Бикини - Вишневский Януш Леон (библиотека книг .txt) 📗
Он посмотрел на Анну, которая так и не дождалась его ответа. В последнее время он довольно часто игнорировал задаваемые ему вопросы, надолго погружаясь в воспоминания. Это было наследственное — его дед Стэнли нередко только за ужином отвечал бабушке на вопрос, который она задала во время завтрака.
Анна спала, прижавшись щекой к спинке сиденья. Он посмотрел на нее. Ее растрепанные светлые волосы блестели в свете мигающей лампочки. Временами она прикусывала во сне губу и крепче сжимала веки. Он осторожно снял с нее ботинки, уложил на сиденье и заботливо укрыл пальто. Она что-то пробормотала сквозь сон, но не проснулась. Сунув руки под пальто, он взял в руки ее супни, желая согреть. Взглянул в темный иллюминатор. И вдруг опять вспомнил ее странный вопрос: «У твоей женщины большой бюст?»
А есть ли вообще та, кого он может назвать «своей» женщиной? Он никогда не предъявлял на женщин, с которыми встречался, особых прав. Они появлялись в его жизни со всем багажом своего прошлого — иногда всего на несколько дней или даже часов, — и он никогда не спрашивал их, с кем они проснулись утром и к кому после проведенной с ним ночи вернутся. В первый вечер они были ему за это благодарны. Но он и потом не задавал вопросов, и они начинали беспокоиться. Он заметил, что женщины, изменяющие своим мужчинам, — а изменяли почти все, — непременно хотели об этих мужчинах рассказывать. Или хотя бы упомянуть. Стэнли не мог понять, зачем им это. Чтобы как-то перед ним оправдаться? Доказать, что на самом деле они верные и будут такими и с ним? Что изменили своему мужчине только потому, что им не хватало любви, нежности, общения, прикосновений? Что устали от равнодушия, пренебрежения и холодности? Да, вероятно, именно это они имели в виду, рассказывая о своих мужчинах. Чтобы дать понять, чего именно ждут от него. А ему совершенно не хотелось слушать эти истории. К тому же, такие надежды его пугали. Он вовсе не собирался их обнадеживать! Он хотел этих женщин просто «иметь» — хотя не выносил этого слова — ненадолго, для свиданий, чтобы это был праздник. Он прекрасно знал, что когда начинается настоящая связь, ощущение праздника тонет — и часто безвозвратно — в рутине бытовых проблем, и отношения незаметно превращаются в привычку. Мужчины вместо цветов покупают продукты. Но чтобы это произошло, нужно... нужно любить. Он, как и все, хотел любить, однако еще не был готов к такой фазе отношений, а потому избегал настоящих связей.
Все изменилось, когда поздним вечером, во вторник, 13 февраля 1945 года его секретарша Лайза позвонила ему и с нескрываемым раздражением сообщила, что «некая Дорис П. уже несколько минут ожидает его в приемной по какому-то делу».
Стала ли Дорис П. его женщиной? Их удивительная близость в ту первую и единственную ночь, необычное прощание перед поездкой в Европу, одно-единственное письмо от нее... Это было немало, но все равно не позволяло надеяться, что Дорис ждет его в Нью-Йорке. А ему так хотелось, чтобы она ждала...
Во всем салоне вдруг погас свет. Стэнли, пытаясь заснуть, вытянул ноги. Послышался шелест бумаги, Стэнли наклонился и поднял с пола сверток, который ему вручила на прощание Сесиль. В суматохе перед взлетом он совершенно забыл о нем. Зубами перегрыз веревку, развернул бумагу и увидел квадратную коробку. Под картонной крышкой он нашел граммофонную пластинку. На помятом конверте была черно-белая фотография пустого концертного зала с роялем в центре и надписью: «Sergej Rachmaninov, the best piano concerts». А из конверта торчал уголок белого шелкового платка. Стэнли достал его. На нем Сесиль нарисовала черной тушью нотный стан, заполненный нотами, и своим легким почерком подписала: «Prelude cis-mol». Платок хранил аромат ее духов. Под пластинкой в коробке лежали две завернутые в шерстяной шарф бутылки виски. Того самого, ирландского, что продается из-под прилавка в ночном магазинчике в Люксембурге по цене в десять раз дороже, чем в Нью-Йорке. «Пэдди Айриш виски». Стэнли явственно услышал голос Сесиль: «Я обежала все притоны этого города, чтобы найти его».
