Апельсиновая девушка - Гордер Юстейн (читать книги без регистрации полные .TXT) 📗

Я пытался прогнать прочь эту мысль, она была невыносима, и в то же время меня немного шокировало такое неравенство полов. Почему Институт экономики и организации производства не ввел у себя равную квоту на мужчин и женщин? Словом, я понимал, что не могу доверять своей фантазии. Может, Апельсиновая Девушка просто-напросто ехала домой, в тесную комнатушку, которую она снимает, чтобы сделать несколько литров апельсинового сока и держать его в холодильнике, потому что она ненавидит или просто у нее аллергия на апельсиновый сок, изготовляемый у нас из дешевого концентрата, ввозимого из Калифорнии. Ни то, ни другое не представлялось мне достаточно вероятным – ни сок, ни желе. Но вскоре у меня родилась более убедительная мысль: на Апельсиновой Девушке был старый анорак такого же типа, в каком Роальд Амундсен совершал свой знаменитый поход на полюс. Я всегда любил толковать знаки, в медицине это называется диагностикой, никто не ходит по Осло в старом анораке, если на то нет определенной причины, во всяком случае, если человек в то же время прижимает к животу большой бумажный пакет с сочными апельсинами.

Я думал так: наверное, Апельсиновая Девушка собирается пересечь на лыжах Гренландию или по меньшей мере Хардангервидда, и тогда отнюдь не глупо бросить на собачью упряжку восемь-десять килограммов апельсинов, чтобы не умереть от цинги в этой ледяной пустыне.

И еще раз я позволил себе увлечься фантазией: ведь, кажется, «анорак» эскимосское слово? Конечно, эта девушка собирается в Гренландию! Но что будет теперь с этой экспедицией? Вовсе не обязательно, что у этой таинственной девушки есть деньги на новую порцию апельсинов, ведь она только что не расплакалась, потеряв столько продовольствия, и я уже вбил себе в голову, что она должна быть очень бедной.

Но были и другие догадки. Чтобы признать это, мне пришлось взять себя в руки. Может, у Апельсиновой Девушки большая семья? Да, это вполне возможно, кто поручится, что она не работает сиделкой и не снимает комнатушку напротив больницы Красного Креста, и кто поручится, что ее очень многочисленная семья не любит апельсинов? Мне захотелось нанести визит этой семье, Георг, и увидеть всех ее членов за большим обеденным столом в одной из старинных квартир во Фрогнере с большими просторными комнатами и гипсовыми розетками на потолке. Кроме отца и матери, в семье было семеро детей – четыре сестры и два брата, не считая самой Апельсиновой Девушки, она была самая старшая любящая и заботливая сестра. Эти качества могли ей пригодиться в будущем, а теперь кто знает, сколько пройдет времени, прежде чем ее братья и сестры снова получат по апельсину в своем школьном завтраке.

Или – эта мысль холодными мурашками пробежала у меня по коже – может быть, она сама мать небольшого семейства, состоящего из нее самой, бодряка-мужа, только что окончившего Институт экономики и организации производства, и маленькой дочки четырех или пяти месяцев. Не знаю почему, но я был уверен, что дочку зовут Ранвейг.

Никуда не денешься, я должен был учесть и такую возможность. Кто сказал, что это сама мама везла грудного младенца под розовой перинкой мимо магазина «Рыба и дичь» во Фрогнере? Что это была не девушка, которая помогает Апельсиновой Девушке по хозяйству? Эта мысль обожгла меня. Несмотря на то, что в таком случае хотя бы часть апельсинов вернулась к девушке с беличьим взглядом. Мир вдруг сделался крохотным, и все обрело свой смысл.

Я всегда умел складывать два плюс два, толкуя знаки, или, как говорим мы, врачи, ставя диагноз. Между прочим, я сам поставил себе диагноз, когда заболел. Это немного тешит мою гордость.

Я пошел к своему коллеге и объяснил, что меня мучит. Дальше уже действовал он. И…

Вот так, Георг. На этом мне нужно сделать небольшую передышку.

