Пространство Готлиба - Липскеров Дмитрий Михайлович (серия книг .TXT) 📗
И тогда во мне все восстало. Кровь прилила к лицу, а сердце захлебнулось ненавистью!
– Я вас убью! – зашипел я. – Раздавлю!..
– Э-э-э! – испугался Hiprotomus. – За что, позвольте спросить?
– За то, что по вашей воле я столько лет лежу недвижимым с изуродованным позвоночником!
Схватив со стола коробок со спичками, я зажег одну из них и поднес к руке, оккупированной Hiprotomus'oм.
– Всего вам доброго! – пожелал я на прощание.
– Подождите! – истошно завизжал жук. – Немедленно подождите!!! Ведь вы же сейчас стоите на ногах! Посмотрите на себя! Ваши ноги несут ваше тело, а вы меня жечь спичкой! Немедленно погасите ее! Задуйте!!!
После его слов я упал на пол, как будто мне по ногам ударили палкой.
– Не волнуйтесь, не волнуйтесь! – морально поддержал жук, отдышавшись от смертельного испуга. – Это от неожиданности! Вы сейчас все осознаете, подниметесь на свои ножки и зашагаете ими по просторам необъятной родины! А колясочку отошлите обратно конструктору Ситосиши. Не нужны нам милости побежденных! Так ему и отпишите в сопроводительном письме! И пусть поклонится могиле своей бабушки Киоке!..
Я лежал на полу, всей щекой ощущая прелесть прохладных досок, и был совершенно спокоен. Я пытался восстановить мозговые импульсы, командующие мускулатурой ног, и совершенно не слушал болтовню жука.
Мои ноги шевелятся! – осознавал я. – Я чувствую, как чешется пятка. Я чувствую тепло в пальцах! Я даже чувствую, как пробиваются на ляжках волоски!!!
А потом я повернул голову и увидел ее. Она лежала на кровати, свесившись кистью с матраца. Она была абсолютно бела, а ноготки ее сильных пальцев посинели васильками.
И я поднялся. Сначала на четвереньки, затем, трясясь коленями, стал возносить свое тело на отвычную высоту и рыскал по сторонам руками, ища случайную опору чьего-нибудь плеча, но не находил ее, сейчас необязательную, а потому балансировал на своих двоих и улыбался в окно счастливо.
А потом, подбадриваемый Hiprotomus'oм, я спустился ступень за ступенью по лестнице и оказался на Арбате, который вдохнул всей грудью со всеми его пешеходами и выдохнул затем обратно. А улица украсилась весенним солнечным днем!..
– Я иду! – сказал я громко и счастливо. – Я иду сам!!!
– Ну и иди, – сказал кто-то в ответ…
Я ходил своими ногами целый день, наслаждаясь их жуткой усталостью и сбитыми в кровь пятками, и только здравая мысль удерживала меня от бега на длинную дистанцию в полном обмундировании и с рюкзаком в два пуда…
Я похоронил Лучшую Подругу ранним утром, уложив ее в огромную музыкальную шкатулку, купленную специально для прощального ритуала, и, отпустив пружину, под звуки Испанской рапсодии, опустил гроб в огненное жерло котельной нашего дома.
Я беззвучно шептал ей слова благодарности, облагороженный чужой жертвенностью, и плакал, роняя слезы на свои окрепшие ноги…
Идя по булыжной мостовой еще не проснувшегося Арбата, одинокий в своем раннем пробуждении, я лениво думал о будущем. Не о том, что мне надо будет делать, кого любить и кого жалеть. Я думал о будущем целиком, как о чувстве голода, которое нужно удовлетворить и насытить. Мне нужно насытить свое будущее!
– Ах, ноги мои, ноги!!!
В этот ранний час солнце так припекало, что я снял куртку и закатал до локтей рукава рубашки. Уже появились первые продавцы бубликов и питы, и я подошел к одной из тележек, вдруг почувствовав, что смертельно хочу есть.
– Питу с курицей, пожалуйста! – попросил я. – И кетчупа побольше!
Помидорный соус брызгал во все стороны, я измазал им свое лицо до ушей, а продавщица, пухленькая девушка, смеялась от души, протягивая мне пачку салфеток.
И вдруг из переулка, в котором находится "Комитет по абстрактным категориям", вылетела на еще не проснувшуюся улицу пролетка, запряженная парой лошадей.
– Посторонись! – кричал бородатый возница. – Эге-ге-е-ей!
Он промчал своих лошадей и скрылся в другую улицу. А по мостовой шел мой мальчишка, сдерживая вырывающийся из рук красный воздушный шар. Он был жив, мой мальчишка, а значит, был жив и я.
