Тысяча жизней. Ода кризису зрелого возраста - Кригер Борис (читать книги регистрация txt) 📗

Думаю, такой подход достаточно запутал бы расшифровку. То есть одна буква алфавита может изображаться как угодно, лишь бы не походила на другие буквы, и это и будет обозначать «т», то есть «туман». Расшифровщик каждый раз думал бы, что перед ним новая буква…

Конечно, с такой письменностью можно было позабыть обиды, нанесенные мне жестоким русским языком.

К сожалению, я не уверен в написании ни одного слова, которое пишу, и поэтому мне всегда необходимо нанимать корректоров и для русского, и для иврита, и для английского, ну про французский и говорить нечего. Китайский лучше. Там нет букв. Поставил иероглиф, другой – вот тебе и слово. Китайской орфографии для меня не существует! Однако поди нарисуй от руки этот иероглиф… Я пробовал, даже купил себе кисточки, чернила и рисовую бумагу, но со временем сдался и пользуюсь для китайского письма компьютером.

Я давно уже стараюсь никому не показывать свои непроверенные тексты, потому что, как это ни ужасно, во всех языковых средах безграмотность страшно порицается. В англоязычном обществе детей заставляют зубрить правописание (spelling), – лучшие из них безошибочно определяют написание слов только по их звучанию, потому что каждому звуку в английском соответствует определенное сочетание букв.

Они верно называют букву за буквой в таких словах, как: accidentally conscience definitely drunkenness embarrassment guarantee indispensable minuscule

Когда дело доходит до более сложных по смыслу слов, дети подчас не имеют ни малейшего понятия, что же они означают. Однако это никого не волнует: можешь сказать, как пишется, – значит, грамотный.

Эта подмена понимания слов чисто цирковой над-рессированностью оказывает вредоносное влияние на англоязычное общество.

Французы настолько надуты по поводу своей орфографии, что и подступиться к ним страшно. О немцах я вообще не говорю, те готовы убить за ошибку. Весь мир у них делится на nutzlich und unbrauchbar. [109]

– Der Schnee ist unbrauchbar [110], – частенько говорит мне мой повар и учитель немецкого Кристиан, и я поражаюсь ходу его мысли. Мне никогда не доводилось размышлять о пользе или бесполезности снега…

Кстати, я вдоволь насладился возможностью высказаться перед парижанами насчет их орфографии во французском варианте романа «Маськин», который вышел в Париже в декабре 2005 года под псевдонимом Bernard Kriger: [111]

«J'ai souvent cru que I 'orthographe allait s 'eteindrepar la prochaine generation, mais des ordinateurs Vont sauvee avec leur option „controle orthographique“. Desormais, nous n 'avonsтётеplus besoin de nous rappeler I 'orthographe exacte des mots,тктеsimples, qfinetre consideres comme des personnes instruites.

Rabelais n 'a pas eu un tel de luxe… Amefaible!С'estprobablementpourquoi ses textes originaux ressemblent a I'ecriture d'un bambin de six ans. Depuis que I'ordinateur sait examinerтопorthographe pour m 'assurer, je suis devenu un grand defenseur de I'orthographe conventionnelle pour la langue frangaise!..

Pouvez-vous imaginer, apres la generation des eruptions du professeur et les claques, combien de mots frangais continuent leurs lettres sanglantes? Avec regrets, maintenant, les professeurs ne battent plus leurs etudiants, (lis ont trouve des moyens plus raffines pour humilier leursetudiants. Nous devons admettre que ceci constitue un progres substantiel dans le systeme educatif) mais cela ne rend pas Vorthographe moins sanglante. MaisГanglais n 'estpas meilleur!

Heureusement, le frangais n 'a pas trop acquis de racines allemandes commepour Vanglais… Mais avec les racines latines, nous avons aussi la possibilite de nous amuser beaucoup. Qui sait, peut-etre les racines historiques de I 'orthographe allemande en anglais ont cause bienplus de dommages que la machine militaire allemande. [112]

К счастью, французский не имеет в своем составе германских корней, как это наблюдается в английском. Кто знает, возможно, германские корни в английском языке нанесли больший ущерб англичанам, чем вся германская военная машина.

Итак, я приглашаю вас в занимательное листание моих приключений в развалинах Вавилонской башни, или как я там назвал эту часть? Ах да, что-то про вымя вавилонской коровы… Мне трудно придерживаться своих же изобретений… Видимо, дислексия-дисвавилония крепчает…

Глава пятьдесят вторая

Как я стал настоящим евреем и наказал себя ивритом

Я родился евреем. Возможно, в этом заключалось мое повышение в цепочке реинкарнаций, а может быть, понижение, кто знает? Так или иначе, строгие гены моих предков гордились чистотой линии. Я смотрю на себя в зеркало и вижу восточного человека с черной бородой, темно-карими глазами, с чертами лица, от которых поразительно веет то ли библейскостью, то ли арабским рынком. Это так странно, ведь подумать только, какой долгий путь прошли мои предки… Сначала явно выйдя откуда-то с Востока, затем проживая поколения, возможно, в Испании, потом в Германии, и лет двести в нашей всеми любимой матушке-России.

Куда брели мои предки? Мне неведомо. Я думаю, им самим это было в той же степени неведомо. Однако на моей персоне в длинной цепочке поколений решили отыграться необузданные ветры кармы, и 18 сентября 1990 года они принесли меня в Израиль, где мне было суждено провести без малого десять лет.

Нужно сказать, до своего прибытия в обетованную землю я был евреем ненастоящим. Я имел очень слабое представление о культуре и ценностях этого народа. Дедушка мой со стороны отца был, пожалуй, единственным источником информации о еврействе, он с горем пополам пересказывал нам, детям, пасхальную кагаду и даже пытался научить нескольким еврейским буквам, которые сам слабо помнил со времен хедера, который посещал в детстве.

Иудаизм набросился на меня, как только я прибыл в Израиль, и, как ни странно, немедленно произвел отталкивающее впечатление своим навязыванием средневековых традиций, закрытыми магазинами по шабатам и нескончаемой шабатней тоской. Учил я иврит с напором и вскоре стал довольно сносно понимать и выражаться, а к концу своего пребывания в стране Принудительного Еврейства уже считал иврит своим вторым языком.

Друзья мои, евреем меня сделало исключительно мое окружение, тыкавшее в меня пальцем в школе и обзывавшее «еврейтором» в училище. В душе я такой же еврей, как и китаец. Нет ничего более низкого и бездумного, как соотносить себя с какой-либо нацией, особенно в современном мире, где больше нет феодального насилия национальных уделов, в мире, где каждый может быть кем пожелает, войдя в интернет и тем самым сбросив свою земную оболочку.

Конечно, у меня в потрохах сидел чертенок национальной гордости, привитой мне ранними годами национальной неприязни ко мне. В России я всем напоказ выставлял факт своего еврейства, как бы говоря —да, еврей, ну и что?! Еще все время шутил: «Древняя нация – высокая потенция». В Израиле я от этого полностью излечился, как и от чувства собственной особенности. Я, правда, продолжаю выставлять напоказ свою принадлежность к еврейству, но, скорее, просто для того, чтобы посмотреть на реакцию людей и немножко над ними поиздеваться.

– 1 am Jewish [113]! – заявляю я обычно почти сразу с порога; канадцы теряются и отвечают:

– It'sOK! [114]

Особый интерес, конечно, заключается в наблюдении за жертвой такого признания, если мой собеседник имел несчастье родиться немцем. Тогда я буквально превращаюсь в национального садиста, спрашивая повара Кристиана, умеет ли он готовить гефил-те фиш.