Да. Нет. Не знаю - Булатова Татьяна (серия книг .TXT) 📗
– Тогда зачем ты рожала? – с вызовом поинтересовалась Валечка.
– Залетала, – по-житейски ответила мать и тут же добавила: – И Мишка хотел. И папа…
– А ты? – Валентина впилась в мать глазами.
– Не очень, – не моргнув глазом, солгала Аурика, поставив себя под удар, но не пожалела об этом, потому что увидела, как посветлело лицо дочери. – Человечество только недавно стало трактовать детство как благо, тогда как обычно… – жестко проговорила Аурика Георгиевна.
– Что «обычно»? – встрепенулась Валечка.
– Обычно дети всегда мешают взрослым, внося в их жизнь массу неудобств, поэтому взрослые врут и, чтобы справиться с раздражением, уговаривают себя, что служат великому делу. Одним словом, Валька: успокойся и живи припеваючи! В другом прибудет.
И правда, прибыло.
Наняв знающего риелтора, Аурика Георгиевна наконец-то завершила процесс приобретения недвижимости, подбадривая себя мыслью о создании территориальной империи имени Георгия Константиновича Одобеску. В результате к концу 1995 года каждая из ее дочерей оказалась владелицей отдельной квартиры в Москве, а также дачи в Подмосковье. И дачи в дореволюционном, так сказать, значении: никаких шести соток, никаких сараюшек, никаких грядок с торчащими из земли бумажными пакетиками для напоминания о том, что и где посажено. Аурика настояла, чтобы участки располагались в разных местах. По ее мнению, территориальная отдаленность должна была спровоцировать остроту радости от встречи и новизну ощущений.
Аурика Георгиевна как в воду глядела. Волею судьбы оказавшиеся под крышей одной организации Наталья Михайловна, Ирина Михайловна и Валентина Михайловна с радостью в конце рабочей недели разбегались в разные стороны, как подросшие щенки из тесной коробки. Так они отдыхали друг от друга, от общего круга забот и профессиональных интересов.
Аурика дочерей в гости не зазывала, только по праздникам – и то, если те демонстрировали встречное желание. И на жалобы Полины: «Живем, как в лесу», – философски отвечала: «Вон – телевизор, включи и смотри». – «Не хочу я «смотри», – ворчала Полина, – мне поговорить бы, узнать: чё, как. А вы мне, Аурика Георгиевна, про пса про этого!» – «Про какого пса?» – не сразу могла понять прихотливый ход мысли домработницы Аурика. «Про того, вон», – сердилась Полина и тыкала пальцем в экран: шла реклама аспирина Упса. «Какая ты неграмотная, Поля!» – шумела на нее Аурика Одобеску и низко склонялась над журнальным столиком, засыпанным мелкими пазлами, собирать которые Аурика Георгиевна могла круглосуточно, и если бы не рябило в глазах, ни на минуту бы не отрывалась. «Уткнется в картонки свои и сидит!» – жаловалась Полина своим воспитанницам. «Так ты тоже собирай!» – уговаривали ее они. «Больно надо! Глаза портить!» – отмахивалась та, но кое-какое любопытство к увлечению хозяйки все-таки проявляла.
Полина с бесстрастным выражением лица молча вставала рядом с перебирающей пазлы Аурикой Георгиевной и внимательно наблюдала за процессом, не вмешиваясь в его ход. Но потом не выдерживала и тыкала кривым пальцем в нужный пазл: «Он, что ли?» Когда оказывалось, что именно он, Полина довольно хмыкала и удалялась до следующего раза.
Полинина зоркость стала предметом зависти Аурики. Хозяйка отказывалась от ее помощи и гнала прочь от стола, но Полина по-прежнему вырастала немым столбиком за Аурикиной спиной, что, в конечном итоге, приводило к ссоре между ними.
– На, – не выдержала Аурика Георгиевна и подарила домработнице большую коробку, на которой была нарисована уютная английская деревушка. – Собирай.
– Не буду, – Полина обидчиво поджала губы: собирать картину отдельно от хозяйки ей было неинтересно. Ценность данного процесса ощущалась только при условии, что Аурика Георгиевна испытывала затруднения, а она, Полина, легко находила решение и чувствовала свое превосходство.
– Не хочешь – не надо, – встречно обиделась на домработницу Аурика, и все вернулось на свои места.
– Знамо, не надо, – соглашалась Полина и ворчала: – Лучше б Альке дачу купили: у всех есть, а у нее нет. Разве ж это правильно?
