...Либо с мечтой о смерти - Созонова Александра Юрьевна (читать книги полностью txt) 📗
Он почти рассмешил меня.
— С оторванными конечностями плавать придется с минуту, пока не вытечет кровь. А в ледяной воде можно продержаться минут пятнадцать — вспомните упомянутый вами «Титаник».
— Все равно удовольствие небольшое, — буркнул он.
— Не валяйте дурака, Ниц! — не сдавался хозяин Гипербореи. — Пару-тройку лодок вы могли прокорябать, но мощный взрыв? Не берите нас на понт! Спускайтесь! Спускайтесь немедленно, мое терпение на исходе!!!
— Он будет заговаривать Ницу зубы, отвлекать на себя, — ухмыльнулся Джекоб. — Чтобы ребятки подкрались с тыла, набросились, связали — и ласково узнали все их интересующее.
— А сейчас я скажу вам самое главное!!! — голос Ница возрос до трубного рева (и не один рупор был тому причиной). Так мог бы вещать своим трепещущим детям из облаков разгневанный Зевс или Тор. — Перед вами — не жалкий сумасшедший старик. Перед вами великий Ницше!
— Перед нами — великий сумасшедший старик, — резюмировал Джекоб. — Бедняга! Впрочем, он меня заинтриговал: вслед за таким заявлением непременно последует нечто феерическое.
— …Вы можете скептически усмехаться, вы можете заливисто хохотать, но это так! Почему я постоянно цитирую гениальные строчки, но не говорю ничего нового? Да потому, что великий мыслитель и революционер духа уже всё сказал! Всё! Его психика оказалась слабее его мысли, его дух надломился и рухнул под грузом нечеловеческих прозрений. Ницше упал в безумие, как в омут, его светлый ум и ясное сознание погрузились в многолетнюю тьму. И именно из-за этого, по причине слабости психики он был вынужден родиться снова, а не пребывать на высочайших небесах, которые заслужил гениальностью и отвагой. Ницше родился снова — но не для того, чтобы что-то добавить к сказанному. О нет: он сказал всё, выплеснулся сполна. Добавлять или изменять что-то в его творениях — как вносить изменения в прекрасный ландшафт, над которым потрудилась сама Природа, или усовершенствовать картину звездного неба. Ницше родился вновь — и он перед вами! — чтобы исправить свой прошлый уход. Чтобы завершение его жизни было столь же блистательно, как его прозрения, его творения. Итак, внимайте и зрите, бедные серые людишки!
— Клёвый старик! Косит под сверхчеловека — уважаю, — одобрительно крякнул русский. — В этом я с ним солидарен: уходить следует ярко.
— Вы пророк, Джекоб.
— В смысле?
— Недавно предсказывали будущее обитателей Гипербореи, забыли?
— …Я обманул вас, конечно: никакой бомбы на острове нет. Где бы и из чего я стал ее мастерить? Но сюрприз все равно ждет вас, ждет всех! Это приятный сюрприз, это большой подарок для тех, кто прибыл сюда за исполнением своей заветной мечты: покинуть земную юдоль скорби и одиночества как можно скорее. Ваша мечта исполнится сегодня, мои товарищи и собратья, собеседники и друзья! Солнце еще не коснется горизонта, как все вы дружно, как один, покинете ненавистный мир и очутитесь в тех местах, о которых грезили долгие годы. Но для вас, Майер, для вас, Роу, для всех, кто святотатственно осмеливается ставить опыты на бессмертных монадах, кто пытается загасить искры, зажженные Создателем, кто прислуживает мерзким орудиям сатаны — для вас сюрприз будет пренеприятнейший. Вы ведь вовсе не рассчитываете уйти к праотцам прямо сегодня, верно? Каким ликованием наполняется моя душа, стоит мне представить, как, воя от ужаса, с зубовным скрежетом и визгом сжавшихся в панике внутренностей понесетесь вы вниз, вниз, глубоко вниз! — в миры возмездия. Ведь ваши душонки непроглядно черны и безмерно тяжелы от груза кощунственных преступлений! Ведь вы посягнули на самого Духа Святого, а это не прощается. Вы низвергнетесь с грохотом и воплями в самые нижние миры, кому какой впору, согласно грузу грехов, и станете корчиться, скулить и умолять о пощаде! Но никто — никто! — не услышит вас и не освободит. Уразумели вы это, Майер?!
— Неужели он думает, что сам воспарит вверх? — скептически спросил русский. — Отправив одномоментно на тот свет пару сотен душ? Пусть даже для половины из них это явится долгожданным подарком.
