В долине Маленьких Зайчиков - Рытхэу Юрий Сергеевич (бесплатные онлайн книги читаем полные .TXT) 📗
16
Трактор шел по тундре. Тяжело надрывался мотор, втаскивая домик на склон горы. Люди выходили, чтобы откопать полозья саней, глубоко врывшиеся в снег. Иногда попадались участки, где снега не было вовсе и обнаженный камень, отполированный ветрами и снегом, черно поблескивал на набирающем силу весеннем солнце.
Стадо шло за трактором, широкий след тянулся за оленями. Важенки задевали отяжелевшими животами снежные заструги, важно семенили быки, брели нетеля…
Однажды бригаду нагнал вертолет. Он опустился на снег рядом с домиком. Вышел Ринтытегин и еще какой-то человек.
Ринтытегин, поздоровавшись с пастухами, сказал:
– Еле вас догнали. Привез вам лектора.
Праву только теперь узнал своего давнего знакомого Семенова.
– Не хотел везти его к вам, – говорил Рынтыгегин. – Доказывал, что в этой бригаде кочует сам заведующий красной ярангой.
– Мы знакомы, – сказал Семенов. – Вместе учились. Очень рад встретиться. Читал о нем в газете, о его работе. Дай, думаю, взгляну: не зазнался ли?
– Раз приехал, будем рады послушать твои лекции, – гостеприимно сказал Праву. – Вот знакомься с нашей бригадой.
Праву назвал всех. Семенов с каждым поздоровался за руку, повторяя при этом:
– Лектор Семенов.
Ринтытегин поинтересовался делами бригады, помог выгрузить почту, продукты и заторопился:
– Оставляю вам лектора до послезавтра. Полечу к Нутэвэнтину, оттуда к Кымыргину. Потом вместе с Елизаветой Андреевной вернемся к вам.
Завертелись лопасти вертолета, и в снежном вихре тяжелая машина неожиданно легко оторвалась от земли. Некоторое время повисела над землей, как бы раздумывая, куда взять направление, и двинулась как-то бочком, набирая высоту.
Праву и пастухи вернулись в домик.
Прибытие почты – большое событие для любого человека. Особенно оно радостно для того, кто получает письма и газеты не каждый день, а в лучшем случае раз в неделю, а то и в месяц.
Праву нетерпеливо рылся в ворохе газет и журналов, с замиранием сердца отыскивая конверт со знакомым почерком.
Писем было несколько. Взяв их, Праву отошел в сторону.
Теперь очередь разбирать почту была за Коравье. Он вытащил газеты на чукотском языке! Инэнли отобрал журналы с красочными картинками, а тракторист Кэлетэгин принялся раскладывать газеты по числам.
Праву прочитал письма. Он искал в них слов любви, но Наташа писала о чем угодно, только не об этом. Перескакивала с одной новости на другую и даже подробно описала внутреннее устройство дома, подготовленного для новоселов из стойбища Локэ. «Пришлось вести холодную потопролитную войну с Геллерштейном, – писала она. – Победа, разумеется, будет за мной. Каждый раз, когда он отказывается удовлетворить мои требования, я показываю на его дом, где он ухитрился поставить даже холодильник. А мебель?! Китайская, обитая красным бархатом…» Сообщала она и о том, что каждую субботу на лыжах в Торвагыргын приходит Валентин Александрович и многие с удивлением узнали, что они с Елизаветой Андреевной давным-давно женаты.
Наташа сообщала, что посылает книги. Праву кинулся к почте и нашел толстую бандероль, перевязанную оленьими жилами. В ней оказалось несколько сборников стихов и даже сборник японской поэзии, «Капитанская дочка» Пушкина и третий подписной том «Истории России» Соловьева.
Семенов тем временем, порывшись в газетах, достал «Магаданскую правду».
– Смотри, Николай.
В правом верхнем углу газетной полосы был крупно набран заголовок: «Красная яранга в пути».
Корреспондент красочно описывал зимний тундровый пейзаж, оленьи стада. Описание природы занимало больше половины статьи, а о самой красной яранге говорилось мимоходом.
– Ну как? – спросил Семенов.
– Хороший пейзажист, – отозвался Праву.
