Шалтай–Болтай в Окленде. Пять романов - Дик Филип Киндред (е книги .txt) 📗
В автомагазине Нэта продавались старые, довоенные автомобили. На стене соседней булочной было намалевано: «РАБОЧИЕ МАШИНЫ ДЛЯ РАБОЧИХ ЛЮДЕЙ».
На четвертом автомобиле, «Додже» 1939 года, Нэт Эмманьюэл, открыв капот, подсоединял зарядное устройство. Это был его магазин. На Нэте была полотняная куртка и рыжевато–коричневые свободные брюки. Он обнаружил, что аккумуляторный провод на этом автомобиле проржавел и его нужно заменить. В конце дня он осматривал машины — и о каждой из них узнавал худшее: шины оседали, элементы аккумуляторов не работали, из задних коренных подшипников вытекало масло.
Он с остановками, пережидая машины, перебежал Ван–Несс–авеню. На другой стороне улицы находилась мастерская Германа «Восстановление карбюраторов». Вход загораживали ожидавшие своей очереди автомобили. В глубине помещения, у верстака, копался в нутре «Паккарда» Герман, пытаясь отрегулировать тормоза. Нэт принялся рыться в куче сваленных на верстак деталей, выуживая из нее и отбрасывая клапаны, прокладки, старые вентиляторные ремни.
— У тебя случайно не завалялся где–нибудь провод аккумуляторный от довоенного «Доджа»? — спросил он.
— Послушай меня, — сказал Герман. Он вылез из машины и вытирал лицо и руки, испачканные смазкой. — Ты в бога веришь?
— Нет, — ответил Нэт, осматривая диск сцепления и прикидывая, нельзя ли его пристроить на одну из своих машин.
— Но ты согласен, что красить по ржавчине, это — грех?
— Конечно.
— Краска же через неделю отвалится. А продавцы бэушных машин так делают, — Герман кивнул на «Паккард». — Знаешь, чей это?
— Люка.
— Люк красит по ржавчине. Вмятины замазкой заделывает.
— Я у него раньше работал, — сказал Нэт. — Так как насчет провода?
— Ну и как тебе Люк?
— Да мне все равно.
Нэт уже очень давно работал на рынке подержанных автомобилей, и его не волновало, красит кто–то по ржавчине или нет. Он и сам этим, бывало, грешил. Наклонившись, он поднял комплект старых свечей зажигания.
— Можно взять?
— Задаром? Или все–таки заплатишь? Пятьдесят центов — устроит? И бери что хочешь.
Нэт только принялся регулировать зазоры свечей, как в мастерскую вошел Люк Шарпштайн — посмотреть, как обстоят дела с «Паккардом». На нем была его дежурная соломенная шляпа, темно–бордовая рубашка и свободные фланелевые штаны.
— Здорово, дружище, — добродушно поприветствовал он Нэта. — Как делишки?
— Нормально, — сухо ответил Нэт.
— Идет торговля? — спросил Люк, ковыряя зубочисткой в белых как мел зубах.
— На месте стоит.
— Парочка «Линкольнов» не нужна? Сорокдевятки, в отличном состоянии. Задешево отдам. Для меня староваты. Могу даже махнуться на пару «шевролеток».
— Да у меня рухлядь одна, — сказал Нэт. — Вы же знаете. Не бизнес, а черт знает что.
А произошло это и с ним, и со всеми мелкими торговцами по вине Люка, с его действенными методами продаж.
Люк обнажил в улыбке вставные зубы.
— Могу взять несколько сорок первых «шевролеток» на площадку со старьем.
— А у вас случайно «Виллисов–оверлендов» не завалялось? Я бы взял, — мрачно пошутил Нэт.
Люк ответил ему со всей серьезностью:
— Ну, есть у меня один «Виллис–универсал». Пятьдесят первый. Темно–зеленый.
— Не, не пойдет.
— Готов ваш «Паккард», — сказал Герман Люку из–за станка для притирки клапанов. — Тормоза в ажуре.
Нэт Эмманьюэл вышел с отрегулированными свечами из мастерской и, снова перейдя Ван–Несс–авеню, направился к участку, на котором стояли его автомобили. Какой–то цветной постукивал ногой по колесам сорокового «Форда» — купе. Нэт кивнул ему. В тесной конторе, построенной им самим из базальтовых блоков, сидел его младший брат Арт и рассматривал настенный календарь с голой девицей.
— Привет, — поздоровался он с Нэтом, притащившим коробку со свечами. — С каких пор это у тебя висит?
— Где–то с месяц.
— Слушай, не дашь машину на пару дней? — спросил Арт. — Мы тут хотели, ну, прокатиться, в Санта–Круз, может быть.
