Психолог, или ошибка доктора Левина - Минаев Борис Дорианович (книги хорошего качества .txt) 📗
– Марин, – сказал Лева. – Ты меня тоже послушай. Только внимательно. Если этот чертов звонок как-то связан с Дашей, она вляпалась в очень нехорошую историю. В грязь. Ну ты же сама знаешь – она не такая. Ее используют. И очень грубо. Это просто так не кончится.
Марина долго молчала.
– И что? – спросила она, пристально глядя на Леву. – Я тут при чем?
– Вспомни, пожалуйста, что она сказала, – осторожно начал Лева.
– Да ничего она не сказала! – заорала Марина. – Хватит меня допрашивать! – и осеклась, вспомнила про Мишку. Дальше кричала уже шепотом, а он шепотом ей отвечал.
– Ничего не сказала! Все, отстань! Я тебе все уже доложила: она спросила, что делать в такой ситуации, куда звонить, к кому обращаться, не знаю ли я хорошего адвоката, то да се. Просто я по голосу поняла, что она на взводе. Без подробностей.
– А ты ей что сказала?
– Сказала, что адвоката у меня нет. И все!
– Может, еще что-то? Ну вспомни!
– Пошел ты! – сказала Марина в полный голос и отвернулась.
Помолчали.
– Слушай, а на самом деле у тебя есть адвокат? – вдруг спросил Лева, сам не зная зачем.
– Что? – удивилась Марина.
– Я спросил: у тебя есть кто-то среди адвокатов? Ты правду ей сказала? Или наврала?
– Конечно, правду. Нет у меня никаких адвокатов. У меня в прокуратуре есть свой человек, – ответила Марина и сама осеклась.
Лева не поверил своим ушам.
– Что ты сказала? В какой прокуратуре?
– Да, в прокуратуре! В Московской! – опять громким шепотом заговорила Марина. – А что смешного? Что ты ржешь, поганец?
Лева все никак не мог поверить в то, что услышал. Это был маленький, но шанс. Впервые за вечер, за много дней, даже месяцев, что-то вдруг изменилось к лучшему. Он улыбался, сам не зная почему.
– Слушай, а можно его использовать? Ну, в смысле, посоветоваться… – спросил он.
Марина пошла за записной книжкой.
Когда она вернулась с кухни, он попытался ее обнять.
Ему очень этого захотелось. Просто как из пушки.
Но она отстранилась.
– Нет, Лева, – сказала она. – Ты меня извини, конечно, я понимаю, у доктора тоже могут нервы разыграться. Но ты примчался сюда совсем не из-за меня. Правда ведь? Так что извини. Да и вообще, что-то мне расхотелось с тобой встречаться после всей этой истории. Телефон я тебе дам и вообще помогу. Но встречаться – давай повременим. Хорошо?
– Марин! – сказал Лева, но она резко подняла руку с зажатой в кулаке бумажкой с номером телефона.
– Мишка спит! – сказала она спокойно. – Ты же знаешь, доктор. Ребенок спит. Не хочу орать больше… Извини. Я тебе еще позвоню. Пока.
Лева, стараясь на нее не смотреть, сухо попрощался.
«Как все ужасно, – подумал он. – Когда же все это кончится?
Но было очевидно, что это не кончится. Потому что это только еще началось.
Утром Стокман нашел в почтовом ящике повестку в районную инспекцию по делам несовершеннолетних. Позвонил Леве.
Лева позвонил Марине.
– Звони! – сказала она. – Срочно звони! Ты меня хорошо понял, доктор? Вот просто взял и набрал номер сейчас же.
Лева очень не хотел звонить, но было надо. Было так надо, что игры с самим собой заняли не более получаса – Лева походил по квартире, подумал и понял, что из квартиры позвонить не может, что-то ему мешает – все здесь такое родное, близкое, твердо стоит и лежит на своих местах, везде раскидано такое уютное барахло, всюду видна такая уютная грязь – нет, отсюда позвонить никак не получится.
