Обещание - Пиколт Джоди Линн (электронные книги без регистрации txt) 📗
— Ты потерял сознание, — сказала ему сестра Карлайл. — Просто полежи с поднятыми вверх ногами… да, вот так… и через несколько минут все будет в порядке.
Он приподнял ноги, но, лежа на колючей подушке, повернул голову так, чтобы видеть, как сестра Карлайл без лишней суеты передвигается по крохотному пространству, называемому лазаретом. Она вернулась со стаканом воды — а в ней, хвала Господу, был драгоценный лед.
— Выпей небольшими глотками, — велела она.
Крис послушно начал пить, но как только она отвернулась, поймал губами кубик льда.
— Ты раньше терял сознание? — спросила сестра Карлайл, стоя к нему спиной.
Криа хотел было ответить «нет», но вспомнил ту ночь, когда умерла Эмили.
— Один раз, — признался он.
— Я была в этих крошечных комнатах для свиданий, — сообщила она. — Странно, что до этого никто не терял сознание, учитывая, какая там духота.
— Да, — поддержал разговор Крис. — Наверное, вы правы.
Сейчас, когда она упомянула комнату для свиданий, на него нахлынули воспоминания. Как они с Джорданом изучали материалы дела. Крошечные черные буковки, из которых состоял отчет о результатах вскрытия Эмили. Ребенок.
Он почувствовал, как снова заваливается на стол, и тут же рядом с ним оказалась медсестра.
— Опять плохо? — спросила она, вновь приподнимая ему ноги и укрывая его одеялом.
— У вас есть дети? — едва слышно поинтересовался Крис.
— Нет, — засмеялась сестра. — А что? Я похожа на мамочку? — Она подоткнула со всех сторон одеяло. — А у тебя?
— Нет, — ответил Крис. — У меня нет.
Он вцепился в одеяло и сжал кулаки.
— Лежи здесь сколько нужно, — сказала сестра Карлайл. — Не беспокойся, я сообщу надзирателям о происшедшем.
А что произошло? Крис уже не был так уверен, что знает. Эмили… беременна? У него не было ни тени сомнения, что ребенок — его. Он был уверен в этом так же, как и в том, что вечером заходит солнце, а на следующее утро небо вновь становится голубым — непреложная истина: так было и так будет всегда. Он зажмурился и попытался вспомнить, стал ли живот Эмили не таким плоским; изменились ли черты ее лица, — возможно, правда всегда лежала на поверхности. Но, похоже, единственные его воспоминания — о том, как Эмили уворачивается каждый раз, когда он прикасается к ней.
Возможно, Джордан прав: беременность и стала причиной ее депрессии. Но почему? Они могли бы пожениться и родить ребенка; они могли бы вместе пойти на аборт. Она не могла не знать, что вместе они решили бы, как жить дальше.
Если только этого «вместе» она и не боялась.
Внезапно Криса охватила ослепляющая ярость. Как она посмела зависеть от него в одном и самостоятельно решать другое?
С большой осторожностью Крис повернулся на бок и ударил кулаком в оштукатуренную стену.
Селена сидела на высоком табурете и ждала, пока Ким Кенли закончит мыть руки. Девушка шарила глазами по классной комнате, про себя отмечая широкие черные столы, стеллаж вдоль стены, на котором лежали рулоны бумаги всех цветов радуги, стойки для мольбертов, буйство красок. Учитель рисования вытерла руки о джинсовый фартук и с улыбкой повернулась к Селене.
— А теперь скажите, чем я могу помочь? — спросила она, решительно подтягивая табурет для себя.
Селена открыла блокнот.
— Я бы хотела поговорить об Эмили Голд, — ответила она. — Насколько я понимаю, вы были ее учителем рисования?
Ким печально улыбнулась.
— Да. Она была моей самой любимой ученицей.
— Я слышала, у нее был талант к рисованию, — подтолкнула ее к разговору Селена.
— О да! Знаете, она нарисовала декорации для клуба театралов. А в прошлом году выиграла художественный конкурс среди учащихся всего штата. Мы надеялись, что она поступит в колледж изобразительных искусств, замахивались даже на Сорбонну.
А вот это уже интересно. Давить могли не только родители — и ребенок чувствовал себя подавленным.
— Вы когда-нибудь чувствовали, что Эмили боится не соответствовать ожиданиям других людей?
