Это будет вчера - Сазанович Елена Ивановна (книги онлайн .txt) 📗
И в ее глазах я прочитал недоумение. Недоумение и больше ничего.
– Я понимаю, Григ, – ответила она, – вам сейчас плохо.
Вас уличили в страшном преступлении. И, возможно ваш разум уже не способен воспринимать и понимать то, что вы сделали. Ваш разум теперь цепляется за какие-то странные навязчивые идеи. Я понимав Вас. Я не раз сталкивалась в своей практике с таким родом нарушения психики. Но поверьте, я отлично знаю цену человеческой жизни, и поверьте, как адвокат, я все сделаю для облегчения вашей участи. Но для этого прежде всего нужна правда. А для правды вам просто необходимо собраться с мыслями и постараться вспомнить. И еще…
Но я ей не дал договорить. Это было выше моих давно погасших сил. Я схватил ее за плечи, и до боли их сжал.
– Вы лжете, – прошептал я побелевшими губами. – Вы лжете, – и мои пальцы все глубже и глубже погружались в мякоть ее плеч.
Ей было очень больно. Но она даже не вскрикнула. И Дьер пришел ей на помощь и со всей силы отшвырнул меня в сторону. Я не удержался на ногах и упал.
– А вы не верили, что не нуждаетесь в нашей немощи, – прогнусавил Ричард. – Поспешные выводы вас только погубят.
Я поднял на него тяжелый взгляд. Почему? Почему какой-то мерзкий попугай, которого не существует даже в природе, смеет распоряжаться моими мыслями, моей судьбой, моей жизнью? И я перевел свой взгляд на Славика Шепутинского. Может он, как журналист, имеет хоть чуточку логики и здравого смысла? Может быть он не допустит скандала и хотя бы в газете заявит о моей невиновности, может он не позволит порочить напрасно мое известное всему миру имя? И я резко встал с пола и бросился к нему.
– Славик! Пожалуйста, пиши, – и я ткнул пальцем в его блокнот о золотым павлином.
– Да, – бесстрастно ответил он, не пошелохнувшись.
– Ты слышишь, что я сказал? Ну же, Славик! Ты журналист! Ты обязан описывать все варианты и все версии. Слышишь, Славик?!
– Да, – так же равнодушно ответил он, не шелохнувшись.
– Почему ты не хочешь записать мои слова? – меня он уже же на шутку раздражал и я был готов ударить его по немытой физиономии.
– Ответь, Славик, почему?
– Нет.
Я схватился в отчаянии за голову чтобы не совершить еще одно насилие.
– Бессмысленно, хе-хе, бессмысленно, – закудахтал Ричард.
И тут же ему на помощь с разъяснением пришел Дьер.
– Ну же, Григ! Не стоит так волноваться. Я же объяснил – выстроенные фразы не для Славика Шепутинского. Да и нет – вот единственные слова, которые ей в состоянии произнести вслух. И он где-то прав. В остальном для него главное – это мысли на бумаге. А мысли на бумаге – это его право. Впрочем, как и его право говорить только два слова – да и нет.
Нет, они меня все-таки доконают. Мои ноги уже плохо слушались. И я еле доплелся до дивана и бухнулся на него, прикрыв глаза.
– А вот это верно! – Дьер присел рядом со мной, забросив ногу за ногу. – Присядем на дорожку. На счастливую дорожку. Ведь вы желаете счастья, Григ?
Ольга молча уселась в кресле, а Славик на пол, скрестив свои длинные ноги в немытых ботинках перед собой.
– На дорожку и выпить на посошок не грех! – радостно воскликнул Ричард. И они с Брэмом тут же скрылись в моей кухне и тут же вернулись с бутылкой моего коньяка и моими хрустальными рюмками.
– Тебе, Славик.
– Да, – сказал Славик и мгновенно проглотил коньяк вместе с моей рюмкой. И от хрустящего на весь дом хрусталя я поежился.
– Ну вот, – проворчал Ричард. – Так тебя никто и не научил правилам хорошего тона.
Правилам хорошего тона зато первоклассно были обучены Ольга и Дьер. Они маленькими глоточками смаковали мой коньяк.
– А ты, Фил, почему не присоединяешься?
– Мне не хочется, – отказался Фил. И, по-моему, он впервые в жизни отказался выпить.
– Григ! Григ! – радостно воскликнул Ричард. – А с тобой мы выпьем на посошок! Так сказать, на вечную дружбу. А твоя вечность, Григ, поверь, не за горами!
И это наглее чучело вскочило на мое плечо и схватило своей мерзкой когтистей лапой меня за локоть. И сил сопротивляться у меня уже не было. И я залпом вывил, уже начисто забыв, что давно завязал.
– Прекрасно, Григ! У тебя сноровка, как у прожженного пьяницы! Ты меня радуешь! Теперь поцелуемся! – не унимался Ричард и клюнул меня в губы, и на моих губах выступили капельки крови.
– Тебя никто не целовал до крови Григ? – ликовал Ричард.
Я устало прикрыл глаза. Мне страшно хотелось напиться, и я вспомнил, что мне этого хотелось, как только я встретился с Ольгой. И я вонял, что теперь мне ничто не помешает это сделать. Никакие принципы, никакое чувство самосохранения, никакие мысли о будущем, которое я сегодня потерял раз и навсегда. Но когда я открыл глаза, то увидел, что бутылка моего коньяка уже опустошена начисто, и Брэм с Ричардом, забыв про свои интеллектуальные способности, вырывали друг у друга коньяк, высасывая из него последние капли.
Дьер тут же перехватил мой презрительный взгляд, и сочувственно развел руками.
– Увы, старая, как мир, история – спивающиеся на глазах интеллигенты. Ну что ж, пора, – и он встал. За ним, как по команде поднялась вся компания.
Мы медленно направились к выходу. Я шел с опущенной головой, разве что мои руки не были подняты вверх, и я не выдержал и оглянулся, и столкнулся ее взглядом моего друга Фила. Он стоял не шелохнувшись и как-то уж слишком вдумчиво смотрел на нашу удалявшуюся печальную процессию.
– Фил, – глухо выдавил я. – Я не виноват, Фил. Запомни это, пожалуйста, Фил…
– В чем тебя конкретно обвиняют? Может мне это кто-то внятно объяснить?
– Пожалуйста, – холодно улыбнулся Дьер. – Пожалуйста. Ваш друг обвиняется в жестоком преднамеренном убийстве своей бывшей возлюбленной, которая считалась без вести пропавшей вот уже несколько лет.
Он вытащил из лаковой черной папки мокрые фотоснимки, аккуратно завернутые в целлофан.
– Эти фотографии, сделанные очень четко, профессионально, доказывают виновность вашего друга. Убийство произошло в ее доме, где они жили с Григом. На одном из снимков отчетливо видна тень его силуэта. Он тогда еще не был достаточно классным мастером и, фотографируя жертву, не заметил свою тень на стене. Вот и все объяснение, дорогой Фил. Ну, я думаю, ваша дружба от этого не прервется. Вы даже вправе носить передачи своему другу.
– Григ, – прервал его долгую скучную речь Фил. – Григ, это правда?
– О, Боже! – я со всей силы сжал кулаки. – Да, Фил. Это правда. Я любил эту девушку. Но это не правда. Потому что я не убивал ее. Поверь, Фил. Ведь ты меня столько лет знаешь. Я слишком дорожил своим будущим. Я бы никогда не стал пачкать руки в крови. Никогда. И теперь помочь мне сможешь только ты. Только…
И наши взгляды перекрестились. Не знаю, что он мог прочитать в моих уставших измученных глазах. Но по его взгляду я понял – он мне поверил. Значит, у меня был еще шанс…
Фил протянул мне пачку дешевых сигарет. Единственное, что в эту минуту он мог для меня сделать. И я ему был благодарен, забыв, что давным-давно не курил…
Меня поместили в камеру для подследственных. Это было грязное вонючее место с пошарпанными стенками и протекающим потолком. По ночам меня пугали своим шорохом крысы. Но постепенно я начал к ним привыкать. Они еще как-то напоминали, что я не один в этом мире. Впрочем, постепенно я стал привыкать к этим глухим стенам, и к этой железной койке, и к самой оглушительной пустоте, и к своей безысходности, и мне становилось грустно от мысли, что человек способен смириться со всем на свете. Если даже я, еще вчера купающийся в лучах славы, деньгах, благополучия смог смириться с этим убогим нищенским местом, и я уже ненавидел свое слабость и я уже ненавидел себя.
Но выбора у меня не было. Выбор был один – моя пустая камера, мое бесконечное одиночество и, конечно, надежда, что правда еще победит. Первое время и я писал куда-то письма, мне разрешали звонить в какие-то высшие инстанции. Но безуспешно. Ответ был один. Я подозреваюсь в жестоком убийстве. И следствие но этому делу ведет известная следственная группа из столицы. И мне необходимо им доверять, как самым опытным, честным и порядочным людям.
