Ящик водки. Том 3 - Кох Альфред Рейнгольдович (читать книги регистрация TXT) 📗

Выяснилось, что известное интервью Коха насчет отсутствия у России будущего, ее неминуемого превращения в сырьевой придаток и последующего распада совсем не случайность. Оказалось, он эту страну таки всерьез ненавидит и постоянно рассказывает о ней всякие гадости. Демонстрируя при этом главным образом собственную дремучесть в вопросах общих и исторических.

По Коху выходит, что это не Германия объявила 1 августа 1914 года войну России, а «мы сами напали» на тихого и миролюбивого кайзера Вильгельма «из-за каких-то сраных сербов». А те сами нарвались, поскольку убивец наследника австрийского престола Гаврила Принцип «свинтил, спрятался в Сербии», откуда его не хотели выдавать (всемирно известная фотография ареста террориста сразу же после убийства, видимо, коммунарская фальшивка). И вообще, эти русские свиньи вечно на всех нападают. Вот Суворов-мерзавец: «типичный генерал агрессивной империи», поскольку «громил турок, завоевывая турецкие и татарские земли», которыми Россия никогда не владела. А то, что даже на школьных картах территория между Бугом и Днепром отнесена к территории Киевской Руси — наверное, тоже подлая большевистская фальсификация.

Само собой, жить среди такого народа Коху неудобно и неприятно. Его все больше «к евреям тянет». За СПС и «Яблоко» в Израиле почти две трети проголосовало, а российские аборигены все равно обе демтусовки цинично на историческую свалку отправили. Возмущен Альфред Рейнгольдович и говорит, что, будь его воля, «список всяких гавриков, которые голосуют за Жирика и коммуняк», он бы попросту «признавал ограниченно дееспособными и лишал избирательных прав». Иначе может случиться русский бунт, которого Кох страшно боится.

Впрочем, не очень любит Рейнгольдыч и Штаты. За то, что «в холокост американцы приняли что-то типа закона о запрете въезда в страну евреев», а негров, наоборот, слишком распустили. Например, в фильме «Игры разума» изобразили негра профессором математики. А «чернож..ый» профессором, ясное дело, стать в принципе не может.

В который раз встает вопрос, чего же герр Кох забыл в России и почему он до сих пор отсюда не свалил? Может быть, потому, что на цивилизованном Западе «бизнесменов» типа него просто сажают, как сел в Израиле тамошний начальник предвыборного штаба Ельцина Гриша Лернер, а в США — бывший украинский премьер Лазаренко? Или потому, что человек, которому питерский литературовед Виктор Топоров, который и сам не дурак выпить, присвоил кличку Алик— Алкаш, просто сознательно решил утопить в своей пьяной блевотине возглавляемый им СПС? Например, по заданию тех же «питерских чекистов»? Ведь после того, как избранный в Совет Федерации от Ленобласти Кох внезапно сложил с себя полномочия, складывается впечатление, что органов он боится ничуть не меньше русского бунта.

Бывший вице-премьер российского правительства Альфред Кох и известный журналист Игорь Свинаренко написали одну книгу на двоих. То есть, если верить соавторам, не написали, а наболтали, наговорили на магнитофон в промежутках между выпивкой и закуской. Но в любом случае вышло здорово.

Хотя сделан «Ящик водки» очень просто. Сидят два приятеля, занимаются тем самым, о чем говорится в названии. Естественно, вспоминают молодость: кто где работал, кто что читал, кто с кем спал, кто как пил. Попутно на всякие исторические события отвлекаются — ну, там, похороны Брежнева, приход Андропова, взлет Горбачева. Дальше Горбачева процесс пока не зашел — перед нами только первый том, охватывающий промежуток с 1982 по 1986 годы. Нетрудно рассчитать, что если соавторы и дальше намерены продвигаться такими темпами, меньше чем в четыре тома они никак не уложатся. Не исключено, что через некоторое время дети в школе будут изучать эту «Войну и мир» как учебное пособие по отечественной истории — повседневная жизнь советского человека, нечто в духе «Анналов».

