Корпорация - Беляева Виктория (книги онлайн читать бесплатно txt) 📗
И проверками дело не ограничится. Скоро уже подойдет время ежегодной дележки пирога — распределения регулируемых налогов между Снежным, Нганасанским округом и краем. И тут уж Кочет обдерет северян, как липку, будьте уверенны.
Демонстративный отказ выплатить Кочету налоги вперед приведет лишь к открытой конфронтации, между центром и севером края, и прежде не слишком дружными, начнется настоящая война. Кому это нужно, спрашивается? Совершенно точно — не Снежному, не Снежнинской компании и не «Росинтеру».
Значит, демонстративный отказ отметается как действие неразумное. Компании в такой ситуации вообще лучше помолчать, не делать никаких заявлений, на рожон не лезть и оставаться над схваткой. Честного поединка все равно не выйдет — Кочет сам предложил игру без правил, и единственное, что в такой ситуации остается — эту игру принять.
Простое решение предложил Денисов, рассуждавший так.
Кого больше всего боится и ненавидит Кочет? Того, с кем недавно еще был связан нежнейшей финансовой дружбой, чьей поддержкой беззастенчиво пользовался, идя сквозь дантовы круги выборов. Того, кто слишком много попортил губернатору крови, требуя за свои услуги воздаяния — справедливого, в общем, но невозможного. Бывшего своего соратника, бывшего хозяина Белогорского алюминиевого завода, бывшего депутата Белогорской краевой Думы, бывшего криминального авторитета, державшего в страхе полкрая — Андрея Цыпина.
Цыпа за решеткой. Но вина его до сих пор не доказана, суд продолжается и будет продолжаться еще долго — так долго, как позволят Цыпины деньги. И все это время будет оставаться шанс на Цыпино спасение.
И если Цыпа из-за решетки выйдет — все, спокойная жизнь белогорского губернатора кончится, едва начавшись. Цыпу, щедрого на подачки, любит народ. Месяца не проходит, чтоб не собралась перед зданием администрации края очередная демонстрация в поддержку опального алюминщика. Помимо народа любит Цыпу и Краевая Дума, чуть не половину которой Цыпин скупил на корню и лично возглавил.
И если представить, что вина Цыпина не будет доказана, если только предположить, что суд сочтет его невиновным, и он вернется в Белогорск, предсказать дальнейшее будет несложно: Цыпин станет мстить.
«Заказывать» губернатора, он, конечно, не будет — чай, не девяносто шестой год на дворе, научились кое-чему. Зачем пачкать руки губернаторскою кровью, когда действовать можно иначе, цивилизованно: заручиться, например, поддержкой Думы да и подвинуть Кочета на следующих выборах. Его, Кочета, боевые заслуги забыты уже, новых лавров на политической арене он не стяжал — на том и закончится карьера отставного генерала. На веки вечные. Аминь.
Но собственными силами Цыпа вряд ли из этой истории выпутается. Он в Бутырке, руки его связаны (что стоит понимать почти буквально), он попросту не сможет задействовать все ресурсы, потребные для своего спасения. Да и ресурсов тех на глазах становится все меньше: один за другим бывшие Цыпины единомышленники отступают — слишком глубоко он увяз, слишком велик риск связываться с этой историей, да, в общем-то, и без Цыпы как-нибудь прожить можно. Его деньги тают, связи забываются… Нет, самостоятельно он себя не спасет. Разве поможет кто — из людей солидных, серьезных…
Конечно, и думать нечего, что солидным и серьезным людям придет в голову выручать Цыпу, возвращать беспредельщика на белогорский трон, открывать новый сезон войн — и политических, и криминальных. И уже тем более, не нужно всего этого корпорации «Росинтер» — убийца должен сидеть в тюрьме, а не разгуливать по территории базирования, сея смерть и смуту. Посему спасать Цыпу «Росинтер» нипочем не будет.
Но вот сделать вид…
Намекнуть. Продемонстрировать возможность его спасения, тень возможности, напомнить Кочету, что нет на свете ничего, что нельзя было бы повернуть вспять — почему бы и нет?… Предложение Денисова было принято.