Тогда он надел ботинки, куртку и прибег к испытанному не раз методу – неудобные звонки совершать с улицы, как бы на ходу. Всегда это действовало безотказно, подействовало и сейчас. Правда, для этого пришлось заплатить за мобильник и зарядить его – Лева долго искал зарядку, обнаружил ее почему-то в туалете, потом тупо сидел полчаса, уставясь на мигающий в экранчике индикатор (все это он делал в куртке и ботинках), потом поплелся в ближайший гастроном кинуть деньги на свой номер, кинул сто пятьдесят рублей, все это было томительно, противно, долго, наконец он очутился на площади, здесь было шумно, он свернул в сквер, на ходу достал из кармана телефон, переложил его в левую руку, достал из кармана свернутую желтую бумажку с записанным Марининой рукой номером и, ни жив ни мертв от страха, набрал его лихорадочным движением большого пальца с давно не стриженным ногтем…
– Алло? – раздался удивленный голос. – Кто это говорит?
Лева сглотнул и нырнул наконец в холодную воду, с брызгами, визгами и слегка нелепо:
– Александр Петрович? Это я… в смысле, это Левин Лев Симонович, психолог, от Марины. Она вам говорила про меня? Извините, если не вовремя…
– А! Психолог! Как вас, простите, по батюшке?
Лева опять сглотнул, еще раз повторил про себя интонацию прокуратора, с которой он воспринял его послание – хорошая интонация, легкая и сказал уже другим голосом, тоже легким, извиняющимся, но легким:
– Да можно просто Лева. Так проще…
– Ну что ж, Лев… Чем могу служить?
– Ну… я по известному вам поводу. Хотелось бы вам изложить кое-какие соображения.
– Да это… пожалуйста. Любые соображения. Марина мне про вас много хорошего говорила. Очень высоко вас ценит как специалиста и как человека. Так что, пожалуйста. В любой день. Только вот боюсь, соображения – это, так сказать, одно, а вот конкретное судопроизводство – это совсем другое. Там все гораздо хуже у нас обстоит. Вы меня понимаете?
– Да я прекрасно вас понимаю, Александр Петрович! – завопил Лева. – Но я в этой истории, так сказать, замешан с обеих сторон, понимаете?
– Да я понимаю, понимаю… – задумчиво сказал прокуратор и, видимо, полистал календарик. – Значит, так. Офис мой в переулке, возле Цветного бульвара, записывайте адрес… Завтра в десять утра. Договорились?
– Договорились, – тупо сказал Лева и большим пальцем нажал красную кнопку на телефоне.
В десять утра, найдя «офис» Московской городской прокуратуры где-то в переулке возле Сандуновских бань, пройдя медленное и внимательное бюро пропусков, ленивого постового, длинный коридор с одинаково страшными дверями, на которых были таблички с фамилиями, как в обкоме партии: «Семенов С. В.», «Жмухайло Т. Р.», «Резидзе Г. Г.», – Лева с острой болью в желудке постучался в кабинет Асланяна А. П.
– Здравствуйте, я Левин! – сказал он с порога и снял кепку с лысой головы.
– Привет, Лева! – весело откликнулся Асланян А. П., встал из-за стола, радушно пожал руку, отметил пропуск и воткнул электрочайник в розетку.
– Садитесь, друг мой, рассказывайте! Не каждый гражданин приходит к нам добровольно с признательными показаниями!
– Простите? – не понял Лева и сел.
– Да шучу, шучу… Профессиональный юмор. Ну так что? Выкладывайте соображения. А то начальство на ковер может вызвать.
– Александр Петрович, а можно вопрос?
– Сразу вопрос? Ну валяйте…
– Дело в том, что вся эта история тянется уже несколько лет. Почему только вот сейчас, так сказать, она получила такой ход?
– А какой ход? – искренне удивился прокуратор.
– Ну… такой ход, что дело, насколько я понимаю, быстро движется в направлении суда. То есть ребенка будут делить, его будут вызывать на судебное заседание, в комиссию, будут спрашивать, допрашивать… Ну, это… как бы вам сказать, не очень хорошо для маленького мальчика. Я лично потратил, например, немало сил для того, чтобы эта ситуация никак не затронула его психическое и физическое здоровье.
– Вам чай или кофе? – прокуратор встал, налил Леве чаю, сунул в кружку пакетик, пододвинул сахарницу и стал возиться с кофе – насыпал немного порошка, ложку сахарного песка, чуть-чуть воды, стал размешивать…
«Пенку хочет сделать», – подумал Лева и отхлебнул нестерпимо горячий чай.
– Так в чем вопрос? – задумчиво сказал прокуратор. – Почему именно сейчас? Потому что мать решила подать заявление… Вот именно сейчас. Я не знаю, почему.
