки и дал ему ясные указания, Тоби воспрянул духом и сел в изножии ее шезлонга. «Мне очень жаль», — все повторял он, и Джудит хотелось, чтобы он замолчал. Она испытала большое облегчение, когда вернулась сестра с аптечкой, сразу же следом прибежала и Тодди.
— Душечка! — Тодди была одета наспех: рубашка торчит из-под брюк, застегнута криво — пуговицы не совпадают с петельками. — Боже мой, надо ж такому случиться! Как ты себя чувствуешь? В лице ни кровинки! — Она повернула встревоженное лицо к медсестре. — Это очень серьезно?
— Довольно-таки, — ответила та. — Очень глубокая рана, Джудит, придется зашивать.
К счастью, сестра оказалась весьма компетентной. В мгновение ока рану Джудит промыли, обработали корпией, обложили ватой и перевязали. Медсестра аккуратно закрепила конец повязки безопасной булавкой и поглядела на Тоби.
— Мне кажется, вам нужно отвезти ее в лазарет женской вспомогательной службы. Либо в госпиталь. Там ей наложат шов. У вас есть машина?
— Да, джип.
— Это хорошо.
Тодди опустилась на первый попавшийся стул.
— Я в полном расстройстве, — заявила она, ни к кому в особенности не обращаясь. — Сущий ужас! У нас тут всякое случалось: кого-то медузы жалили, кое-кто напарывался на морских ежей, бывала даже угроза нападения акулы, но никаких осколков стекла мы сроду не видывали. Как только у людей хватает совести!.. И какое счастье, что вы оказались рядом… — Она благодарно улыбнулась сестре, которая уже складывала медицинские принадлежности обратно в аптечку. — Умница, не знаю, как вас благодарить!
— Ерунда. Если вы разрешите воспользоваться телефоном, я попробую соединиться с лазаретом женской вспомогательной службы. Скажу старшей сестре, что к ним везут пострадавшую от несчастного случая.
Когда она ушла, Тоби сказал:
— Если позволите, я вас тоже оставлю. Мне нужно одеться, не могу же я ехать назад в Тринкомали в одних мокрых плавках.
Он тоже вышел, и Джудит с Тодди остались вдвоем. Они обменялись удрученными взглядами. Тодди нашарила в кармане рубашки сигареты (без них не обойдешься), вытряхнула из пачки одну штуку и прикурила.
— Мне ужасно жаль, чувствую себя виноватой. Очень болит?
— Приятного мало.
— А ведь все было так чудесно! Но не расстраивайся. Будут еще хорошие деньки. А я, может быть, приду в лазарет навестить тебя. Принесу тебе винограду и сама же все съем. Не унывай. От силы неделя — и ты снова будешь на ногах. И подумай только, тебе предоставляется прекрасная возможность отдохнуть. Сможешь валяться в постели и ничего не делать.
Но Джудит осталась безутешной. — Ненавижу ничего не делать.
Однако, неожиданно для нее, безделье совсем не тяготило Джудит. Ее положили в палату на четверых, у открытой двери на широкую веранду с крышей из пальмовых листьев. Опорные столбы, на которых держалась крыша, были обвиты бугенвиллией, а пол — усеян опавшими цветками, которые доставляли немало хлопот при уборке. За верандой по крутому склону спускался к берегу изнемогающий от зноя сад, а за ним открывалась величественная панорама гавани.
Вопреки своему назначению и неизбежной в любой больнице суете, лазарет был, в сущности, очень спокойным местом. Здесь было светло, стерильно чисто и даже роскошно: на беленых стенах висели цветные гравюры с пейзажами холмов Суссекса и Озерного края, на окнах колыхались под постоянным ветерком тонкие бумажные занавески.
Три соседки Джудит по палате находились на разных стадиях выздоровления. Одна перенесла лихорадку денге, другая сломала лодыжку, случайно спрыгнув на камни во время веселого пикника. Только третья девушка была по-настоящему больна, она страдала от рецидива амебной дизентерии, тяжелого заболевания, которого все страшно боялись. Она лежала бледная, изможденная, и медсестры поговаривали между собой, что, когда она поправится, ее, скорее всего, отправят домой.
К счастью, никто из обитателей палаты не отличался болтливостью. Очень милые и приветливые, встретили они Джудит как нельзя радушно, но, познакомившись и выслушав подробности произошедшего с ней казуса, не стали докучать расспросами. Девушка с лихорадкой денге уже оправилась настолько, что прилежно занималась вышиванием. Та, у которой была сломана лодыжка с увлечением читала толстый роман под названием «Твоя навеки, Эмбер». Больная дизентерией время от времени оживала настолько, что могла полистать журнал, но на большее у нее явно не было сил.
Поначалу их молчаливость, столь непохожая на вечный шум и болтовню в казарменных спальнях, казалась Джудит непривычной. Но постепенно она расслабилась и по примеру своих соседок углубилась в себя. Поплыв по волнам собственных мыслей, она как будто вышла погулять в одиночестве. Она даже не помнила, когда в последний раз испытывала нечто подобное.
Регулярно, через равные промежутки времени, приходили разговорчивые медсестры, мерили температуру, давали таблетки, приносили обед, но большую часть времени тишину нарушал только тихий лепет радиоприемника, настроенного на «Вещание вооруженных сил», где непрерывно передавали музыку с вкраплениями кратких сводок новостей. Музыка была подобрана как попало — к примеру, песня «Ром с кока-колой» сестер Эндрюс была втиснута между арией Верди и вальсом из «Коппелни». Джудит развлекалась тем, что пыталась угадать, какой музыкальный номер будет следующим. Вот практически и все, на что ее хватало.