Хотя нет, к школьникам Коха и его подельника, пожалуй, не пустят. Потому что матерятся много и многоженство проповедуют. Ну и название опять же. А жаль. Потому что получилось очень смешно. Видно, что людям в кайф было друг с другом трепаться, и своя порция удовольствия от текста перепала и читателям.

Цитировать «Ящик водки» — занятие трудное и неблагодарное. Каждый эпизод соавторы обсуждают подолгу, со вкусом, смакуя детали. Это именно тот случай, когда нарезка не дает адекватного представления о целом — атмосфера теряется.

Свинаренко: Еще я вспомнил важное событие 85-го года: одна девушка мне не дала. Это случилось 10 июля.

Кох: Что, такое с тобой в первый раз случилось? Ты даже дату запомнил…

С: Да нет, не в первый, конечно. А дату совершенно случайно запомнил, так вышло. И еще, может, потому, что сделала она это с особым цинизмом. После прошли годы, и эта девушка мне звонит. К.: Ой, батюшки!

С: Звонит — хочет устроиться на работу! Приходит… К.: А ты ей говоришь: «Помнишь, ты мне не дала?» С: Нет, я сказал: «Какие ж вы, бабы, корыстные люди! Только материальной выгоды для! А когда я был молодым, подающим надежды, бедным…» Не взял я ее на работу. И еще пристыдил. К.: «И всю тебя мне тоже не надо». С: Не надо. А что, значит, еще у нас было в 85-м? К.: Да больше и ничего.

Для разнообразия все это разбавляется вставными новеллами, анекдотами, публицистическими эссе, лирическими и философскими отступлениями. Которые основному тексту — тому, где про баб и водку, — практически ни в чем не уступают. События, изменившие ход российской истории, интерпретируются в простых и доступных массовому сознанию образах.

С: Я, кстати, сейчас понял, что такое капитализм и приватизация. Вот смотри: у нас с тобой были две рыбки, маленькая и большая. Ты мне сразу сказал, что маленькая — круче. Я стал ее есть, думая еще кусок большой у тебя отъесть. Но ты большую сожрал быстрей, чем я маленькую.

К.: Нет.

С: Я уж вижу.

К.: Вот кушай еще. (Кох достал из-под газетки еще одну маленькую рыбку.) Вот кушай. Две маленьких — это почти одна большая.

С: А, то есть ты хочешь сказать, что приватизацию ты провел честно… Ну— Ну…

Не хочет. Вовсе не хочет Кох сказать, что провел приватизацию честно. Он вообще на эту тему говорить не особо хочет, и не потому, что боится или сказать нечего, а просто потому, что неохота. Неинтересно. В том-то и секрет обаяния этой книги, что ее авторам-героям ничего не надо. Политическая карьера Коха после бездарно проваленной предвыборной кампании СПС, видимо, закончена. Бизнесом, по его словам, заниматься ему тоже надоело. Свинаренко — ну, тот вообще достиг практически всего, о чем только может мечтать репортер. Вот люди и говорят то, что думают, тем языком, каким обычно беседуют в присутствии водки и воблы.

И когда Кох бросает: «Мне плевать, что про меня пишут… Мне интересно мнение обо мне очень ограниченного числа близких людей», — веришь, что это «не рисовка, не поза». Как веришь, что он упоминает о своих детских занятиях дзюдо не для того, чтобы примазаться сами знаете к кому. Тем более что и о первом лице государства Кох-которому— Ничего— Не— Надо и его собеседник позволяют себе рассуждать все в той же водочно-вобельной манере:

С: Смысл 1983 года такой: это был первый приход чекиста во власть.

К.: Да… Это был как бы Иоанн Креститель.

С: Я хотел сказать «Креститель», но смолчал. А ты не подумавши ляпнул.

К.: Почему не подумавши?

С: Ну какой из чекиста креститель?

К.: Ну не будешь же ты отрицать, что В.В.Путин — это Христос русской земли? Или ты против? В глаза, в глаза смотреть!

С: Эк вас, ссыльных, колбасит…

К.: Просто, типа, спаситель…

С: Ты, может быть, сравнивая Путина с Христом, хочешь сказать, что оба непонятно чем занимались большую часть жизни?