Учительница рисования нахмурилась.
— Не знаю, был ли кто-то настолько требователен к Эмили, как она сама, — ответила Ким. — Многие талантливые личности стремятся добиваться совершенства во всем.
Селена откинулась назад, терпеливо ожидая, что Ким объяснит свои слова.
— Лучше приведу пример, — сказала учительница.
Она встала, отправилась в глубь класса и вернулась с полотном средних размеров, на котором был сделан набросок Криса.
Эмили Голд была не просто хорошей художницей, она явно была талантлива.
— Вот, пожалуйста. Узнаете Криса?
— А вы с ним знакомы?
Учительница пожала плечами.
— Немного. Через меня прошли все старшеклассники, в девятом я недолго у всех вела уроки живописи. Те, кто заинтересовался, записались на мои занятия живописью, остальные сказали «адьё». — Она печально улыбнулась. — Крис первым бы поспешил на выход, если бы не Эмили.
— Он тоже стал посещать ваши занятия?
— Господи, нет, конечно. Но он частенько наведывался, когда у него не было занятий, чтобы попозировать Эмили. — Она подняла руку к картине. — Вот один из множества рисунков.
— Вы всегда присутствовали в классе?
— По большей части. Я была поражена, насколько зрелые у них отношения. Когда работаешь учителем, часто видишь, как хихикают и обнимаются в коридорах, но отношения, которые связывали этих двоих, — редкость.
— Не могли бы вы объяснить подробнее?
Ким провела пальцем по губам.
— Думаю, самый наглядный пример — сам Крис. Он спортсмен, всегда находится в движении. Тем не менее он не возражал против того, чтобы несколько часов просидеть практически не шевелясь только потому, что его попросила об этом Эмили. — Она подняла картину с намерением отложить в сторону, но потом вспомнила, зачем, собственно, ее приносила. — Ах да, совершенство во всем. Видите? — Она вгляделась в полотно, Селена последовала ее примеру, но смогла разглядеть лишь наложенную слоями краску. — Эмили, кажется, раз шесть-семь переписывала этот портрет, работала над ним несколько месяцев. Говорила, что не может точно уловить его черты. Помнится, Крис, который чертовски устал позировать, сказал ей, что рисунок — не фотография. Но понимаете, в этом вся Эмили. Если она не может «схватить» портрет таким, каким его видит, значит, работа не годится. — Ким спрятала портрет за стопкой других. — Именно поэтому картина осталась у меня, Эмили не стала забирать ее домой. Честно признаться, я видела, как она уничтожила несколько своих работ, которые получились не совсем такими, как ей хотелось бы: она резала холсты или полностью зарисовывала картины. Я не могла допустить, чтобы эту постигла та же участь, поэтому спрятала ее, а Эмили сказала, что один из сторожей ее куда-то переставил.
Селена сделала карандашом пометку в блокноте, потом вновь подняла глаза на учительницу рисования.
— Эмили была склонна к самоубийству, — сообщила она. — Вам в последнее время не казалось, что она чем-то расстроена, не заметили ли вы каких-то изменений в ее поведении?
— Мне она ничего никогда не говорила, — призналась Ким. — Она вообще редко откровенничала. Она приходила в класс и сразу садилась за работу. Но стиль ее письма изменился. Я думала, она просто экспериментирует.
— Не могли бы вы показать мне ее работы?
Последняя работа Эмили стояла у мольберта рядом с большим окном.
— Вы ведь видели, как она изобразила Криса, — сказала Ким, словно пытаясь все объяснить.
Последняя картина Эмили была в красно-черных тонах. С холста скалился парящий в небе череп; сквозь пустые глазницы проглядывало пронзительно-голубое небо, подернутое тучами. Между желтых зубов свешивался язык — совсем как настоящий.
Эмили подписала картину. И назвала ее «Автопортрет».
Домработница Джордана, как и те шестеро, что работали до нее, наконец устала убирать и носиться с пылесосом вокруг гор бумаг, которые «ни в коем случае, ни при каких обстоятельствах нельзя трогать», и уволилась. Откровенно признаться, уволилась она уже месяц назад, но в то время на пороге замаячило дело Криса, и у Джордана из головы совершенно вылетело, что у него некому убирать. Только сегодня вечером, лежа в постели и перелистывая свои записи, он заметил, что навязчивый запах исходит от его постельного белья.