– Вы видели мальчика с шариком? – спросил я продавщицу.
– Нет, – ответила она с улыбкой, оглядывая пустую улицу.
– А лошадей, здесь сейчас проскакавших?
– Нет, – ответила она, кокетливо склонив головку, уверенная, что я шучу, таким образом завязывая с ней знакомство.
– Прощайте! – кивнул я и пошел прочь, оставив ее за прилавком одну, враз погрустневшую.
Я направлялся домой, чтобы взяться за гусиное перо и описать монблановскими чернилами все радости, происшедшие со мною за последние дни.
Сидя за письменным столом, я вдруг понял, осознал в одно мгновение, что в прошлой жизни был собакой. Питбулем с крысиной мордой.
– Злобной, кровожадной собакой! – подтвердил жук. – Это меня вы кусали за сапог, роняя желтую слюну! Вы были бешеной собакой! Я вас застрелил призовой стрелой! Собаке-собачья смерть!
Я открыл пузырек с перекисью и обильно полил ею шишку.
– Ах… – вздохнул Hiprotomus с наслаждением.
В среду я отправился в спортивный зал, где когда-то познакомился с Зоей. Слегка волнуясь, я пробовал на ощупь железо, от которого отвык за много лет,. и глядел по сторонам, желая неожиданно встретить ее.
– Зоя не появлялась уже лет шесть! – сказал мне менеджер. – Она продала этот зал и исчезла. Новый хозяин пытался ее разыскать, так как возникли некоторые вопросы по партнерству, но даже следов ее не нашел. Исчезла с концами.
– Она вышла замуж, – объяснил я. – За финна. Его фамилия – Ракьевяре.
– Да? – удивился менеджер. – Я этого не знал… Впрочем, приходите тренироваться, когда захотите. Бесплатно…
Бычков появился в воскресенье через неделю.
– Я нашел ее! – объявил он, но без особой радости в голосе.
– Познакомишь?
– Я нашел адрес, по которому ее скрывают!
– Тебе нужна моя помощь?
– Спасибо, – сказал мой товарищ и оглядел кресло конструктора Ситосиши, в котором я сидел. – Ты мой самый близкий друг!..
И тогда я поднялся во весь рост, оттолкнув ногой ненужную коляску.
– Тебе нужна моя помощь? – еще раз спросил я.
Бычков умел владеть собой. Он лишь покраснел от неожиданности, затем кашлянул в кулак и сделал шаг навстречу.
– Каким образом?
– Молитвами любимой женщины.
– Господи, как я рад!
Мой товарищ подошел ко мне и обнял крепко-крепко, так что я понял, что он по-настоящему мой товарищ.
– Конечно, мне нужна твоя помощь, мой дорогой! – прошептал в ухо Бычков. – Вот удача!.. Мы едем через пять дней!
– Куда?
– В Санкт-Петербургскую область. Поселок Шавыринский. Там ее прячет этот Эдерато!
– В Шавыринский?! – изумился я, отстраняясь от товарища.
– Да, а что?.. Ты знаешь, где это?
– Да. Там живет Анна Веллер.
– Кто это?
– Я тебе рассказывал. Я познакомился с ней в санатории. Помнишь?..
– Ах да! Ну тем лучше, там встретишься со своей Анной и будет где перекантоваться!..
Ах, моя милая Анна!
Через пять дней я увижу вас! Хотя нет, через шесть, так как мы с Бычковым выезжаем поездом!.. Вот и случилась оказия, при которой мы наконец соединимся, и вы познакомитесь с моим товарищем… Я жутко счастлив, что смогу дотронуться до вашего живота, в котором живет наша голубоглазая девочка, и гладить его досыта, убаюкивая дочь до сроку…
До встречи, моя дорогая, единственная, любимая!..
Ваш Евгений Молокан
ПИСЬМО ДЕВЯТНАДЦАТОЕ
Отправлено 30-го марта
по адресу: Москва, Старый Арбат, 4.
Евгению Молокану.
Здравствуйте, Женя!
Человек из благотворительного общества наконец появился и принес мне бесплатную путевку в санаторий.
Это не тот санаторий, в котором мы с вами познакомились, а совершенно другой, в другом конце страны.
Я счастлива за вас, что так все произошло! Я счастлива за ваше чудесное выздоровление!.. Но, к сожалению, встретиться с вами и вашим другом мне не удастся, так как путевка начинается за день до вашего прибытия, а добираться до санатория не менее двух суток.