– Правильно! – гневалась Аурика. – Умру – моя ей достанется.
– И-и-и-и, это когда еще будет-то?!
– Скоро, – обещала Аурика Георгиевна.
– Знаем мы, как скоро! Георгий Константинович, вон, до восьмидесяти аж пяти дожил, а вы – и того дольше проживете.
– Это почему это? – не справлялась с любопытством Аурика, что Полине и было нужно.
– Так при таком-то уходе!
Под словом «уход» Полина Ивановна понимала исключительно свое бессменное присутствие рядом с хозяйкой.
Отсутствие дачи у Альбины Михайловны Спицыной волновало всех, кроме самой Алечки. Это казалось вопиющей несправедливостью, поэтому не давало покоя ни ее сестрам, ни поборнице справедливости Полине.
– Алька, – не выдержав натиска домработницы, призвала к себе дочь Аурика. – Тебе, правда, так нужна эта дача?
– Мне? Нет.
– Я тоже говорю: зачем тебе дача?! У тебя есть все: «болтун» Спицын и Лерка. Должна же я как-то компенсировать личные неудачи твоих сестер? Да и потом: меня не будет…
– Мам, – улыбнулась Аля. – Живи долго. Если я захочу отдохнуть, то поживу у кого-нибудь из вас. Ты же знаешь: ни я, ни мой Спицын никакой особой тяги к земле не испытываем. Да и некогда мне. Лерка в этом году школу заканчивает. Валька на повышение пошел. Когда-а-а? Меня тоже, кстати, в частную клинику зовут. Вот, думаю…
– Не верю я в ваши частные клиники. Зарежут человека – и концов никаких. По телевизору показывали, как одному бандиту в частной клинике внешность меняли. Хотел быть похожим на Де Ниро.
– На кого?
– На Де Ниро. Актер такой. Ты что? «Однажды в Америке» не смотрела?
– Нет, – пожала плечами Алечка, плохо понимая, о чем идет речь. – А ты где смотрела? По телевизору?
– Алька, по телевизору, кроме этого вашего «По прозвищу Зверь», ничего не показывают. Все нормальные люди смотрят нормальные фильмы по видику.
Алечка сразу поняла, что ее саму к «нормальным» людям не причисляют, и задала еще один глупый вопрос:
– А видик-то у тебя откуда?
– По случаю, – таинственно произнесла Аурика Георгиевна, хотя могла бы просто признаться, что Наталья Михайловна купила его для матери в магазине бытовой техники, присовокупив к нему целую коробку видеокассет.
– Понятно. И что бандит?
– Какой бандит? – Аурика уже забыла, с чего начала.
– Ну, этот бандит, на актера похожий, которому внешность меняли.
– А-а-а-а, этот? Да ничего, умер в вашей частной клинике. Началось заражение, ну а дальше… В общем, знаешь, Алька, если тебе уж так нужна эта дача, я тебе дам деньги. Купи.
– Если тебе некуда девать деньги, – в очередной раз отказалась Альбина, – отдай их в детский дом. Или на восстановление храма Христа Спасителя.
– Нет, – тут же отказалась Аурика. – Я своих детей в детдом не сдавала и храм не разрушала. Не дам.
– Твое дело, – не стала спорить Алечка. – Как ты себя, кстати, чувствуешь?
– Я? Нормально.
– А Полина?
– И Полина нормально. А почему ты спрашиваешь? Я что, плохо выгляжу? – напугалась Аурика Георгиевна.
– Ты хорошо выглядишь, – успокоила мать Альбина. – Жизнь в загородном доме явно идет тебе на пользу.
– Я за собой слежу, – гордо изрекла Аурика и взбила прическу.
Алечке даже на какой-то миг показалось, что сама она выглядит в сто крат хуже, чем ее шестидесятичетырехлетняя мать. Волосы Аурики Георгиевны были тщательно прокрашены, брови там, где надо, выщипаны, кожа – словно изнутри светилась, ни одного пигментного пятнышка. Аурика, приметив пристрастный взгляд дочери, тут же встрепенулась:
– Шея, конечно, выдает. И руки, но я стараюсь.
– Еще бы не «стараюсь», – бесцеремонно вмешалась в разговор подошедшая Полина. – Нормальные люди сметану едят, а Аурика Георгиевна ее на лицо мажет. А сметана-то деревенская, чисто масло. Это с ума сойти!
– Может быть, тебе крем привезти? – предложила Алечка, погрустневшая при мысли о том, что она сама, в отличие от собственной матери, абсолютно своей внешностью не занимается.
