Невеста - Уикхем Маделин (читать книги полностью txt) 📗
Вода в бассейне мерцала огнями подсветки, негромко звучала музыка, однако никто не плавал. В дальнем углу из двери сауны шел легкий пар. Не останавливаясь, Гарри направился туда и распахнул дверь. Саймон поднял глаза, и на его раскрасневшемся лице отразилось смущение.
– Отец? – удивился он, вглядываясь в густые клубы пара.– Что ты здесь…
– Мне надо поговорить с тобой,– сообщил Гарри, усаживаясь напротив сына на гладкое пластиковое сиденье.– Я должен извиниться.
– Извиниться? – недоверчиво переспросил Саймон.
– Я был не прав, когда накричал на тебя с утра. Прости.
– А-а.– Саймон отвернулся.– Да ладно. Не имеет значения.
– Нет, имеет. Ты пережил сильный стресс. Мне следовало это учитывать. Я ведь твой отец.
– Знаю,– ответил Саймон, не поворачивая головы.
– Ты бы хотел другого отца?
Гарри пристально посмотрел на сына. Тот промолчал.
– Я тебя не виню,– вздохнул Гарри.– Из меня получился тот еще папаша.
Саймон неловко поерзал.
– Ты…
Ты не обязан говорить что-то из вежливости,– перебил его Гарри.– Я знаю, что не состоялся как отец, шестнадцать лет от меня не было ни слуху ни духу, а потом вдруг – оп! – я начинаю маячить у тебя перед глазами каждый день. Неудивительно, что нам с тобой пришлось тяжело. Супруги уже давно развелись бы… Извини,– прибавил он, помолчав.– Больная тема.
– Ничего.– Саймон невольно улыбнулся и только теперь обратил внимание на внешний вид Пиннакла-старшего.– Пап, ты в курсе, что в парилке положено снимать одежду?
– Это если пришел попариться. А я пришел поговорить.– Гарри сдвинул брови.– Ну вот, свою часть я высказал, теперь твоя очередь. Скажи мне, что я замечательный отец, и моя душа успокоится.
Повисла долгая пауза.
– Если бы только…– наконец решился заговорить Саймон, но оборвал фразу.
– Что?
– Если бы только я постоянно не чувствовал себя неудачником,– торопливо произнес он.– Что бы я ни делал, все идет наперекосяк. А ты… В мои годы ты уже сколотил миллион!
– Неправда.
– В твоей биографии сказано…
– Чушь. В твоем возрасте, Саймон, я задолжал миллион. К счастью, я нашел способ вернуть долг.
– А я нет,– с горечью констатировал Саймон.– Я разорился.
– Допустим, разорился. По крайней мере, тебе не пришлось снимать с себя последнюю рубашку, чтобы расплатиться с кредиторами, и ты не приходил ко мне весь в соплях, умоляя помочь тебе выпутаться. Ты сохранил независимость. И я тобой горжусь. Я горд за тебя даже потому, что ты вернул мне ключи от квартиры. Да, я тогда жутко разозлился, но одновременно испытал и гордость.
Долгое молчание, воцарившееся в парной, нарушалось лишь дыханием обоих мужчин в горячем воздухе да изредка шипением пара, когда капли теплой воды дождем падали на пол.
– Я буду еще больше гордиться тобой,– нарушил паузу Гарри,– если вместо того, чтобы уйти, ты попробуешь наладить отношения с Милли. Это шаг, которого я в свое время не сделал, хотя должен был.
Отец и сын снова замолчали. Гарри откинулся назад, вытянул ноги и состроил гримасу неудовольствия.
– Признаться, ощущения не самые приятные,– сообщил он.– Трусы прилипли к заднице.
– Я предупреждал,– усмехнулся Саймон.
– Точно.– Гарри взглянул на сына сквозь клубы пара.– Ну, ты намерен дать Милли шанс?
Саймон с шумом выдохнул.
– Конечно. Если она мне это позволит.– Он покачал головой.– Не знаю, о чем я думал вчера вечером… Я был несправедлив к ней. Повел себя как идиот. Я просто…– Он не договорил.– Я пытался ей позвонить сегодня днем.
– И?
– Наверное, она уехала с Эсме.
– С кем?
– Со своей крестной, Эсме Ормерод. Гарри удивленно изогнул брови.
– Эсме Ормерод – крестная мать Милли?
– Да, а что? Гарри скривился.
– Странная женщина.
– Не знал, что ты с ней знаком.
– Пару раз приглашал пообедать,– сказал Гарри.– Крупно ошибся.
– Почему?
– Неважно. Это было давно.– Гарри закрыл глаза.– Значит, она крестная Милли… Не ожидал.
– Она вроде бы приходится Хэвиллам родственницей.
– А мне казалось, у них такая приличная семья,– насмешливо произнес Гарри, затем нахмурился.– Нет, я серьезно. У них хорошая семья. Милли – замечательная девушка, да и Джеймс очень неплохой парень. Я хотел бы познакомиться с ним поближе. Оливия…– Он открыл глаза.– Ну что тут сказать? Милая женщина.
– Каждый имеет право на личное мнение,– усмехнулся Саймон.
– Только вот я бы не хотел встретиться с ней поздней ночью.
– И вообще, как стемнеет.
На голову Гарри капнула вода. Он сморщился.
– Единственная, о ком я не могу сказать ничего определенного,– задумчиво промолвил Саймон,– это Изабел. Для меня она загадка. Никогда не знаешь, о чем она сейчас думает.
– Согласен,– помедлив, произнес Гарри.
– Изабел совершенно не похожа на Милли. Но мне она нравится.
– И мне,– тихо сказал Гарри.– Очень нравится.– Несколько секунд он молча разглядывал пол, потом резко встал.– Ну все, хватит с меня этого ада. Пойду приму душ.
– Попробуй для разнообразия снять одежду.
– Непременно. Дельный совет.
С этими словами Гарри Пиннакл вышел из парной, на прощание кивнув сыну.
К тому времени, когда Руперт тяжело поднялся на негнущихся ногах, спрятал письмо Аллана и покинул галерею, уже начало вечереть. Он постоял на Трафальгарской площади, глядя на такси, туристов и голубей, затем развернулся и побрел в направлении метро. Каждый шаг давался ему с трудом; он словно лишился некой важной части самого себя, которая поддерживала его в равновесии.
Руперт окончательно понял: незыблемая опора – единственное, во что он верил в этой жизни,– ушла навсегда. Основа, относительно которой все пережитое являлось лишь контрапунктом, исчезла. Теперь ему казалось, что все его поступки за последние десять лет были частью внутренней борьбы с Алланом. И вот битва закончилась, и победителей в ней нет.
В поезде до Фулема Руперт безучастно сидел, устремив взор на свое отражение в темном стекле, размышляя с почти отстраненным любопытством, что предпримет в дальнейшем. Он чувствовал себя утомленным, разбитым и обессиленным, как будто шторм вынес его к чужому берегу, не оставив пути назад. С одной стороны, у него есть жена. Дом, прежняя жизнь и компромиссы, на которые он пошел ради того, чтобы сломать свою натуру. Счастьем это не назовешь, однако и мукой тоже. С другой стороны, существует такое понятие, как честность. Горькая, неприятная правда. И все то, что она за собой повлечет.