Он открутил желтую жестяную пробку с изображением листка клевера и приложился к горлышку, мысленно возвращаясь в Люксембург, в Трир... Его охватила грусть, а виски без Сесиль почему-то отдавал паленой контрабандной водкой. Во сне он слушал Рахманинова...
Его разбудил резкий толчок в плечо. Адъютант Пэттона вошел с фонариком в отсек и сообщил, что скоро дозаправка в Гандере. Значит, они уже пересекли Атлантику и летят над Канадой. Через минуту самолет попал в зону турбулентности. Анна схватила Стэнли за руку.
— Еще недолго, да? — спросила она испуганно.
— Что недолго?
— Я люблю тебя, помни...
Они приземлились. Сначала он услышал аплодисменты из хвостовой части, потом звук открываемых дверей. Через несколько минут салон самолета наполнил холодный воздух, пропахший парами бензина.
В канадском Гандере они провели около часа. Сразу после взлета, когда перестало трясти, Анна поднялась с сиденья и встала перед ним. Растрепанные светлые волосы, огромные испуганные глаза, припухшие губы, облепившая большой бюст мокрая от пота блузка. Она прошла в сторону туалета в хвост, и там, как он и ожидал, сразу раздались аплодисменты и свист.
— В хвосте самолета, сидит на разбухших яйцах стадо самцов в период гона! — сказала она в ужасе, когда вернулась. — Американские солдаты все такие?
— Большинство, — ответил он с улыбкой. — Неудивительно, ведь они возвращаются домой после нескольких месяцев воздержания.
— А у тебя когда последний раз была женщина? — спросила она как бы невзначай, вытаскивая из-за пояса юбки зеленые банкноты. — Представляешь, они тянули ко мне руки и совали деньги. Вот чокнутые... Этого хватит, чтобы купить хорошего вина в Нью-Йорке? — спросила она, бросая купюры ему на колени.
— Погоди, я посчитаю, — ответил он. — За один выход ты получила сто двадцать долларов, то есть почти четыре недельные зарплаты городской служащей! На эти деньги ты сможешь купить себе роскошное белье на Пятой авеню. Недурно!
— А сколько нужно на новую «Лейку»? Вроде той, что у тебя? — спросила она возбужденно.
— На такую, как у меня? По нынешним ценам, примерно в десять, максимум в двадцать раз больше. От десяти до двенадцати месячных зарплат, — ответил он с улыбкой.
— Как ты думаешь, если я сниму блузку и лифчик и еще раз схожу пописать, нужная сумма набрется?
— Ясное дело! Конечно! — расхохотался он, уверенный, что она шутит.
Но тут произошло нечто неожиданное. Анна сначала стянула блузку, потом медленно расстегнула лифчик, сняла и бросила ему на колени. Она стояла перед ним полуголая.
— Ну я пошла, — сказала она, прикуривая сигарету.
Он вскочил и схватил ее за плечо, пытаясь остановить.
— Аня, я пошутил! Пожалуйста, не делай этого! — воскликнул он.
— Я тоже пошутила, — ответила она.
Он усадил ее и накрыл ее плечи пальто. Сел рядом. Она взяла его руку и прижала к своей груди. Он чувствовал, как у нее бешено стучит сердце. И вовсе не был уверен, что она шутила. Анна Марта Бляйбтрой непредсказуема. В особенности когда чего-то очень хочет. Таких женщин он еще не встречал...
Они приземлились. Он узнал знакомый аэропорт на Лонг-Айленде. Именно отсюда он отправился в Европу. Они вышли из самолета последними. Анна спустилась по трапу и остановилась, прижимая к груди футляр со скрипкой и рассматривая окрестности.
— Мы едем в Нью-Йорк, Стэнли? Да? — спросила она испуганно.
— Да. Это недалеко.
— Это правда, Стэнли?! И никто тебя у меня теперь не отберет?
— Никто.
Сначала уехала колонна автомобилей, сопровождавшая машину Пэттона, потом желтый автобус с ранеными солдатами. Они остались одни. Несмотря на сильный ветер с океана, было по-весеннему тепло. Двое солдат выгружали из люка на бетон аэродрома багаж. Стэнли взял их чемоданы и поставил у трапа. Вскоре подъехал военный джип.
— Бредфорд и Бляйбтру? — крикнул водитель.
— Нет!
— А кто?