— Нечего на календарь пялиться, — Нэт почти всерьез прикрыл фотографию рукой. — Ты ведь женатый человек.
— Женатый, — согласился Арт. — Так как насчет «Доджа»?
— Там аккумуляторный провод надо заменить.
Арт, засунув руки в задние карманы джинсов, вышел вслед за братом из конторы на стоянку автомобилей.
— Всего на пару дней, на выходные, скорее всего. Хочу ее на пляж вывезти.
— Как там Рейчел?
— Нормально.
— А чего ей на пляже делать?
— Ребенок у нее будет. — Арт теребил антенну на одной из машин и старался не смотреть брату в глаза.
— Что–что? — громко спросил Нэт? — Когда?
— В январе, наверное.
— И на какие шиши вы собираетесь поднимать ребенка?
— Да нормально все будет, — Арт потер асфальт носком ботинка.
— Тебе восемнадцать лет. — Нэт заговорил на высоких нотах. Когда он сердился, голос у него становился громким и злым — Арт помнил это с детских лет. — Да ты птенец желторотый, жизни ни на вот столько не видел. Думаешь, протянете на пятьдесят баксов в месяц? Или — Господи ты боже мой — надеешься, что она сможет и дальше работать?
Оба смолкли, у обоих перехватило дыхание. Вокруг них, казалось, сгустилась непроходимая мгла безнадежности. Нэт думал о своем магазине подержанных авто, этом кладбище машин. Прибыли у него не было никакой, вот–вот придется бросить это дело. А тут еще братишка с женой и малым ребенком! От горькой обиды и возмущения он совсем обессилел. Рейчел ему никогда не нравилась, он не хотел, чтобы Арт женился на ней. Вот и подтвердилось, что хотела дитем его к себе привязать.
— Так тебе и надо, — сказал он.
— Да ты что, это же, наоборот, здорово, — воскликнул Арт.
— Здорово? — недоверчиво отозвался Нэт. — Лучше в Заливе его утопите.
— Да, здорово, — повторил Арт.
Он не понимал брата, ему были отвратительны его злоба и жестокость.
— Да ты ненормальный, — сказал Арт. — Разве можно так говорить? Свихнулся тут на своих старых тачках.
— Нет, это не я ненормальный, — свирепо ответил Нэт. — А как насчет твоего дружбана Гриммельмана с его бомбами и картами? Ненормальный — тот, кто собирается взорвать мэрию и полицию.
— Да не собираются они ничего взрывать. К этому приведет естественный ход событий.
— Повзрослеть пора бы уже, — раздраженно и удрученно сказал Нэт.
Все, он умывает руки. Ну его к черту с его Рейчел. У него и без них забот хватает.
— Не жди, что о тебе кто–то будет заботиться. Тут уж пан или пропал. Хочешь выплыть — придется барахтаться, — Нэт взъярился пуще прежнего. — Ты знаешь, как наша страна создавалась? Бездельниками, что ли, которые весь день баклуши били?
— Слушай, я что, преступление какое совершил? — пробормотал Арт.
— Всего пару лет назад я пахал на этого фокусника Люка. Теперь у меня свой магазин. В нашей стране этого можно добиться — ты можешь быть сам себе хозяином и ничего ни у кого не выпрашивать. Будешь работать как следует, тогда и свой бизнес будет, понял?
— Не нужен мне никакой бизнес, — сказал Арт.
— А чего же тебе нужно?
Арт долго молчал, потом сказал:
— Мне нужно, чтобы меня в армию не забрали.
Нэт уставился на него, оцепенев от ярости.
— Послушай, ты, слабак, да если бы мы в свое время не разобрались с япошками на другом конце земли, ишачил бы ты сейчас на узкоглазых да зубрил в школе язык японский, а не болтался тут где попало.
— Ладно, — примирительным тоном сказал Арт. Ему стало стыдно. — Не надо так волноваться. Извини.
— В армии послужить тебе бы как раз очень даже на пользу пошло, — наставлял его Нэт. — Сразу после школы надо было идти, всех после выпуска тут же служить отправлять надо.
А не жениться им разрешать, добавил он про себя.
Он повернулся к «Доджу», чтобы снять неисправный провод.
В своей квартирке в подвальном этаже деревянного дома в Филлморе усталая Рейчел под звуки радио чистила над раковиной на кухне картошку. С восьми утра до полудня она работала в офисе авиакомпании. Фирма была одно название — всего четыре самолета, но в ней работали славные ребята — бывшие военные, они подшучивали над Рейчел, угощали ее кофе, а теперь, когда она забеременела, больше к ней не приставали.