– Строго критикуешь. Автор статьи заведует сельскохозяйственным отделом газеты и всегда сопровождает в поездках Савелия Михайловича.
– Не знал, что он такой крупный специалист…
Семенов не уловил иронии в словах Праву и деловито сказал:
– У меня подготовлено несколько лекций. Может, ты подскажешь, что интереснее твоим пастухам?
Праву остановил выбор на лекции, рисующей Чукотку в конце семилетки.
Вечером бригада собралась послушать лектора. Рассказ о будущем Чукотки словно поднял их на самую высокую вершину чукотских гор, откуда во всю широту открывался завтрашний день. После лекции еще долго сидели и разговаривали.
Перед сном, когда пастухи ушли собирать стадо, Семенов осторожно осведомился у Праву:
– Лекция действительно была интересной?
– Очень, – заверил его Праву. – Ты же сам видел!
– Может быть, у тебя есть замечания?
– Одно есть.
– Какое? – насторожился Семенов.
– О том, что Чукотка перегнала Соединенные Штаты Америки по потреблению мяса на душу населения.
– Так это совершенно точно, – запальчиво сказал Семенов. – Эти цифры мне дали в отделе пропаганды.
– А ты знаешь, что Чукотка испокон веков находилась на первом месте в мире по потреблению мяса, потому что, кроме мяса, есть-то больше нечего было! Сделали открытие! Так можно договориться и до такой чуши, что благосостояние чукчей достигло предела, потому что на Чукотке все поголовно ходят в мехах!
– Да, как-то я не подумал об этом, – задумчиво произнес Семенов.
– А что сказали бы люди, давшие тебе эти цифры, если бы узнали, что, например, в стойбище Локэ потребление мяса резко упало за последние месяцы? Пожалуй, дадут сигнал бедствия! Голод! А дело простое – появился магазин, а в нем крупы, консервы, сливочное масло, молока, фрукты, черт возьми!.. Я помню, в интернате нам дали написать сочинение, как раньше жили. Один мальчик написал: «Мы постоянно голодали. Ели только мясо и больше ничего…» А если уж речь зашла о лекции, – продолжал Праву, – то я скажу еще: много у тебя всяких стримеров, цифр, а вот об изменениях, которые произойдут с людьми за семилетие, ты ничего не сказал. А ведь все это делается для людей, во имя человека. Главное – человек!
– Тут уже нужна художественная литература, – улыбнулся Семенов.
– Почему? – возразил Праву. – Не надо иметь большое воображение, чтобы представить себе, как, например, будет жить в 1965 году пастух Коравье, который без малого год назад жил почти в первобытном обществе.
– Кем же, по-твоему, будет Коравье в конце семилетки?
– Во-первых, он будет трактористом, – ответил Праву.
– Так, – загнул палец Семенов, – а дальше?
– И коммунистом. Человеком в полном смысле слова! Современным человеком!
Солнце с каждым днем набирало высоту. Снег тяжелел и по ночам покрывался твердым настом. Близилась весна – страдная пора оленеводов.
Дни стали длинные и солнечные, и пастухи почти все время проводили в стаде, редко возвращаясь в тракторный домик.
Один Коравье почти не отходил от трактора, мучая бесконечными расспросами Кэлетэгина.
По вечерам, когда бригада собиралась вместе, Праву читал вслух «Капитанскую дочку».
Он переводил прямо с листа и в первые дни никак не мог приноровиться. Пока мысленно подыскивал нужное слово, слушатели недовольно крякали, выражая нетерпение.
Едва только Праву прочитал первые строки, как на него посыпалось столько вопросов, что он едва успевал отвечать. Разъяснение непонятных слов занимало больше времени, чем само чтение. Пастухи очень удивились, узнав, что герой повести еще в утробе матери был записан сержантом в Семеновский полк.
– Выходит, и я своего Мирона в те времена мог записать бригадиром! – сказал Коравье.
– В те времена, о которых писал Пушкин, колхозных бригадиров не было, – пояснил Кэлетэгин.
Коравье вопросительно посмотрел на Праву.
– Это верно, – подтвердил Праву.
Вызвало много споров упоминание о парикмахере. Инэнли никак не мог взять в толк, как это человек занимается стрижкой и бритьем других людей. Коравье, уверенный в том, что в советское время парикмахеров не может быть, сказал:
