Заветное желание (СИ) - Власова Яна Юрьевна "Kayda Haru" (читать книги полностью txt) 📗
Неизвестность — это то, чего все боятся.
Боятся не темноты, а неизвестности того, что она в себе скрывает. Боятся не экзаменов, а неизвестности что на них получат. Боятся не знакомства с новой девушкой, а незнания того, как она к этому отнесется. Боятся не нового места работы, а неизвестности как их воспримут, и что нужно будет делать. Боятся не смерти, а полной тайны, что за гранью. Неизвестность отравляет жизнь, проникает в душу и разъедает ее изнутри. Мы ведь не пьем кислоту, зная, что она убьет, так зачем заставляем свою душу «пить» кислоту под названием «неизвестность»?
Со временем можно стать просто параноиками.
Зачем так мучить себя, да и еще там, где все решается просто? Сделать шаг, чтобы развеять эту неизвестность, и понять, что это совсем не сложно. Да, иногда больно. Но все же лучше, чем тратить годы на метания и догадки, на бессмысленное ожидание.
Сагора выдохнула свой вопрос:
— Ма, а ты давно здесь живешь?
— Э… — юноша запнулся, растерянно посмотрев на нее. — Недавно.
— Ты работаешь здесь или учишься?
— Сагора, прости, давай я расскажу об этом как-нибудь потом, — мягко ответил Ма, но улыбка выдала волнение, впрочем вмиг сменившись привычной безмятежностью и веселостью. — Прости. Ты не обиделась?
— Нет, — это было ложью лишь отчасти. Сагора посмотрела на часы. — Я пойду спать. Добрых снов, Ма.
* * *
Сагора зажмурилась, подставив лицо солнечным лучам; природа плавно, подобно искусной танцовщице снимала робкие одежды весны, облачаясь в яркое и смелое одеяние лета, и с каждым днем становилось теплее.
Как интересно устроено все в этом мире: у каждого явления свое время. В этом природа куда умнее людей; она никуда не спешит, ни зачем не гонится и не смотрит на других. Живет в своем ритме, независимом от обстоятельств. Это ее свобода. А люди так привыкли все контролировать и, боясь просто довериться течению жизни, пытаются все подчинить системе, логике, уму. А жизнь — это, прежде всего, ощущения, интуитивное направление, всплески и свободное дыхание.
Жизнь — это любовь, а она не подвластна точному расчету.
Однако именно к этому многие так стремятся. Расписания, планы, заметки, дела — все это цепи, стягивающие сильнее и сильнее, а потом наступает предел, но человек уже не может двигаться в своем ритме, не может дышать свободно. И в своей глупости даже пытается подчинить себе природу, а она лучше знает, когда должны прекратить дуть зимние ветра, когда сойти снегу, а небу окраситься в лазурную голубизну. Цветы распускаются, потому что хотят этого, потому что их преисполняет любовь, поднимая из глубин земли к яркому свету солнца.
Сагора остановилась, глядя на чуть заметные почки на ветках деревьев. Ее немного удивило, что Ма не рассказал о себе практически ничего. Нет. Он совсем ничего не рассказал, ведь кроме его имени, она ничего не знает об этом человеке. Наверное, он просто не доверяет, но тогда на каком основании требует доверия к себе? Или… у него, наверное, есть причины для молчания?
Взгляд Сагоры выхватил из паутины коричневых веточек свежие листья, еще ярко зеленые и неокрепшие. Природа всегда ориентируется на свои чувства. И когда Ма захочет, когда почувствует это желание в своей душе, он расскажет о себе. Ведь всему свое время. Сагора глубоко вдохнула, пытаясь убедить себя успокоиться. Наши жизни построены по такому же принципу: все, что происходит с нами в данный момент, должно случиться именно сейчас, потому что оно нам необходимо на данном этапе. Мы же своею суетою пытаемся приблизить то, к чему еще не готовы.
Прежде чем нарядиться в праздничное одеяние лета, деревья проходят длинный этап отдыха, подготовки, обучения. Дерево умеет терпеливо ждать. Мы же упорно продолжаем хотеть всего и сразу, при этом, не желая меняться самим. Все в мире имеет свой срок. И все вовремя. Никогда не рано и никогда не поздно. Мы же склонны преувеличивать свои способности и торопить время. И тогда все идет кувырком, а мы обвиняем богов, обстоятельства, окружающих, судьбу. Что угодно, только не свое нетерпение.
Жизнь не любит спешки. Она движется в своем ритме. Иногда полезно просто остановиться, закрыть глаза и глубоко вдохнуть; почувствовать легкое касание ветра на своем лице, услышать шум листвы и щебет птиц. Насладиться свободой. Проникнуться сознанием бытия, слиться с душой мира и в этом спокойствии и глубине чувств, попробовать ощутить настоящего себя.
— О, Сагора, доброе утро! — дружелюбно улыбнулась Наджара. — Проходи. Сегодня такая замечательная погода.
— Здравствуй. А где Сиро? Что-то его не слышно сегодня.
— Он с классом уехал на экскурсию в храм недалеко от города, — женщина неопределенно махнула рукой, вероятно, в сторону расположения названного места; отряхнув руки она, предложила: — Помоги мне немного, и мы закроемся пораньше.
Сагора кивнула и скрылась в подсобке.
День прошел спокойно, редкие посетители не задерживались надолго: погода располагала к тому, чтобы неспешно прогуливаться по аллеям парка, а не сидеть в помещении. Наконец пекарня совсем опустела, и Наджара повесила на дверь украшенную вензелями табличку с надписью «закрыто».
— Может быть, выпьем чаю, Сагора? Переодевайся, а я пока чайник поставлю.
Поправив платье, девушка расчесала волосы и вновь собрала их в низкий хвост, по привычке выпустив передние прядки, и посмотрела на свое отражение. Непонятный блеск зарождался в янтарных глазах. Старший брат часто говорил, что ее глаза впитали в себя все золото мира. Они с Анро совсем не похожи на брата и сестру. Сагора — обладательница длинных прямых волос насыщенного каштанового цвета и светло-карих, почти желтых глаз, а у брата черные волосы и темно-синие, как ночное небо, глаза.
Анро, мама, папа. Наверное, они потеряли ее, ведь она обещала позвонить, как только доберется до дома подруги. Сагора остановилась, прислонившись лбом к прохладной двери, ведущей в зал. Шум электрического чайника успокаивал, Наджара негромко напевала незнакомую Сагоре мелодию. Казалось, пекарня сейчас переместилась в сказочную страну, мирную и всегда залитую солнцем. Раздался щелчок выключившегося чайника и звук расставляемой Наджарой посуды.
Сагора открыла дверь и вышла в зал. На столе уже стояли чашки с горячим чаем, наполняя помещение фруктовым ароматом, и две корзиночки с ягодным пирожным. Наджара неспешно протирала витрину:
— Так какой он тот человек, у которого ты остановилась, Сагора?
— Он, — растерялась. — Ма… Необычный человек. У него глаза… они вмещают в себя целую вселенную, — не смогла больше подобрать слов девушка.
— Но в первую встречу ты убежала. Почему? — серьезно спросила Наджара, садясь за стол напротив.
— Просто так получилось, — Сагора отвела взгляд.
— Он не обижает тебя?
— Нет! — невольно слишком громко запротестовала Сагора, тут же смутившись и опустив взгляд. — Он так по доброму ко мне относится, назвал меня своим другом, только я не могу понять почему он так поступает… Ведь мы чужие.
— Все родные когда-то были друг для друга чужими. А твоя семья знает, где ты?
— Я звонила им только, когда приехала. В доме Ма нет телефона.
— Но есть здесь, — Наджара подмигнула ей и, приподнявшись достала с протянувшейся над столиком полочки трубку радиотелефона, протянула ту девушке. — Ты помнишь код? А то у меня, кажется, где-то завалялся справочник.
Сагора кивнула и, помедлив мгновение, набрала номер; в трубке раздались протяжные гудки, а после записанный на автоответчик и от того немного механический голос Анро ответил ей: «Здравствуйте! Вы дозвонились до Тагачи! Но никого нет дома, так что ждем вашего звонка позже. А если это Сагора, то звони как можно чаще. Ты еще должна получить от меня нагоняй за то, что не сообщила, как устроилась! Женщины такие безответственные и забывчивые, а в тебе это все так и вовсе в двойном количестве!» Сагора улыбнулась и тихо произнесла:
— Здравствуй, Анро, рада, что ты помнишь обо мне. Простите, что не позвонила раньше, мой телефон сломался. Я… Все хорошо. Здесь замечательный город и приветливые люди. Скоро все погрузится в зелень листвы. Я остановилась в доме подруги. Передай всем привет, я еще позвоню. Пока, Анро.