Может, тебя удивляет, что я в состоянии так весело говорить о том, что произошло однажды вечером много лет назад. Но у меня в памяти это осталось как забавная история, что-то вроде немого фильма, и мне хочется, чтобы и ты так же воспринял ее. Это вовсе не означает, что у меня легко на душе в ту минуту, когда я это пишу. Должен признаться, что я чувствую себя совершенно беспомощным или, вернее, безутешным, если уж быть искренним до конца. Я этого не скрываю, но не обращаю на это внимания. Ты никогда не увидишь, как я плачу, это я твердо решил и думаю, что сумею исполнить свое решение.

Мама едет с работы домой, а пока что мы с тобой дома одни. Ты сидишь на полу и рисуешь цветными мелками, но утешить меня ты не можешь. Или не так? Может, когда-нибудь через много лет, когда ты будешь читать это письмо, написанное человеком, который был твоим отцом, ты тепло подумаешь о нем. Эта мысль уже сейчас согревает меня.

Время, Георг. Что такое время?

Мне опять пришлось оторваться от душещипательной истории, которую отец написал для меня незадолго до своей смерти. Я посмотрел на фотографию – Сверхновая звезда 1987 А. Эта фотография была сделана телескопом Хаббл примерно в то время, когда мой отец понял, что он смертельно болен.

Конечно, мне его жалко. Но, по-моему, с его стороны было не совсем правильно возлагать на мои плечи свою боль. Ведь я был бессилен, и от меня ничего не зависело. Он жил в другое время, не нынешнее, а я вынужден жить своей жизнью. Если всех людей захлестнет поток писем от покойных отцов и предков, мы не сможем жить, как хотим.

У меня на глазах выступили слезы. Но не сладкие слезы, если такие вообще существуют, а горькие, неутешные слезы, они не текли по лицу, а скопились в уголках глаз и жгли их.

Я вспомнил, как мы с мамой ходили на кладбище ухаживать за могилой отца. Прочитав несколько последних абзацев, я решил, что такое больше не по мне. Во всяком случае, один я на кладбище не пойду. Ни за что.

Иногда расти без отца не так уж и тяжело. Но если покойный отец вдруг заговорит с тобой из могилы, вот тогда становится по-настоящему жутко. Может, было бы лучше, если бы он оставил в покое своего сына? Ведь он сам намекнул мне, что вернулся обратно в образе привидения.

У меня вспотели ладони. Но я, безусловно, дочитаю его письмо до конца. Может, и хорошо, что он послал это письмо в будущее, а может, и нет. Сейчас еще слишком рано судить об этом.

Все-таки он был большой чудак, подумал я, по крайней мере в девятнадцать лет, той осенью в конце семидесятых годов, по-моему, ему не следовало придавать такое значение тому, что какая-то девушка ехала в трамвае с большим пакетом апельсинов. Что странного в том, что девушки и парни переглядываются друг с другом, думаю, они начали переглядываться еще во времена Адама и Евы.

Почему он не мог просто написать, что влюбился в нее? Девушка наверняка поняла это задолго до того, как он набросился на ее апельсины. А он умудрился даже обнять ее за талию! Может, в трамвае у него возникло бессознательное желание закружиться с ней в апельсиновом вальсе?

Когда влюбляются дети, они либо дерутся, либо дергают друг друга за волосы. Кое-кто кидает друг в друга снежками. Мне казалось, что девятнадцатилетние ведут себя умнее.

Но я прочитал еще только самое начало истории. Может, с этой Апельсиновой Девушкой и в самом деле связано что-то таинственное? Иначе зачем бы отцу понадобилось писать про нее? Он был болен и знал, что, скорее всего, умрет. Поэтому он писал о том, что было для него важно, а может быть, и для меня.

Я допил колу и стал читать дальше.

Встречу ли я когда-нибудь еще раз эту Апельсиновую Девушку? Может, и нет, может, она живет в другой части страны, может, она лишь ненадолго приезжала в Осло.

Бывая в городе и видя трамвай, идущий во Фрогнер, я заглядывал в его окна, стараясь высмотреть среди пассажиров Апельсиновую Девушку, это вошло у меня в привычку. Но сколько бы я ни смотрел, ее я не видел ни разу. По вечерам я стал совершать прогулки по Фрогнеру, и всякий раз, увидев на улице что-то желтое или оранжевое, я думал: наконец-то она! И если мои ожидания были большие, то и разочарования тоже были не маленькие.