— Он невменяем. Разве вы не видите и не слышите, Джекоб? Вы же сами заметили, что, согласно Ницше, Бог давно умер, он же взывает к Святому Духу. Полное помрачение.
— Настоящий философ и должен менять взгляды, как змея кожу, — пожал плечами мой собеседник.
— Самый нижний мир уготован вам, Ниц! Суффетх, планетарное кладбище, где разлагаются души последних негодяев! — Как видно, Майер и Джекоб мыслили синхронно. — Если вы не блефуете, если действительно над обитателями Гипербореи нависла смертельная угроза, горе вам! Одумайтесь, Ниц! Спускайтесь, пока не поздно, пока еще я милостив и терпелив. Подумайте о будущих муках своей несчастной души!
— Я обо всем подумал! Хорошо подумал! Великий Ницше никого и ничего не боится! Что ему ваши смешные угрозы, Майер? Суффетх — не для гениев, не для героев, не для титанов духа. Как жаль, что я не способен на убийство! Иначе благодетель и гуманист Майер уже сейчас летел бы, повизгивая, в огненную щель, в Ытреч или Агр. Что делать, великий мыслитель был бесконечно добр и жалостлив. Рассудок его обрушился во мрак после того, как на его глазах кучер яростно хлестал свою лошадь. Ницше добр, но это не слабость, нет! Это сила. Итак, прощайте! Я ухожу. Ухожу так, как не получилось уйти в прошлый раз. Я исправляю свою ошибку, я покидаю этот мир ослепительно!
Ниц отбросил рупор в траву и запел. Мелодия была грозной и воинственной. Какой-то древний гимн? Недаром он намекал, что в его крови есть варяжская струя. Язык незнакомый: похож на немецкий, но более жесткий, с раскатистым «р» и твердо-каменным «д».
Не переставая надрывать голосовые связки, новый Герострат снял с плеч рюкзак, развязал его и вынул пластмассовую канистру.
— Еще один фейерверк, — пробормотал Джекоб. Он пожирал глазами безумца напряженно и мрачно, не мигая. — Мало ему уже зажженных факелов.
Замолчав, Ниц принялся обливать себя жидкостью из канистры, начиная с плеч и спины и заканчивая макушкой. Серебряные крылья волос облепили голову, приняв желтый оттенок. Старик морщился, но движения были собранными и четкими.
— Не валяйте дурака, Ниц!!! — отчаянно закричал Майер.
От этих слов на губах Герострата заиграла торжествующая улыбка. Ниц отбросил пустую канистру, повернулся к профессору и воздел правую руку. Жест был не столько приветственный, сколько повелительно-угрожающий.
— Браво, Ниц! Браво, старик! — закричала из своего окна Мара.
Она на миг оторвалась от камеры, чтобы выплеснуть вопль души, и тут же вновь прильнула к ней.
Мара находилась дальше всех от безумца, но кричала так звонко, что он расслышал даже без рупора. Старик широко улыбнулся ей, а затем показал средний палец.
— Ду-ра-лей!!! — по слогам проскандировал Джекоб. От мощи его рева у меня заложило уши. — Воз-вра-щай-ся!.. Глу-пец!!!
Но его величественный старик не удостоил ни жестом, ни взглядом.
— Старый безмозглый дурак, — пробормотал русский. — Жалкий маразматик. Выживший из ума любитель дешевых эффектов. Имбецил с горсткой мозгов размером с плевок ребенка…
— Заткнитесь, — невежливо прервал я его.
Джекоб послушно умолк. Но издавал рычание, словно рассерженный или раненый кот.
Молчал и Ниц, нашаривая что-то в кармане смокинга. То была зажигалка, поскольку спустя секунду он превратился в пылающий факел.
Джекоб ринулся к нему, срывая на бегу куртку.
— Что вы стоите, идиоты?! — закричал он оставшимся, оглядываясь. — Сбивайте с него огонь!!!
— Стойте! — в оклике Майера зазвучал металл. — Не приближайтесь к нему!!!
Джекоб перешел с бега на шаг, потом остановился.
Я осознал, что тоже рванулся вперед, лишь затормозив рядом с ним.
Майер приблизился сзади и взял каждого из нас за локоть. Крепко, жестко.
— Вы правы, — бросил Джекоб профессору, не отрывая взора от живого огня. — Я идиот. Но оставьте же мою руку!
— Сейчас он помучается с минуту, вы же хотите растянуть адскую боль на дни, — сухо и наставительно заметил Роу, подошедший следом за шефом.