План контрнаступления выглядел следующим образом. Пока Щеглов со товарищи проводит разведку в Байкальске и приискивает подходящего соперника для ставленника «Альтаира» Николая Терских, Корпорация задействует собственные связи в Белогорске и организует ряд общественно-политических акций, которые напомнят губернатору о том, что Цыпу снимать со счетов рановато. Акции незатейливые, но шумные: в краевой Думе организуются выступления депутатов против лишения Цыпина депутатской неприкосновенности; профинансированная через ряд посредников, создается новая общественная организация — Армия Спасения Цыпы, которая, надо полагать, получит широкую поддержку белогорского народа — преимущественно из маленьких городков, где Цыпа упражнялся в благотворительности, раздавая щедрые подачки и еще более щедрые обещания.
И затем по расшатанным нервам губернатора можно будет наносить основной, решающий удар. Суду будет представлена видеозапись, на которой некий свидетель, надежно упрятанный за границей, волнуясь и негодуя, даст показания в защиту Цыпина. Да такие показания, которые камня на камне не оставят от тщательно выстроенного против него обвинения.
Тогда, и только тогда с Кочетом можно будет разговаривать. Взывать к совести, предлагать компромиссы, искать выход из положения.
15
8 августа 2000 года, вторник. Москва.
Заседание кредитного комитета проходило без него — Овсянкин провел. На комитет по управлению активами не пошел тоже. Сидел в кабинете, уткнувшись в отчет финансового департамента, но цифры на ум не шли, а лезла в голову невозможная ересь, от которой становилось не по себе.
Ему все надоело.
Надоело день за днем, год за годом начинать рабочий день с чтения отчетов и изучения текущего состояния портфеля ценных бумаг. Год за годом вращаться в кругу одних и тех же людей. Как бы не был широк этот круг, все были чем-то похожи друг на друга: говорили одними словами об одном и том же, одинаково одевались, одинаково улыбались, даже думали одинаково.
Годы великих завоеваний прошли. Каждый шаг в игре, называемой красивыми словами «банковский бизнес», был изучен. Конечно, шаги эти могли складываться в бесконечное количество комбинаций, и эта бесконечность должна была увлекать, создавая иллюзию чего-то нового и неизведанного… Не увлекала.
Другого, другого просила душа. Чего — неизвестно. Но просила и даже требовала. Кажется, он начал понимать теперь Денисова, бросившего стабильный, налаженный бизнес, и подавшегося «в политику».
Скука начала донимать его много раньше — когда уже стало понятно, что банк оправился от кризиса, ситуация выровнялась. Будущее виделось ровной и долгой горизонталью, уходящей за горизонт: ну, кочки, ну, рытвинки, — а в целом же ровная такая дорога, конец которой не виден, но известен заранее — преумножение капитала, многолетний праведный труд на благо родной Корпорации, тихая смерть от естественных причин — в собственной постели, в окружении скорбящих соратников.
Стало вдруг ясно, что никаких коренных изменений в жизни уже не произойдет. Он не станет героем, спасающим прекрасную незнакомку от кораблекрушения, не напишет бестселлер и вряд ли станцует первую партию в балетном спектакле. Невеликая потеря? Может быть. Но из множество дорог, которые виделись в юности, была выбрана одна — интересная, надежная, ведущая, не петляя, вперед и вверх, — но единственная и окончательная. И от этой окончательности, от осознания того, что вот это, происходящее с ним ежедневно, теперь навсегда — от этого выть хотелось.
С жиру он бесится, понятное дело. Все, о чем может мечтать человек, у него есть: сила, красота, здоровье, деньги и власть, верные друзья и красивые подруги. Чего еще хотеть, к чему стремиться?
Не к чему стремиться и нечего хотеть. В этом и трагедия, думал уныло Малышев, тщетно пытаясь сконцентрироваться на объемах активов, находящихся в доверительном управлении.
Война, объявленная «Альтаиром», подействовала, как холодное пиво с похмелья. Скучать стало некогда. Полегчало, и взгляд прояснился. Но надолго ли?
